– Дважды, – признал Даг.
– Хм-м... – Петти покачала головой и продолжала: – Племяннику втемяшилось, что он отправится следом за своей милой и поступит к вам, Стражам Озера, в отряд.
– Ах, – вздохнул Даг, – у него ничего не вышло бы. Тут дело не в гордости или недоброжелательстве – понимаешь, у нас имеются приемы, которыми мы не делимся.
– Ты хочешь сказать, что дело не только в гордости и недоброжелательстве, мне кажется, – сказала женщина невыразительным голосом.
Даг пожал плечами.
«Не мое это дело. Не вмешивайся, старый дозорный».
– Он таки нашел ее... только, как ты и говоришь, Стражи Озера его не приняли. Через полгода он вернулся, поджав хвост. Унылый и мрачный. На других девушек и смотреть не хотел. Начал пить. Вышло вроде так, что раз ему нельзя любить вашу девицу, он полюбит смерть.
– Такое случается не только с крестьянами, мэм, – холодно сказал Даг.
Петти бросила на него острый взгляд.
– Это уж как получится. После того парень так и не оклемался. В конце концов нанялся в плотовщики на реке Грейс. Через пару сезонов до нас дошла весть, что он свалился в воду и утонул. Не думаю, что по собственной воле – говорили, он был пьян, ночью пошел помочиться и свалился. Простая неосторожность, только с другими такого не случается.
Может быть, и с ним самим такая же беда, подумал Даг: он никогда не был достаточно осторожен. Будь Дагу двадцать, а не тридцать пять, когда его поглотила тьма, все могло обернуться иначе...
– Мы никогда ничего не слышали о той девушке из отряда. Для нее он был просто забавой, по-моему. А она для него – всем на свете...
Даг промолчал.
Петти втянула воздух и продолжала:
– Так что если ты думаешь, что это очень забавно – позволить девчонке в тебя влюбиться, говорю тебе, ничем забавным это не кончится. Не знаю, как для тебя, а для нее будущего не будет. Об этом позаботятся твои ребята, если даже родичи девушки не почешутся. Мы-то с тобой оба это знаем – а вот она нет.
– Мэм, тебе мерещится. – Только мерещится совершенно правильно, хоть ей и ничего не известно о ноже, накрепко связавшем их с Фаун – по крайней мере в настоящий момент. Не объяснять же случившееся этой измотанной нервной женщине...
– Я вижу то, что вижу, спасибочки. И не первый раз.
– Мы знакомы-то всего один день.
– Ах вот как? Что же тогда будет через неделю? Похоже, разгорится пожар, – фыркнула Петти. – Я знаю одно: когда люди отдают сердца таким, как ты, их ждет смерть. Или они мечтают о том, чтобы умереть.
Даг с усилием разжал стиснутые зубы и коротко кивнул Петти.
– Мэм... в конце концов все умирают... или мечтают о том, чтобы умереть.
Петти только покачала головой, поджав губы.
– Доброй ночи. – Даг коснулся рукой лба и отправился за своей периной. Если Искорка будет в силах завтра отправиться в дорогу, решил он, им лучше как можно скорее убираться отсюда.
К разочарованию Дага, никто из дозорных ночью так и не появился – ни до, ни после того, как дождь загнал его под крышу. С Фаун он не виделся, пока все не собрались за завтраком. Оба они снова оделись в собственную одежду, высохшую и почти незапятнанную. В поношенном синем платье Фаун выглядела бы вполне здоровой, если бы не сохранявшаяся бледность. Даг оттянул ей веко и взглянул на ногти; они были не такими розовыми, как им полагалось бы. Кроме того, у девушки все еще темнело в глазах, стоило ей резко подняться. Впрочем, положив руку на лоб Фаун, Даг не обнаружил жара. Это было хорошо.
Даг как раз уговаривал Фаун съесть побольше лепешек и выпить молока, когда в кухню ворвался мальчишка Таг, вытаращив глаза и ловя ртом воздух.
– Ма! Папа! Дядя Сасса! Там на пастбище этот – глиняный человек! За овцами гоняется!
Даг устало вздохнул; трое крестьян, сидевших за столом, в панике вскочили на ноги и кинулись искать свои вилы и топоры. Даг проверил, легко ли вынимается из ножен его боевой нож, и вышел на крыльцо. Фаун и Петти последовали за ним, с опаской выглядывая из-за его плеча. Петти сжимала в руке большой кухонный нож.
В дальнем конце пастбища голая человеческая фигура навалилась на блеющую овцу, зарывшись лицом в шерсть на шее животного. Овца дернулась и сбросила тварь. Существо неуклюже покатилось по земле – его руки, словно онемевшие, не могли служить опорой; все же ему удалось подняться и, встряхнувшись, наполовину поскакать, наполовину поползти к намеченной жертве. Остальные овцы испуганно отбежали на несколько ярдов, потом повернулись и уставились на глиняного человека.
– Гоняется? – пробормотал Даг. – Я бы сказал, что овцы просто растерялись. Должно быть, этот глиняный человек был сделан из собаки или волка. Видите? Он не может пользоваться руками, как человек, но не может и по-волчьи схватить овцу челюстями. Он пытается перегрызть горло этой глупой овце, но только забивает себе горло шерстью. Эх...
Даг с отвращением и жалостью покачал головой, спустился с крыльца и двинулся к пастбищу; Петти охнула, а Фаун еле сдержала испуганный крик.
Даг пробежал несколько ярдов по дороге, чтобы оказаться между глиняным человеком и лесом, потом ухватился за забор, подтянулся и перепрыгнул на пастбище. Потянувшись, чтобы вернуть подвижность плечам и правой руке, он вытащил нож. Утренний воздух был влажен, серое небо еще только начинало розоветь над верхушками деревьев. Трава, мокрая после ночного дождя, блестела каплями росы, а почва хлюпала под сапогами Дага. Он обошел несколько коровьих лепешек, подбираясь к глиняному человеку. Название вполне соответствовало его виду – существо было грязным, измазанным в навозе, вонючим, со спутанными волосами, падающими на лицо. Плоть твари уже начала утрачивать черты человеческого тела, кожа стала пятнистой и желтоватой. Тварь оскалилась, зарычала на Дага и в нерешительности замерла на месте.
«Ну же, прыгни на меня, ты, неуклюжий несчастный кошмар. Не заставляй меня за тобой гоняться!»
– Поди ко мне, – проворковал Даг, наклоняясь и пряча нож за спину. – Давай кончать. Я выпущу тебя на свободу, обещаю.
Тварь переступила и припала к земле; Даг напряг мышцы, готовясь к нападению. Он чуть не промахнулся: глиняный человек споткнулся и неловко взмахнул руками, безуспешно пытаясь своими человеческими челюстями вцепиться в горло Дагу. Отбив левой рукой конечность с черными когтями, Даг развернулся и нанес сильный удар.
Ему пришлось отпрыгнуть, чтобы спасти свою свежевыстиранную одежду: из шеи твари ударила струя горячей крови. Глиняный человек, издав бессловесный вой, протащился еще немного вперед и упал в грязь. Даг осторожно обошел его кругом, но добивать глиняного человека не потребовалось: тело существа дернулось и затихло, полуоткрытые глаза остекленели. Клок грязной овечьей шерсти, прилипший к губам, перестал колыхаться.
