время церемонии здесь никого не будет, — весело сказала она, окинув размашистым жестом своей изящной ручки почти пустое помещение. Только один крепкий парень, в стареньком кафтане с роскошным ножом на поясе сидел в уголке и время от времени отпивал глоток забродухи из своего стакана, да закусывал её корнеплодом, что лежал у него на тарелке.
— Да, вижу, ты хорошо выучила повадки завсегдатаев, — улыбнулся Тихон. — Но не всех, — он многозначительно посмотрел в сторону парня.
— Ну, я не пророчица из твоих книжек, — хохотнула Мирослава и неожиданно для самой себя чмокнула Геометра в щёку.
Геометр натянул на лицо улыбку, зная, что девушка всё ещё влюблена в него, но целовать в ответ не стал, потому что не связывал с ней своего будущего, а обманывать и дарить ложную надежду не желал.
— Ладно, тогда я посижу в сторонке, чтобы не мешать твоему нежданному гостю, — произнёс он и направился к столу, располагавшемся в другом углу корчмы, недалеко от входа на кухню.
…
Окруженный толпой обожателей, которые с восхищением смотрели на него и ждали, когда же он поведает очередную историю или расскажет восхитительный анекдот, Богдан быстро заскучал, когда заговорил ректор. Речь была полна пафоса и труднопроизносимых слов и оборотов, оттого становилось ещё скучнее. К тому же его новые знакомые были ребятами неплохими, но какими-то поверхностными. Он попытался заговорить с ними о чём-то серьёзном, поведать о своём походе к огням на другой горе в детстве, но все захохотали так, будто бы он рассказывал что-то смешное.
— Ну вы и выдали, Богдан, — произнёс один из них. — Вашей фантазии позавидует самый искусный рассказчик. Всем известно, что те огни — это просто всполохи первопламени и нет людей на этом свете, кроме нас.
Богдан понял, что нашёл неблагодарных слушателей, потому и стал пичкать их второсортными деревенскими историями, обильно сдобренными похабными анекдотами. Удивительно, но будучи окружён вроде бы хорошими приятелями, которые были готовы ловить каждое его слово, ощущал себя жутко одиноким. Да ещё этот пустой пафос ректора…
Когда терпеть стало невозможно, он незаметно выскользнул со своего места, успокоив своих обожателей, что вынужден отойти справить нужду и скоро вернётся, на самом же деле покинул замок и направился прямиком в корчму Жирослава, которую посещал всякий раз, когда бывал в Мракгороде. Что же, теперь он будет здесь жить ближайшие несколько лет, а значит станет завсегдатаем этого места.
Добравшись туда, распахнул дверь, шумно прокашлялся, хлопнул ею, стащив с себя шубу, окинул помещение взглядом своих чёрных глаз. Два паренька примерно его возраста, один хлипенький за книжками, второй мрачный и сосредоточенный за спиртным. Плюс хорошенькая разносчица, которую определённо нужно будет затащить в постель при первой возможности, но не сегодня. Сегодня Богдан захотел сотворить невозможное и соединить несоединимое: подружить хлипкого со здоровяком. Уж больно жалко смотрелась эта парочка. Было видно, что им скучно и грустно, и каждый бежал от одиночества как мог. Один при помощи зелёного змия, второй — чтения каких-то невероятно скучных геометрических трактатов. О том, что трактаты геометрические Богдан догадался, потому что рассмотрел треугольники, которыми была изрисована одна из страниц книги, которую хлипкий читал.
— Почему же в царстве кутежа и непроходящего празднества царит такое уныние? Очаровательная разносчица, не угостите ли вы меня и моих друзей самой лучше забродухой, которая только есть в вашем чудеснейшем из заведений! — громко произнёс Богдан. Представление началось, пускай зрители занимают свои места, а сам Богдан как следует развлечётся этим чуть было не испорченным кислой речью ректора вечером.
Разносчица переглянулась с хлипким, что сразу же навело Богдана на определённые мысли. Держать их при себе он не собирался.
— Что я вижу: неужели я стал помехой таинственному свиданию двух возлюбленных, которые разъединены злодейкой-судьбой, как Орвус и Эврика?! Достопочтенная разносчица и глубокоуважаемый господин, прошу вас простить меня за то, что помешал вашим сердцам соединиться. Я немедленнейше покину данное место, дабы не стать ещё одним препятствием на пути вашей всепобеждающей любви! А этот грубиян, что так неделикатно расселся в том углу, он вам тоже мешает? Ну так позвольте вступиться мне за ваши чувства, — не позволив никому вставить слова, он бросил шубу на центральный столик и метнулся в сторону здоровяка, который делал вид, что не слушает, но краем глаза поглядывал в сторону Богдана.
«Дорогущий нож на поясе, но кафтан давно пора выкинуть — значит сын некогда богатого, но разорившегося рода. Надо поосторожнее, такие вспыльчивы не на шутку», — быстро прикинул в уме Богдан.
— Низкочтимый и благороднейший из благородных, покорнейше прошу простить вас, что посмел назвать вас грубияном. Но эта пара влюблённых хотела бы остаться наедине, а мы им, очевидно, мешаем. Не могли бы вы составить мне компанию и покинуть сие достославное заведение в кратчайшие сроки?
— Так, послушай! — вскочил разъярившийся здоровяк.
Богдан опешил и хотел было выпалить тираду, прежде чем начнётся драка, но, к счастью, в дело вмешалась разносчица.
— Садитесь, пожалуйста, добрый господин, — она легонько прижала руку к груди здоровяка, не отводившему полыхавших гневом глаз от Богдана, усадила его на место, — а вы пойдёмте со мной, я сейчас принесу вам забродухи. Хотя судя по тем речам, которые вы произносите, выпили вы достаточно, и она будет лишней.
Богдан решил не будить лихо и уселся за стол. Да, публика здесь оказалась неблагодарной. Не то что в университете.
— Да, господа, с вами корнеплод не сваришь, — громко произнёс Богдан, и посмотрел в окно корчмы.
Ставни были открыты и среди черноты далёких гор можно было различить мелькавшие там огоньки.
— Вспоминаю, как в детстве я любовался этими мерцающими кострищами и гадал, что же там, — уже тише и с оттенком светлой грусти начал рассказывать он. — Все говорили, что это всполохи Первопламени, атмосферное явление, что-то ещё. А мне представлялись города, такие же, как наш… И там живут люди… такие же, как мы… Они живут своей жизнью, отличной от нашей… Всегда хотелось узнать, как они устроились, как они выглядят, о чём думают, чем живут… Так тоскливо становилось от того, что я и мечтать не мог пересечь Великую равнину…
Отведя взгляд от окна Богдан с удивлением осознал, что и внимание здоровяка, и внимание хлипкого приковано к нему, оба вслушиваются в каждое его слово.
— Хотя, — продолжил Богдан громче, — был один раз, когда я собрался в дорогу. Приготовил вещи, запасы. Намеревался пересечь Великую Равнину, сделать то, что никому не удавалось. Знаете почему? Потому что был уверен — мы не одни. Там точно живут люди! И это открытие… это…
