Через час миссис Андервуд принесла мужу ленч и решила поделиться с ним своими заботами.
— Меня беспокоит мальчик, — сказала она. — Он почти не притронулся к сандвичам. Рухнул за стол, да так и просидел, белый как полотно. Такое впечатление, будто он всю ночь не спал. То ли он приболел, то ли чего-то боится. — Она на миг умолкла. — Дорогой!
Мистер Андервуд изучал содержимое своей тарелки.
— Марта, а где манговое чатни? Ты же знаешь, что я люблю приправлять им ветчину и салат.
— Чатни закончилось, дорогой. Так как, по-твоему, нам быть?
— Купить ещё, разумеется! Силы небесные, женщина…
— Как нам быть с мальчиком.
— М-м? А, да с ним всё в порядке! Сопляк нервничает из-за Наречения. Ну, и из-за первого заклинания беса. Помнится, я и сам этого боялся — моему наставнику пришлось силой загонять меня в круг. — Мистер Андервуд сунул в рот кусок ветчины. — Скажи ему, чтобы он через полтора часа подошёл ко мне в библиотеку и не забыл прихватить Альманах. Нет, через час. Мне потом ещё нужно будет позвонить Дювалю насчёт этих краж, чтоб ему пусто было.
Натаниэль сидел на кухне. С грехом пополам ему удалось прикончить половину сандвича. Миссис Андервуд взъерошила мальчику волосы.
— Ну, выше нос, — сказала она. — Что тебя так волнует, Наречение? Не стоит из-за него так беспокоиться. Натаниэль — хорошее имя, но есть много других, не хуже. Только представь себе: ты можешь выбрать любое имя. В разумных пределах, конечно. Если его сейчас не носит никто из волшебников. А вот у простолюдинов такой привилегии нет. Им приходится жить с тем именем, какое дадут.
Миссис Андервуд хлопотала вокруг Натаниэля, заливала заварочный чайник кипятком, искала молоко — и говорила, говорила, говорила. А Натаниэль чувствовал, как жестянка оттягивает ему карман.
— Миссис Андервуд, можно, я пройдусь? — спросил он. — Мне хочется немного подышать свежим воздухом.
Миссис Андервуд непонимающе посмотрела на него.
— Но, милый, не сейчас же! У тебя скоро Наречение! Твой наставник хочет, чтобы ты через час пришёл к нему в библиотеку. И он велел тебе не забыть Альманах. Хотя, раз уж об этом зашла речь, вид у тебя какой-то нездоровый. Пожалуй, тебе и вправду не помешало бы подышать свежим воздухом… Думаю, если ты выйдешь на пять минут, твой наставник ничего и не заметит.
— Да нет, миссис Андервуд, не стоит. Я лучше останусь.
Какие пять минут?! Ему нужно два часа, если не больше! Значит, придётся заняться жестянкой попозже. Остается лишь надеяться, что Бартимеус не успеет до этого момента что-нибудь выкинуть.
Миссис Андервуд налила ему чаю и поставила чашку перед Натаниэлем.
— Вот, это должно добавить тебе румянца. У тебя сегодня очень знаменательный день, Натаниэль. Когда я снова увижу тебя, ты уже будешь кем-то другим. Возможно, сейчас я в последний раз называю тебя твоим прежним именем. Наверное, мне следует его позабыть.
«И почему вы только не позабыли его сегодня утром?» — мрачно подумал Натаниэль. Какая-то мелочная, злобная частичка его души жаждала упрекнуть миссис Андервуд за её лёгкомысленную привязанность, но Натаниэль знал, что это несправедливо. Он сам виноват, что демон очутился поблизости и услышал её слова. «Сила, скрытность, самосохранение». У него больше не было ни одного, ни другого, ни третьего. Натаниэль глотнул чая и обжег рот.
— Давай, мальчик, входи.
