— Я тебе уже говорил: не будь он уверен, что ты на это способен, тебя бы здесь не было. Держу пари, он видит в тебе такое, о чем ни ты, ни я не подозреваем. О, он бы спас тебя в любом случае, но должно быть что-то еще, ради чего он держит тебя при себе. — Микам подмигнул Алеку. — Вот и попробуй разгадать эту загадку — разгадку от Серегила ты услышишь едва ли. А пока не беспокойся о том, чтобы его не разочаровать. Просто держи глаза открытыми и подыгрывай ему по мере возможности.
Проскользнув в каморку, Серегил сбросил шаль и растянулся на постели, разминая затекшие от сгорбленного положения плечи. Микам и Алек вопросительно посмотрели на него.
— За голову Арена Виндовера назначена награда, — сообщил им Серегил. — И за твою, Алек, тоже. Есть упоминание и о неизвестном третьем человеке. Думаю, все это сделано с подачи того головореза, что улизнул от нас на дороге.
— Не стоит ограничиваться только этой возможностью, — предостерег его Микам. — Кто назначил награду? Мэр Вольда?
— Предположительно. Весть принес вчера почтовый голубь. В письме говорится, что мы ограбили кассу гильдии или что-то в этом роде.
— И во сколько же они оценили Арена на этот раз?
— В двадцать серебряных марок.
— Билайри и его ворота! — ахнул Микам. — Во что же это ты оказался замешан?
— Будь я проклят, если знаю. — Серегил устало провел рукой по волосам.
— Где мой кошель?
Алек перебросил ему кошель, Серегил вынул оттуда деревянный диск и стал его озадаченно разглядывать.
— Это единственное, что мы взяли. Не могу понять, что в нем такого ценного, чтобы стоило устраивать весь этот переполох. Однако надо как следует охранять диск — на всякий случай. — Продев в квадратное отверстие кожаный ремешок, Серегил снова внимательно посмотрел на вещицу, а потом надел ремешок на шею. — Раз они так сильно хотят заполучить его обратно, тем больше оснований доставить его в Скалу.
— А какая награда назначена за меня? — поинтересовался Алек. — Я в первый раз оказался вне закона.
— Двадцать марок — столько же, сколько за меня. Не так плохо для твоих юных лет. За Микама предлагают только половину этой суммы.
— Ты уверен, что в объявлении я не назван по имени? — спросил Микам.
— Абсолютно уверен. Похоже, тебе удалось улизнуть из Вольда незамеченным.
— Я там всегда появлялся и исчезал, когда мне было угодно, так что меня вряд ли хватятся. Здесь нам грозит опасность?
— Не думаю. Будь у них в городе собственные агенты, они не стали бы привлекать местных жителей. Похоже, что одинаковые извещения были разосланы везде — в Сток, Балтон, Оск, даже Сарк. Кто бы ни были эти «они», их люди потеряли наш след и не очень-то довольны таким поворотом событий. Но все равно: нам следует соблюдать максимальную осторожность.
— Раз они ищут двоих мужчин и мальчишку, имеет смысл разделиться. — Микам задумчиво погладил усы. — — И мне, пожалуй, стоит вернуться и по дороге взглянуть на то местечко в Черных топях, что ты видел отмеченным на карте. Я отправлюсь в дорогу до рассвета.
— Ты уверен, что тебе это по силам?
— Ну, ехать-то верхом нетрудно.
— Прихвати с собой и наших лошадей, а главное, сообщи новости как можно скорее. Я уже позаботился о проезде до Нанты нам с Алеком. Если тебе понадобится с нами связаться, мы будем на борту торгового судна — «Стремительного». У него черный корпус с красным бушпритом. Спрашивать нужно госпожу Гветелин из Кадор— брода.
— Леди Гветелин? — ухмыльнулся Микам. — Давненько я не слышал об этой красотке. Ну, Алек, мой мальчик, тебя ждет увлекательное приключение!
— Красотка не выглядит ледышкой, хоть уже и не первой молодости, а, капитан Раль? — заметил рулевой.
Треугольный парус «Стремительного» был наполнен свежим ветром, корабль хорошо слушался руля, и капитан Раль подошел к поручням мостика, чтобы еще раз глянуть на пассажирку, сидящую на носу судна.
Капитан был коренастым черноволосым мужчиной средних лет, и, хотя у него уже наметилась лысина, он все еще сохранял мужественную привлекательность, чем и был не прочь воспользоваться, — как могла бы подтвердить не одна женщина в многочисленных портах, куда заходил «Стремительный».
— Да уж конечно. Я всегда предпочитал стройных милашек, — согласился он, не обращая внимания на замечание Скайвейка по поводу возраста женщины: по мнению рулевого, не первой молодости были все представительницы прекрасного пола старше четырнадцати лет. Хотя дама, которую они обсуждали, уже, конечно, утратила свежесть ранней юности, она, безусловно, не была старой каргой. Лет двадцать пять, пожалуй?, Госпожа Гветелин и ее юный паж прибыли на корабль на рассвете. Проследив за тем, чтобы багаж отнесли в маленькую пассажирскую каюту, она попросила у капитана разрешения посидеть на носу: она страдает морской болезнью и надеется, что свежий воздух поможет ей привыкнуть к качке. Мягкий тихий голос дамы и ее изысканные манеры очаровали капитана. На этот раз путешествие вниз по реке, похоже, обещало быть не таким уж скучным.
Разглядывая теперь женщину в ярком утреннем свете, Раль решил, что его первое впечатление было верным. Ее элегантно задрапированная вуаль обрамляла тонкое задумчивое лицо. Из-под мантильи было видно дорожное платье с высоким воротом, выгодно подчеркивавшее тонкую талию и округлость груди. Конечно, любителю пышнотелых красоток ее бедра показались бы слишком узкими, размышлял капитан, но, как он уже говорил Скайвейку, он предпочитал стройных женщин. Холодный ветер с реки разрумянил ее бледные щеки, и широко расставленные серые глаза оживленно заблестели, когда она наклонилась вперед, указывая на что-то на дальнем берегу своему спутнику. Может, ей все-таки всего лет двадцать?
Грузом «Стремительного» обычно бывали меха и пряности, но Раль уже давно обнаружил, что небольшая пассажирская каюта на нижней палубе изрядно увеличивает доходность перевозок. Вот и накануне вечером старушка-служанка заплатила за путешествие до Нанты молодой дамы и ее пажа. Когда капитан угостил старую сплетницу стаканом эля, та принялась расписывать красоту своей госпожи и горевать по поводу слабого здоровья, вынуждающего ту проводить суровые зимние месяцы на юге у родственников.
Это было обычным делом: многие богатые купцы-северяне находили себе жен в южных краях, и эти избалованные дамы нередко предпочитали возвращаться на зиму на свою теплую родину, пока еще ледяная хватка зимы не остановила движения по дорогам.
Убедившись в том, что парус ловит ветер как раз под нужным углом, капитан отправился на нос, чтобы проверить курс. Фолсвейн был широк, и плавание по нему обычно не представляло трудностей, но иногда в русле реки появлялись новые отмели.
