Не успеваю отбить хлещущий удар лапы второго паука, щеку обжигает огнем… зеленый свет бьет в глаза…
«…ты устал… отпусти меч… как хочется спать…»
На мгновение выпадаю из боя…
– …от происков Темного. Не позволь искушению…
Моментально прихожу в себя. Паук обхватил меня лапами и влечет к уже открывшему пасть черепу с неестественно большими и заостренными зубами. Заорав от омерзения и ужаса, я вбиваю туда лезвие меча и с хрустом проворачиваю. Заверещав, паук отбрасывает меня в сторону, меч остается торчать в черепе.
Пролетев по воздуху, я с шумом приземлился на спину. С трудом сев, я нащупал нож на поясе. Встать не успею – паук, быстро перебирая лапами, несется ко мне, пылающие зеленым глаза лишают сил.
Добежать пауку не удалось. Закрыв меня собой, на его пути встала нескладная фигура мальчишки с широко раскинутыми в стороны руками. Стефий выкрикнул несколько гортанных слов и хлопком свел руки перед собой. Мне показалось, что по пауку ударил невидимый кузнечный молот – череп смяло в лепешку, паука отбросило далеко назад, где он и затих грудой переломанных костей. У мальчишки подогнулись колени, и он мягко осел на землю.
Метнувшись к нему, я перевернул Стефия на спину и, приникнув к груди, с облегчением услышал биение сердца. Жив. Сильно побледневшее лицо, из носа течет тонкая струйка крови. Похоже, Стефий потратил слишком много сил. Но это потом, а пока надо помочь остальным. Осторожно уложив послушника на землю, я вскочил на ноги и лихорадочно завертел головой по сторонам.
Пока я занимался пауками, картина боя сильно изменилась. В нашу пользу.
Шурд‑поводырь так и не успел добежать до дома и теперь лежал ничком на ступенях крыльца. В спине зияла огромная рана – такую могло оставить только лезвие топора. Литас с остервенением рубит мечом давно уже не шевелящегося паука, словно задавшись целью измолотить его в пыль.
Рикар в нескольких шагах от меня – видимо, спешил на помощь и, только увидев, что я в порядке, перешел на медленный шаг. С его плеча стекает кровь, но похоже, что рана не серьезная.
Остальные члены группы тоже здесь – двое охотников ходят между валяющимися пауками и рукоятками мечей крошат черепа. Лучник остался на том же самом месте – весь бой он простоял за забором, всаживая стрелы в пауков и их хозяев.
С удивлением замечаю тела еще двоих шурдов рядом с домом. В одном торчат две стрелы, горло другого перерублено умелым ударом меча. Значит, еще двое шурдов были в доме и успели появиться только под конец сражения. На наше счастье.
Повертев головой по сторонам, я не увидел сингериса. Странно, обычно он не отходил от людей. Не иначе кинулся искать хозяина.
Я неверной походкой подошел к убитому послушником пауку, наклонившись, с усилием вырвал застрявший в сочленении костей меч и устало вернул его в ножны.
Смертоносное создание превратилось в груду переломанных костей, в которой с трудом угадывались очертания смятого черепа. Если такое сотворил мальчишка‑послушник, что сможет сделать отец Флатис? Задумчиво поцокав языком, я решил оставить это на потом. А сейчас можно праздновать пусть маленькую, но все же победу.
Все кончено. Враг уничтожен, а мы остались живы, и, кажется, обошлось без серьезных ранений.
Мой взгляд привлекло неясное движение рядом с большим домом. Один из шурдов был еще жив, но ненадолго – с торчащим из груди древком стрелы долго не проживешь. Тот, в кого выпустил стрелу веснушчатый охотник в самом начале боя. Стрела пронзила шурда насквозь и, словно крысу, пришпилила к сложенной из бревен стене. Из уголков рта на грудь стекали пузырящиеся струйки крови. Пробито легкое.
Подойдя поближе, я достал меч из ножен, намереваясь прервать мучения корчащегося шурда – не из жалости, а из опасения, что эта тварь может оказаться гораздо более живучей, чем кажется. Увидев мое приближение, шурд прекратил попытки встать и поднял на меня черные глаза. Наши взгляды встретились. Глаза шурда были пусты – ни ненависти, ни страха перед смертью… ничего. Пустота.
Правая его рука с трудом поползла к висящей на поясе трубке, но остановившись на полпути, бессильно упала на землю. Челюсть задрожала, и, к моему крайнему удивлению, шурд заговорил:
– Радуйссся человечишшшка… – хрипя, вместе с кровавыми пузырями выдохнул шурд. – Радуйссся, пока можешшшь… ссскоро, очень… ссскоро опуссстится первый сссснег, проссснутся сссгарххи и тогда… тогда… вас всссехх ждет сссмерть…
Его голова последний раз судорожно дернулась, пятки взбили пыль, и он затих, теперь уже навсегда.
– Не пугай, мы и так пуганые, – бросил я трупу и, отвернувшись, зашагал к ожидающим меня людям.
Нам предстояло сделать много дел. Достаточно неприятных.
Над головами раздавалось оглушительное карканье разочарованных ворон, которые уже сообразили, что попировать им не суждено.
До наступления темноты мы многое успели сделать.
Все останки жителей злосчастной деревушки перенесли в ближайший дом – он послужит погребальным костром. Общая могила.
Мы насчитали не менее тридцати тел – вернее, того, что от них осталось, – старики и совсем маленькие дети. Логично – в первую очередь умертвили самых слабых, которые заведомо не смогут преодолеть долгую дорогу. Молодых и сильных угнали с собой, ведя под конвоем из костяных пауков и поводыря.
Я бы многое отдал, чтобы узнать, куда именно и для чего увели несчастных людей. Какая судьба им уготована? Скормят своим детенышам? Сделают рабами? Пустят на сырье для изготовления следующего костяного паука?
Кто знает… но более ужасной судьбы, чем попасть живым в лапы шурдов, я представить не мог.
Мою душу согревало лишь то, что мы прикончили нескольких из этих пожирателей человеческой плоти. Вспомнив, с каким аппетитом шурд наслаждался человечиной, я зябко передернул плечами. Твари.
Порывы ветра усилились, в воздухе повис запах дождя. Дождь мог спутать наши планы – мокрая древесина горит крайне неохотно, и я решил поторопиться с проведением похоронного обряда.
Пришедший в себя, но еще слабо стоящий на ногах Стефий прочел заупокойную молитву, я с тревогой отметил мертвенно бледное лицо и слабый голос. По окончании молитвы охотники подожгли дом сразу с четырех сторон. Пламя радостно вгрызлось в сухое дерево и вскоре охватило всю постройку.
Стефий продолжал читать молитвы прерывающимся голосом, из глаз катились слезы. Для юного возраста слишком много испытаний, боюсь, как бы юный послушник не сломался.
Я порадовался, что сейчас темно, – столб дыма в дневное время виден издалека и может привлечь нежелательное внимание. Перед уходом отсюда я планировал сжечь все дотла – скотину постигла участь хозяев. Коровники, хлева, курятники – шурды не пропустили ни одного живого существа и превратили деревню в один огромный могильник.
