— Смутно припоминаю ту свару, — нахмурил лоб Грантл.
— Вы же жили в 'Чудаке', точно. Слепы ко всему внешнему…
Грантл моргнул. — Я смотрел только на Лефро, сам понимаешь. Потом сходил по контракту, возвращаюсь и…
— Она смылась и вышла за кого-то еще. — Бьюк грустно кивнул.
— Не за кого-то еще, — ощерился Грант. — За этого жирного хмыря Парсемо…
— Твоего бывшего хозяина, помнится. Ну да ладно. Кто был убийцей и почему прекратились убийства? Гильдия Ворканы не пришла за вознаграждением Совета. Убийства остановились, потому что убийца покинул город. — Бьюк кивнул в сторону массивного фургона. — Это он. Корбал Броч. Человек с круглым лицом и тонкими губами.
— Почему ты так уверен, Бьюк? — Воздух холодал. Грантл налил себе еще кружку.
Бьюк дернул плечами, неотрывно смотря в огонь: — Просто знаю. Кто простит убийство невинных?
Дыханье Худа! Бьюк, я ощутил обе грани твоего вопроса. Ты хочешь его убить или, по крайней мере, умереть сражаясь. — Слушай меня, друг. Мы за пределами юрисдикции Даруджистана, но если маги города впрямь так обеспокоены — и особенно если вовлечена Гильдия Ворканы — границ у правосудия не существует. Мы можем послать в город словцо — принимая, что ты прав и сможешь доказать свою правоту, Бьюк — а тем временем просто не своди глаз с этого типа. Он чародей — помяни мое слово. У тебя не будет шансов. Оставь казнь ассасинам и магам.
Бьюк вскинул глаза, заметив подходящих Харлло и Стонни Менакис. Они шли медленно, завернувшись в одеяла, держа в руках подсохшие и свернутые одежки. Окаменевшие лица показали Грантлу, что его люди расслышали несколько последних слов.
— Я думал, ты уже на полпути к Даруджистану, — сказал Харлло.
Бьюк наблюдал за стражником из-за края кружки. — Ты такой чистый, что я едва узнал, дружок.
— Ха, ха.
— Отвечаю, Харлло: я нашел себе новый контракт.
— Ты идиот, — фыркнула Стонни. — Когда же к тебе в голову вернется хоть капля смысла, Бьюк? Прошли годы и годы, как ты последний раз улыбался и светлел взором. В сколько медвежьих капканов ты готов сунуть голову, а?
— Пока один не щелкнет, — сказал Бьюк, выдерживая яростный взгляд Стонни. Он поднялся, сплескивая подонки из кружки. — Спасибо за чай… и совет, Грантл. — Кивнув на прощание Харлло и Стонни, он пошел к фургону Бочелена.
Грантл поглядел на Стонни. — Впечатляющая тактичность, дорогуша. — Она зашипела: — Он дурак. Его рукояти нужна женская рука, эт уж точно. Очень нужна. — Харлло хрюкнул: — Ты доброволец?
Стонни Менакис качнула плечом. — Этому мешает не его внешность, а его характер. С тобой все наоборот.
— Очарована моей нежной душой, а? — Харлло ухмыльнулся Грантлу. — Эй, ты опять можешь разбить мне нос — так он выпрямится и будет как новый. Что скажешь, Стонни? Развернешь передо мною железные лепестки своего сердца?
Она осклабилась: — Всякий знает, Харлло, что твой двуручный меч — только жалкая попытка компенсации.
— А у него нюх к поэзии, однако, — встрял Грантл. — Железные лепестки сердца — ты не мог быть более точен.
— Не бывает железных лепестков, — фыркнула Стонни. — Ты что, видал железные цветы? И сердца не цветы, они — большие, красные, бестолковые штуки у нас в груди. Какая поэзия в бессмысленности? А ты такой же идиот, как Бьюк и Харлло, Грантл. Я окружена тупоголовыми дураками.
— Увы, это рок твоей жизни, — сказал Грантл. — Эй, у меня есть чай, можете согреться.
Она приняла от него кружку. Грантл и Харлло избегали встречаться взглядами.
Немного спустя Стонни прочистила горло: — Что там такое про оставить казнь ассасинам, Грантл? В какую бучу на этот раз он встрял?
Ох, она действительно заботится о нем. Он нахмурился, поглядел в огонь, подбросил еще несколько кусков кизяка. — У него есть… подозрения. Мы говорили… гм… гипотетически…
— Тогов язык тебе в глотку, бычья морда. Кончай.
— Бьюк решился говорить со мной, не с тобой, Стонни. — Грантл сердился и говорил резко. — Есть вопросы — задай их ему и оставь меня.
— И поговорю, черт тебя дери.
— Сомневаюсь, что выгорит. — Харлло необдуманно встрял в их перебранку. — Разве что похлопаешь глазками и положишь розовые губки ему…
— Их ты последними и увидишь, когда я ткну нож в оловянный клубень в твоей груди. Ах, да, и поцелую напоследок.
Кустистые брови Харлло высоко взлетели: — Оловянный клубень? Стонни, дорогуша, я правильно расслышал?
— Заткнись, я не в настроении.
— Ты всегда не в настроении, Стонни!
Ответом послужила пренебрежительная усмешка.
— Не трудись продолжать, дружок, — вздохнул Грантл.
* * *
К стене Крепи изнутри прислонилась лачуга — нелепое собрание деревянных планок, плетеных загородок и закутков. Двор — сплошные кучи белой пыли, тыквенных корок, кусков битой посуды и стружки. С веревки над узкой дверью свешивались остатки лакированных карт, медленно покачивавшихся в сыром воздухе.
Быстрый Бен помедлил, огляделся по сторонам, потом ступил во двор. Изнутри прозвучал кудахчущий звук. Маг еще раз осмотрелся, что-то пробурчал себе под нос и прикоснулся к кожаной ручке.
— Не толкай! — послышался тонкий голос. — Тяни, пустынная змея!
Пожав плечами, Быстрый Бен потянул дверь на себя.
— Только дурни толкают! — шипела старуха, восседавшая скрестив ноги на тростниковой подстилке у самого входа. — Бьют по коленям! От визита дураков у меня синяки и еще хуже! Ах, я чую Рараку, правда?
Колдун вглядывался в обстановку хижины. — Дыханье Худа, тут только одна комната! — Непонятные вещи громоздились у стен, свисали с низкого потолка. Углами владели тени, воздух все еще хранил холод ночи.
— Только я! — кудахтала старуха. Ее лицо — только кожа и кости, лысый череп покрывали родинки. — Покажи что принес, многоглавая змея, мой дар — снимать проклятия! — Из складок драной одежды она вытянула деревянную карту, подняла в дрожащей руке. — Пошли свои слова в мой садок, и их форма там отразится, правдиво выжженная…
— Никаких проклятий, женщина, — сказал Быстрый Бен. Он сгорбился, чтобы быть вровень с ее лицом. — Только вопросы.
Карт скользнула обратно в складку. — ведьма осклабилась: — Ответы дорогого стоят. Ответы ценнее, чем снятие проклятий. Ответы найти нелегко…
— Хорошо, хорошо. Сколько?
— Цвет твоего вопроса, двенадцатидушный.
— Золотой.
— По золотому консулу за каждый…
— Считая только ценные ответы.
— Согласна.
— Сон Бёрн.
— И что о нем?
