Он ее бросит. Точно бросит! Он выгонит ее и правильно сделает — потому что она дрянь, она гадина, тварь, изменщица! Ей стало тошно, хотелось плакать. Потом захотелось пойти и врезать палкой охраннику, который воспользовался ее слабостью. Так врезать, чтобы он вообще не встал… и никому не рассказал, что отодрал свою работодательницу, как шлюху.
Затем этот порыв прошел, сменившись горестными раздумьями на тему — как можно скрыть свою измену? Перво-наперво надо заставить молчать охранника, чтобы он никому не рассказал о том, что с ней переспал.
Кстати, вспоминая эту ночь, нужно признать, что ей было очень хорошо. Почти как со Славой. Вообще-то она была в полубреду, и ей представлялось, что занимается сексом она не с Антугом, а именно со Славой… Но это так, левые отмазки — решила для себя Наташа — трахалась она все же с Антугом, значит, то, что при этом представляла совсем другого, «законного» мужчину, не имеет значения. Или не так?
Она пошла в сторону, нашла здоровенные круглые листья с настоявшейся в них росой — эти листья вмещали литра по два воды, и во время бегства они с Антугом из них пили. Умылась, смыла с бедер следы ночной страсти, обтерла тело другими листьями, мягкими и толстыми, сорванными с пышного куста, снова надела свитер и вернулась к месту своего морального падения злющая, как черт.
Антуг уже не спал, он тоже успел умыться и стоял, приглаживая мокрые волосы. Увидев девушку, спокойно поздоровался, ничем не выдавая отношения к тому, что было ночью.
Наташа внимательно посмотрела в его лицо, ища на нем какие-то следы удовлетворения, или насмешки, или же чего-то еще, что могло бы подсказать ей то, как он относится к происшедшему, потом сумрачно сказала:
— Ничего не было. Ты понял? Совсем ничего! Я была не в себе, так что забудь.
— А ничего и не было, — серьезно сказал мужчина. — Вы вообще о чем?
Наташа еще раз молча, внимательно посмотрела в умные глаза Антуга и легонько кивнула в знак того, что приняла в сведению. Потом охранник сказал:
— Так что, госпожа, идем дальше?
— А ты как думаешь, что нужно сделать?
— Мне думается: надо идти на юг, на территорию Роя Шиннун. Если найдем тех керкаров, что дружественны нам, тогда все будет нормально. А еще нам нужно выйти на открытое место. Дело в том, что у нас, у всех телохранителей, под кожу вживлены чипы — их можно отследить с корабля специальной аппаратурой: В лесу сигнал экранируется деревьями: влажность, много листьев, глушащих сигнал, стволы. Так что чем скорее выйдем в степь, тем скорее нас найдут — если ищут. Вот только с водой там проблема. Впрочем, мы можем идти по краю леса, так что вода будет. Есть хотите?
— Само собой, хочу! — буркнула Наташа, все еще злясь на себя и на своего случайного сексуального партнера. Она сейчас даже смотреть на него прямо не могла — упорно отводила глаза и глядела вниз, под ноги или в стороны.
— Сейчас сделаем, — кивнул головой Антуг, старательно не замечая смущения женщины. Он подошел к рыхлому пеньку и стал ломать его, полностью уйдя в это дело.
Антуг тоже был слегка не в своей тарелке. Хотя он понимал, что случившееся ночью больше не повторится и вообще этот секс был чем-то вроде психотерапии, но ему мучительно хотелось снова ощутить страсть ночного соития, и он с печалью осознавал, что влюбился в эту красотку. Безнадежно и бесперспективно.
Покопавшись в пеньке, Антуг что-то оттуда достал, положил на лист, сорванный с дерева, и протянул Наташе:
— Возьмите. Надо брать их за голову, откусывать и жевать. По вкусу — как грибы. Очень питательно, чистый протеин. Будете сыты, хорошо восстанавливает силы.
Наташа с ужасом глянула на лист — на нем шевелились толстые белые личинки, похожие на личинки майского жука. Она зажала рот и с недоверием вытаращилась на мужчину:
— Да ты с ума сошел! ЭТО есть?! Я лучше какие-нибудь фрукты поем или траву! Меня же вырвет!
— Траву есть нельзя — отравитесь. Фрукты… а вы видели тут фрукты? Если и есть, они несъедобны, да и насытиться ими нельзя — мы же не травоядные животные. Нам нужна сытная еда, иначе не дойдем. Вы свалитесь без сил, я буду вас тащить и свалюсь следом. Хотите выжить — будете есть. Нет — погибнем оба. Смотрите, как надо!
Антуг взял одну личинку пальцами за голову, аккуратно сунул в рот, зажав зубами, и, сжав их, откусил, выбросив то, что осталось в пальцах. Потом спокойно прожевал, сказав:
— Вот и все. Вкус как у гриба. Ничего страшного. Они питаются трухлявым деревом, чистые существа. Берите. Берите, берите, если хотите жить!
Наташа как завороженная взяла одну личинку — та извивалась у нее в руках, сопротивляясь врагу, сжимаясь и разжимаясь, как резиновая, потом сунула ее в рот, откусила и, зажмурив глаза, стала жевать, подавляя приступы рвоты. Проглотила, утирая слезы, потекшие из глаз. С минуту подождала — не выйдет ли назад злостная личинка бурным фонтаном. Нет, удержалась. Конечно, никаким грибом она не отдавала — что-то жидкое, скользкое, отвратительное, но и не такое противное, как она думала.
— Ну вот, видите: нормально пошло, — ободряюще кивнул Антуг. — Ешьте еще. Штук пять надо съесть — и на какое-то время вы будете сыты. Можно спокойно идти, не думая о еде. Тут они везде есть, эти личинки. А если кончатся — а еще найду что-нибудь питательное, наподобие этого. Увы, ничего более вкусного тут не найти. Ешьте, ешьте скорее да пойдем.
Наташа шагала за своим спутником, глядя в его широкую спину, и думала о том, является ли ее измена изменой, если она в полубреду представляла себя не с этим мужчиной, а со Славой? Ну вот, например: какая-нибудь женщина занимается сексом со своим мужем, но на самом деле его не хочет и во время секса, закрыв глаза, представляет, что она… ну… с Брэдом Питтом. Или с соседом Васькой. Или… с президентом. Является ли это изменой? Ведь на самом деле эта женщина не изменяет мужу, но при этом все-таки изменяет, представляя, что она с другим! А вот она, Наташа, представляла, что спит со Славой, и то, что на самом деле в ней был другой мужчина, — разве это измена? Она-то думала, что это Слава! Совсем даже и не измена. Так что, наверное, зря она себя винит…
Придя к этому выводу, Наташа слегка повеселела, хотя на душе до сих пор скребли кошки — сама-то она себе может придумать любые обстоятельства, но вот как все это воспримет Слава? Хотя Наташа и считала себя знатоком мужских душ (немудрено — сколько их, мужиков, у нее было! Всех и не упомнишь…), но предсказать реакцию на измену девушка не могла. Слава вообще был непредсказуем.
До прерии они добрались к вечеру, два раза останавливались, чтобы поесть личинок, и вправду хорошо утолявших голод, да один раз — чтобы искупаться в небольшой речушке, с хорошо просматривавшимся песчаным дном. Наташа не стала отходить от Антуга во время купания — чего теперь ей стесняться? Он ее всякую уже видал… во всех видах и позах. Да и страшно далеко отходить — мало ли кто там прячется в кустах.
