— Виттор Шейланд похитил Предметы, чтобы собрать из них некий Абсолют?
— Верно. Насколько я понимаю, Абсолют дает своему обладателю бессмертие. Но нельзя утверждать с полной точностью.
— Какими доказательствами вины графа Шейланда вы располагаете?
— Во-первых, странные обстоятельства бегства узника из подземелья объяснимы лишь одним способом: один из Шейландов приказал тюремщикам выпустить его. Узник тут же расправился с тюремщиками, однако Шейланда не тронул — из чего следует, что между ними имелась сделка. Согласно этой сделке, Шейланд укрывал узника в своих покоях в замке — именно так беглец сумел исчезнуть, а не с помощью Темного Идо. Во-вторых, отравление моего отца, выданное за каменную хворь, и попытка убить меня в Запределье со всею очевидностью несут выгоду лишь двум людям: моей сестре и ее мужу. Если бы я погиб, в их руках оказалась бы вся армия Ориджина.
— Весомо, милорд. Что еще?
— Мартин Шейланд в темницах Уэймара вел серию безбожных опытов, чтобы получить эликсир бессмертия. Очевидно, он вдохновлялся примером старшего брата, также ищущего рецепт вечной жизни.
— Наслышана об этом. Доказывает лишь безумие Мартина, но не вину Виттора.
— Верно. Это не все. В ходе опытов, Мартин производил… экстракты из телесных жидкостей разных людей и поил ими подопытных. Кроме того, он применял старые пыточные приспособления, давно находящиеся в темнице. Опыты Мартина возымели неожиданные последствия. Во-первых, мой лорд-отец испытал облегчение, выпив экстракта. Во-вторых, ее величество… то бишь, леди Минерва Стагфорт обрела способность не говорить с Предметами, но оживлять их.
Корделия нахмурилась:
— Вы поили отца мерзким зельем Мартина Шейланда?!
— Не я, святая мать. Это сделала Иона в порыве дочерней любви и не преследовала никакой иной цели, кроме спасения отца. Мне думается, что Мартин Шейланд сумел добыть для своих опытов кровь уэймарского узника. Либо эта кровь попросту оставалась на пыточных инструментах. Именно она повысила жизнестойкость моего отца, а также дала Минерве малую власть над Предметами. Это — особая кровь, ключ к Перстам Вильгельма. Такая же течет в жилах бойцов бригады.
— Откуда вы знаете, что источником первокрови был узник Уэймара?
— Доподлинно не могу этого знать. Но как еще объяснить его безумную ценность для графов Шейланд? И откуда еще бригада могла взять первокровь, как не от Пауля?
— Обоснованная догадка, милорд, но все же — догадка. Прошу более прямых доказательств.
— Перед применением Ульяниной Пыли на новом человеке Кукловод испытывал ее. Уже нельзя установить, кто и каким образом дал Пыль лорду Менсону во дворце прошлым летом, принудив его к мужеложеству. Но совсем недавно в замке Уэймар произошел похожий инцидент: леди Нексия вышла к завтраку обнаженной, в состоянии туманного рассудка. Когда Иона расспросила ее о причинах, леди Нексия смогла сказать лишь то, что прошлым вечером читала книгу. Вне сомнений, страницы этой книги были обработаны Пылью. В данный момент леди Нексия направляется в Фаунтерру. Агенты протекции установят за ней слежку, ваши люди могут составить им компанию, чтобы убедиться: леди Нексия предпримет попытку убить меня, поскольку именно такой приказ был отдан ей с помощью Пыли.
— Ульянина Пыль, примененная в Уэймаре, еще не доказывает личной вины графа Виттора.
Эрвин открыл ящик стола и подал Корделии листок с карандашным наброском.
— Лошадь?.. — удивилась святая мать.
— Очень красивая — редкой игреневой масти, таких почти не встретишь севернее Дымной Дали. Граф Виттор привез ее откуда-то еще зимою, чем сильно взволновал Иону. Рисунок сделан в апреле рукой сестры: она пыталась понять, отчего лошадь не дает ей покоя. Затем последовали бурные события: мятеж Подснежников, суд над лордом Менсоном, — и лошадь вылетела из головы. Пока в предпоследнем письме сестра вновь не упомянула это животное: граф Виттор подарил лошадь леди Нексии. Когда Нексия прибудет в Фаунтерру, она охотно подтвердит мои слова и покажет вам игреневую красавицу.
— И что же, милорд?
— Ни Нексия, ни граф Виттор не знают прежнего имени этой кобылы. Как бы ни называла ее Нексия, лошадь точно отзовется на одно слово: Леоканта. Такое имя она получила от рождения.
— Откуда вы знаете?
— Леоканта — моя лошадь. Ее захватили люди Пауля в Запределье и отдали графу Шейланду: она не годилась для их отряда, поскольку слишком приметна. Граф же подарил ее Нексии, не зная, что лошадь — моя. Всем известно: я вернулся из эксплорады верхом на Дожде. Мало кто помнит, что была еще и заводная кобыла.
— Вы узнали лошадь… по портрету?
— Конечно, нет. Иона была не лучшим живописцем, а я — не такой уж знаток лошадей. Просто сопоставил факты и сделал вывод. Вы или ваши люди легко проверят его, едва Нексия приедет в столицу.
Святая мать выдержала паузу и кивнула, удовлетворившись доводами.
— А как вы оцениваете причастность к этим событиям приарха Галларда Альмера?
К этому вопросу Эрвин был более чем готов. Именно приарха он подозревал последний месяц и собрал все необходимые доказательства.
— Атака на Эвергард и убийство герцога Айдена принесла приарху слишком очевидную выгоду. Кукловод не сделал бы Галларду такой подарок, ничего не потребовав взамен. Мои люди и агенты протекции проследили путь Ульяниной Пыли: еще в семьдесят втором году она была взята из хранилища Вигельминского собора в Алеридане и перемещена во дворец приарха. Оттуда ее отправили под усиленным эскортом во Флисс и погрузили в корабль. Вы можете увидеть протоколы опросов свидетелей — прошу, святая мать. С тех пор Ульянина Пыль не возвращалась под своды Вильгельминского собора, и приарх не проявлял ни малейшего беспокойства в связи с исчезновением. Очевидно, он знал, кому и зачем передан Пыль — она послужила авансом Кукловоду за сожжение Эвергарда.
— И снова, милорд: доказательство весомо, но недостаточно.
— Святая мать, я только начал. Видите ли, бригада Пауля вооружена полусотней Перстов Вильгельма. Это очень много — больше, чем имел сам Вильгельм Великий. Конечно, Кукловод получил в свои руки проклятый Восемнадцатый Дар, но даже тот вряд ли принес бы такое богатство. Что вызвало у меня вопрос: откуда взялось такое множество Перстов? Я изучил реестры Предметов — и, к своему удивлению, не обнаружил Перстов Вильгельма. Все реестры единодушно гласят: Персты были утоплены Праотцом и больше никогда не попадались на глаза.
— Верно. Так откуда же?..
— Тогда я задумался над тем, как выглядит Перст Вильгельма. До того, как стрелок наденет Перст на руку, Предмет имеет весьма неказистый вид: это просто округлый камень молочного цвета. Пока не увидишь Перст в действии, никак не поймешь, что это — грозное оружие. Он кажется просто куском божественного материала, каковые куски во множестве разбросаны в каждом ложе Дара.
— Малый Предмет!
— Правильно, святая мать. Большими Предметами нарекаются те, которые обладают хотя бы несколькими сверхъестественными свойствами. Но пока Перст молчит, заметно лишь одного его божественное свойство: особый материал. Люди, находившие Персты в ложе, по незнанию считали их малыми Предметами и не включали в основной реестр! Как сын лорда, могу заверить вас: великие лорды не в восторге от малых Предметов. Им подавай большие — в которых что-нибудь светится, крутится, летает, звучит. Обычным куском стекла — пускай и божественного — лордов не удивишь. Потому Персты чаще всего оказывались подарены мелким приходским церквям. Вот там они могли принести пользу: деревенский люд редко видит даже малые Предметы, потому радуется даже им. А мелкие сельские церкви обычно принадлежат…
— К Праотцовской ветви!
— Точно. С помощью протекции, а также нескольких лояльных ко мне священников я навел справки в церквях Альмеры и установил следующее. Действительно, в двух дюжинах храмов имелись малые Предметы, весьма напоминающие Персты. Как водится, их выносили на алтарь по праздникам. Но в последние два года ни один из Перстов не показывался на свет. Дьяконы нескольких церквей смогли даже вспомнить тот день, когда посыльные его преосвященства изъяли Предметы из храмов. Надо полагать, они давно уже отданы Галлардом в руки Кукловода.
