О его существовании знал только Вендель Грип, который, потеряв обе ноги, по-прежнему сидел в Архангельском остроге.
Хозяйка присутствовала при родах не столько ради того, чтобы помочь Ингрид, сколько ради любопытства. Корень мандрагоры Ингрид заранее спрятала под тюфяк, его никто не должен был видеть. Роды прошли легко и быстро, то ли благодаря удачному сложению Ингрид, то ли благодаря заклинаниям и магическому корню.
— Как ты его назовешь? — спросила хозяйка. — Сестра должна знать имя ребенка, прежде чем примет его.
Ингрид взглянула на маленький комочек, который пищал у нее в ногах. Она по-прежнему враждебно относилась к ребенку и мечтала поскорее сбыть его с рук. Но дать ему имя она все-таки была обязана.
Не признаваясь себе, она уже давно придумала ребенку имя.
— Его будут звать Даниэлем, — сказала она, стараясь, чтобы ее голос звучал твердо. — Даниэль Ингридссон.
Ей не хотелось упоминать о Линдах из рода Людей Льда. Хозяева не должны были ничего знать о ней.
— Ингридссон? — фыркнула хозяйка. — Нельзя крестить ребенка по имени матери!
— Почему? — вспыхнула Ингрид. — Разве женщина не человек? Между прочим, в Дании был король, которого звали Свенд Эстридссон, по имени матери, она была королевской дочерью. Раз короля можно было так назвать, то моего сына и подавно!
Сказав это, она покраснела. Моего сына? Неужели она и в самом деле так сказала?
«Проклятый ребенок, на что ты мне сдался!» — в гневе подумала она, с ненавистью глядя на посиневшего от холода младенца, который плакал, лежа на подстилке.
Нелегким оказалось начало жизни для маленького Даниэля Ингридссона!
Через несколько дней, когда Ингрид достаточно окрепла, она получила адрес в Кристиансанде и распрощалась с хозяевами. Она рассталась с ними без сожаления. Меньше всего на свете ей хотелось остаться в этой усадьбе. Хозяева заявили, что оказали Ингрид неоценимую услугу, направив ее к своей сестре в городе, а потому не должны платить ей даже те жалкие гроши, что она у них заработала. Они были в расчете: хозяева не платят Ингрид, она не платит им.
Ингрид возмутилась в душе, но промолчала. Ей хотелось лишь поскорей покинуть усадьбу. Сперва у нее мелькнуло желание проучить скупердяев, но как бы там ни было, а они предоставили ей кров на месяцы беременности, и она решила удержаться от мести.
Эта зима показалась ей особенно долгой и холодной. Много раз она готова была проучить своих жадных хозяев. Но каждый раз сдерживала себя, и слава Богу. Иначе ее могли бы обвинить в колдовстве, и тогда ее и без того трудное положение стало бы совсем безвыходным.
Когда Ингрид ехала в Кристиансанд с ребенком на руках, снег уже вовсю таял. Лошадь свою она сберегла, упрямо пресекая посягательства на нее алчных хозяев. Лишись она лошади, ей было бы трудно добраться потом до Гростенсхольма. Но братья все-таки запрягли лошадь в работу, и с этим Ингрид ничего не могла поделать. Они хотели было оставить лошадь у себя, чтобы избавить Ингрид от необходимости добывать ей корм, но у Ингрид так засверкали глаза, что они не посмели ей перечить.
Ингрид держала ребенка, стараясь не прижимать его к себе, чтобы ни в коем случае ненароком к нему не привязаться. Мальчик молчал, поездка на лошади убаюкала его. Конечно, рискованно было пускаться в дорогу с таким крохотным младенцем, но выбора у нее не было.
Даниэль Ингридссон…
За три дня жизни, личико у него начало приобретать форму. Ингрид видела, что он похож и на Дана, и на нее. Конечно, выглядел он пока как все новорожденные, но она понимала, что со временем он превратится в красивого юношу. Черноволосый, как большинство мужчин в их роду. Мужественный и привлекательный.
«Надеюсь, твоя жизнь сложится удачно, — думала Ингрид. Конечно, я хотела бы посмотреть на тебя, когда ты вырастешь, но ничего не поделаешь. Ты будешь жить в хорошей, богатой семье, у людей, которые мечтали иметь ребенка, но родить своего им не посчастливилось. Такие люди часто бывают добрые».
И хотя Ингрид уговаривала себя, что будущее ребенка ей безразлично, эта мысль обрадовала ее. У Даниэля будет хороший дом. Добрые родители. Он вырастет и будет счастливым.
Ингрид глубоко вздохнула, у нее вдруг перехватило дыхание.
В Кристиансанд она приехала вечером и сразу же отправилась к сестре своих хозяев. Хозяйка усадьбы, где жила Ингрид, предупредила, чтобы она не являлась к сестре до наступления темноты. Соседи не должны ее видеть, они все завидуют госпоже Андерсен, так звали сестру, которая получала неплохие деньги за свою сердобольность.
Дом госпожи Андерсен выглядел довольно неказисто, с обеих сторон он был стиснут такими же трехэтажными доходными домами, тоже грязными и покосившимися, с кучей мусора перед крыльцом.
Ингрид проехала немного дальше и нашла небольшой трактир. Она остановилась в нем и поставила лошадь в конюшню, чтобы не брать ее с собой. Ребенка она спрятала, пока договаривалась с хозяином трактира о ночлеге для себя и для лошади. Лишних денег у Ингрид не было, но она решила, что может позволить себе отвести душу и выспаться в настоящей постели после тяжелой зимы.
Корень мандрагоры снова висел у нее на шее.
Задворками она пробралась к дому госпожи Андерсен. Ей было велено входить через двор, с черного хода, откуда ее не могли увидеть из окон.
Ингрид нашла дверь и постучала условленным стуком.
Дверь осторожно приоткрыли.
— Меня зовут Ингрид, я от вашей сестры, — прошептала она.
Дверь приоткрылась пошире, и чья-то рука быстро втащила Ингрид в дом.
В сенях было темно и грязно, стояла нестерпимая вонь. Сердце у Ингрид упало. Госпожа Андерсен тут же хотела забрать у нее ребенка, но Ингрид вдруг воспротивилась. Она почувствовала, что ее кто-то легонько толкнул: может быть, ребенок во сне дернул ножкой, или, скорее всего, сердито зашевелился корень.
— Вы уверены, что дом, куда вы отдадите ребенка, хороший и богатый? — спросила она.
— Не дом, а царство небесное! — сладким голосом проворковала госпожа Андерсен. — Вашему птенчику там будет очень хорошо! Не тревожьтесь за него. Давайте сразу же и рассчитаемся. Ведь моя сестра сказала вам, сколько стоят мои услуги?
— Да, сказала.
Не выпуская ребенка из рук, Ингрид достала кошелек. Корень мандрагоры не захотел убить плод, пронеслось у нее в голове. Корень Людей Льда защищает своих! Или, все-таки, нет? Ведь Колгрим погиб, владея корнем! Но может, Колгрим сам виноват в этом? Может, за ним была слишком большая вина, чтобы корень его защищал?
А сейчас? Она ясно чувствовала, что корень шевелится…
Потом он перестал шевелиться.
Сделка состоялась. Ингрид на миг прижала ребенка к себе и прошептала:
