Топая под тихое жужжание собственных ехидных мыслей, я не заметила, как мы дошли до ограды. Вернее, до маленькой металлической калитки, встроенной в каменную стену в два человеческих роста высотой. Дэсгард достал из кошеля, висевшего на поясе, ключ, отпер калитку, пропустил сначала нас, оглянулся, вышел сам и запер калитку за собой.
Осторожно осмотрев местность из-под вуали, понимаю, что мы стоим на узкой улочке, типичной для тихой окраины восточных городов. Вокруг высокие глухие заборы, за которыми течет мирная жизнь. Курятся кое-где дымки очагов, слышен детский плач и тихая мелодия то ли дудки, то ли флейты.
Тихое цоканье копыт пары лошадок, запряженных в небольшую серую карету, ни капли не насторожило и не встревожило моих конвоиров. И только когда лошадки замерли возле нас, я догадалась, что это и есть транспорт, на котором меня увезут в неизвестность.
Как выяснилось, я была права. Вскоре я уже сидела на заднем сиденье рядом с Терезисом, а Дэсгард полулежа устроился напротив и, прикрыв глаза, продремал почти два часа, пока мы куда-то ехали. За маленьким оконцем, в которое мне никто не запретил смотреть, в скором времени совсем стемнело, и дорогу освещали только редкие и тусклые фонари.
Наконец карета остановилась. Дэсгард бесцеремонно вытащил меня наружу и на руках понес в темноту. Застучали по доскам каблуки его сапог, пахнуло прелым сеном и рыбой.
Маг пронес меня по каким-то полутемным закуткам, вошел в плохо освещенное крошечное помещение, посадил на узкую лежанку и ушел.
Через несколько минут я почувствовала, как пол под ногами еле заметно качнулся, а еще спустя десять минут вернулся маг. Одетый в свою обычную походную одежду, умытый и причесанный.
— Орать не советую, — буркнул устало и прикоснулся пальцем к моей щеке.
— И не собиралась, — тихо фыркнула я и не удержалась от вопроса: — Куда плывем?
— Куда подальше, — усмехнулся Дэсгард. — Умывальня, как выйдешь, направо, за самой последней дверью. Столовая налево, соседняя дверь. А это твоя каюта.
И снова ушел. Теперь уже окончательно.
Я немного посидела, обдумывая его слова и пытаясь отыскать в них подвох, потом плюнула на все, стянула балахон и пошла искать умывальню.
Суденышко было маленьким, старым и дешевым. Это я поняла по заплатам в полу, стертым дощатым ступенькам ведущей вниз лесенки и облупившейся краске на стенах. Но тем не менее очень чистеньким и с любовью обустроенным. Это сразу бросалось в глаза и в умывальне и в столовой, куда я направилась после недолгих размышлений. Дворцовые груши давно превратились в воспоминание, а понимание, что в дороге не всегда бывает возможность перекусить и, когда она представится в следующий раз, неизвестно, заставило меня отбросить все мысли о гордости.
По бокам прибитые к стенам лавки, узкий деревянный стол посредине и полка с посудой на противоположной от двери стене — вот и вся нехитрая обстановка похожей на купе каютки, громко названной столовой. Но лавки застелены чистыми плетеными половичками, стол накрыт серой полотняной скатертью, вышитой по углам синими колокольчиками, а полка занавешена такими же шторками. И все это сделано с такой трогательной заботой, что сразу выдает женскую руку.
В центре скатерки высилась горкой разломанная на куски свежая лепешка, в деревянных кружках было налито молоко, в глубоких мисках желтели мед и творог, а на блюде лежали ломти холодного отварного мяса и по краям малосольные огурцы. С одной стороны за столом сидел Терезис, сосредоточенно мешая в тарелке творог с медом, с другой — виновато прятала взгляд в кружке с молоком темноволосая женщина. Довольно знакомая мне, между прочим.
— Привет, Гайтола, — небрежно сказала я, — это ты здесь так уютненько все обустроила? А не подскажешь, где взять тарелку и ложку?
Вот таких слов она точно не ждала, даже растерялась на миг, потом подскочила, достала с полки посуду и подала мне.
— Спасибо, — сказала я вежливо и принялась накладывать на тарелку продукты. — Ничего, что я столько беру? Остальным останется?
— Да, — кивнула Гайтола, бросив быстрый взгляд на мага, — еды много, не волнуйся. А ты не хочешь переодеться? В твоей каюте есть сундучок, там вещи.
— Спасибо, — поблагодарила я еще раз с преувеличенной вежливостью, — я посмотрю.
Некоторое время мы ели молча, и мне казалось, что на меня никто особого внимания не обращает, как вдруг Терезис тихо спросил:
— Долго они тебя не кормили?
Я едва не подавилась от этого вопроса, никак не ожидала, что это так заметно по моему аппетиту. Целую минуту молчала, а потом дожевала, запила молоком и, немного приведя в порядок всколыхнувшиеся чувства, как можно равнодушнее ответила:
— Только сегодня.
Гайтола метнула в меня непонятный взгляд и снова уставилась в кружку, еще почти наполовину полную недопитым молоком. Я тайком вздохнула. Видно же, что человек не хочет есть, но почему-то упорно сидит тут и молчит. Или… вот же я бестолковая! Совсем забила себе голову этими повелителями! Самых простых вещей уже не понимаю. Так это она небось из-за мага сидит! А я тут жую и жую… И, кстати, нажевалась уже.
— Спасибо, — поднялась я из-за стола, — было очень вкусно. Спокойной ночи.
— Таресса, — сказал маг, когда я была уже у порога, — ты плавать умеешь?
— Да, — с недоумением отозвалась я и забеспокоилась: — А что, есть опасения, что эта посудина развалится?
Гайтола возмущенно фыркнула, а Терезис вдруг засмеялся:
— Нет, думаю, до острова она нас доставит в целости. Спокойной ночи.
В каютке я не выдержала и влезла все-таки в сундук. И несколько минут озадаченно сидела над ним, пытаясь сообразить, как нужно воспринимать такой набор одежды. Нет, это я не про ночную рубашку старушечьего фасона и длинный темный мужской халат. И даже не про вязаные носки в количестве двух пар. А про полное отсутствие платьев и юбок.
В сундуке был комплект дорожной одежды. Довольно неплохой, нужно сказать, — серые штаны из тонкого сукна, такой же камзол и пара рубашек, одна из полотна, вторая фланелевая. Вся соль в том, что женщины таких вещей здесь не носят.
Некстати вспомнились слова Терезиса про плавание и про остров, и на душе снова стало как-то неуютно. Ох, и куда же это я опять вляпалась?
Глава 14
Неожиданные открытия, находки и потери
Выспалась на новом месте я отлично. Даже сама удивилась своему жизнерадостному настроению, потягиваясь утром на неширокой лежанке. Со счетом десять — ноль проигрывающей в удобстве, ширине и качестве постельных принадлежностей нише в спальне для избранниц повелителя. «Интересно, и что же в таком случае так благотворно на меня подействовало, — думала я, натягивая халат и переплетая растрепавшуюся косу. — Может, воздух или покачивание суденышка?»