Наставник, сидевший у библиотечного стола, в кресле с высокой спинкой, выглядел почти добродушно. Не спуская глаз с приближающегося Натаниэля, он указал на стоявший рядом стул.
— Присаживайся. Я смотрю, ты сегодня принарядился, а? И даже жакет надел? Приятно видеть, что ты понимаешь важность момента.
— Да, сэр.
— Это хорошо. Где там у нас Альманах? Давай-ка глянем…
У Альманаха был переплёт из блестящей зелёной кожи и узкая закладка, сплетенная из бычьей щетины. Его лишь вчера доставили от Ярослава, и его никто ещё не читал. Мистер Андервуд осторожно открыл книгу и взглянул на титульный лист.
— Альманах имен Лоэва, триста девяносто пятое издание… Как летит время! Я выбирал себе имя по триста пятидесятому изданию — можешь ты себе такое представить? А я всё помню, как будто это было вчера.
— Да, сэр.
Натаниэль с трудом подавил зевок — сказалось утреннее напряжение. Но нужно было сосредоточиться на текущей задаче. Он смотрел, как наставник, болтая без умолку, листает страницы.
— Альманах, мальчик, — это список всех официальных имен, которыми пользовались волшебники от золотого века Праги и до нынешнего дня. Многие из этих имен использовались неоднократно. Рядом с каждым именем есть графа, в которой указывается, носит ли его кто-либо в настоящий момент. Если нет, значит, имя свободно, и ты можешь его взять. Или придумать своё. Вот, смотри: «Андервуд, Артур; Лондон»… Я — второй, кто носит это имя, мальчик. Первый Артур Андервуд был видным якобинцем, если не ошибаюсь — близким другом короля Иакова Первого. А теперь мне нужно поразмыслить. Думаю, тебе стоило бы пойти по стопам какого-нибудь великого волшебника.
— Да, сэр.
— Вот, скажем, Теофил Трокмортон — это был видный алхимик. И… Да, это сочетание свободно. Нет? Не нравится? А как насчёт Балтазара Джоунса? Что, тебя терзают сомнения? Ну, пожалуй, его примеру следовать трудновато. Ты что-то хочешь сказать, мальчик?
— Сэр, а Уильям Глэдстоун свободен? Я им восхищаюсь.
— Глэдстоун! — У мистера Андервуда глаза полезли на лоб. — Это же надо такое… Мальчик, некоторые имена окружены таким величием и так свежи в памяти, что к ним не смеют прикасаться. Никто бы не посмел взять это имя! Нужна невероятная самонадеянность, чтобы примерить на себя мантию Глэдстоуна.
Волшебник приподнял брови.
— Если ты не в состоянии предложить что-нибудь разумное, я сделаю выбор за тебя.
— Простите, сэр, я не подумал.
— Честолюбие — это хорошо, мальчик мой, но его следует скрывать. Если ты будешь слишком явно демонстрировать его, то можешь и не дожить до своего двадцатилетия. Волшебнику не следует преждевременно привлекать к себе внимание — по крайней мере до тех пор, пока он не вызовет своего первого мул ера. Ну что ж, давай просмотрим Альманах с самого начала…
Прошло мучительных полтора часа, прежде чем выбор состоялся. Наставник Натаниэля, похоже, питал слабость к малоизвестным невразумительным волшебникам с ещё более невразумительными именами. Натаниэлю с трудом удалось уклониться от превращения в Фитцгиббона, Трикла, Хумса или Гэллимефри. Его же собственный выбор постоянно казался мистеру Андервуду то слишком самонадеянным, то слишком хвастливым. Но в конце концов решение всё же было принято. Мистер Андервуд произнёс официальную формулировку, отыскал соответствующую графу и расписался напротив занятого имени. Натаниэль тоже поставил свою подпись в большой врезке в самом низу страницы. Подпись получилась корявая и угловатая, но ведь он ставил её впервые. Он расписался и про себя перечитал:
