Но когда Калев только появился и на небо взошли Пейва, Куу и Техти[2], отец смерти Туонен-укко со своей женой породили не-человеческое племя, предводителем которого стал Туонен-пойка, их злой и кровожадный сын. У него были потомки, и у его потомков рождались дети. Кожа у них была серая, или даже черная, не как у нас. Великий дух Юмала, по воле которого возник Калев, однажды приказал некоторым зверям стать людьми – к примеру рыси, от которой я и мои сыновья ведем род. Звери бессловесны, а Юмала захотел, чтобы с ним разговаривали: так появился человек. Людей пришлось защищать от серокожих порождений Туонен-пойка, которым не нравились соперники не почитающие смерть, а полюбившие жизнь. Шло время, часть серокожих погибла в битвах с людьми, другие навсегда ушли в Похьёлу или в подземный мир Туонелу, однако их святилища посвященные плохим богам – Туони, Калме и Кипу-тютте, – остались. Божьи круги нельзя разрушать, и ходить туда нельзя, иначе духи смерти завладеют живой душой и превратят тебя в серокожего.
Вот так было, Альвгерд. Так старые люди говорят, и я им верю.
– Любопытный экскурс в первобытную мифологию, – согласился Иван. – Надо будет записать потом для памяти, сведения-то уникальные, пригодятся. Давайте попробуем выудить из нагромождения сказок зерно истины – как я говорил, любой миф имеет под собой реальное основание. Кто такие серокожие? Догадки есть?
– Финно-угорские племена пришли в этот регион полторы-две тысячи лет назад, – призадумалась Алёна. – Грубо говоря, поздний неолит. Цивилизация. Потом подтянулись индоевропейцы наподобие славян и древних германцев, предков скандинавских племен. А до того? Кто здесь жил? Я не сильна в палеоантропологии, но такие колоссальные территории обязательно были освоены людьми!
– Неандертальцы, – хмыкнул Славик. – Впрочем, они вымерли значительно раньше.
– Откуда ты знаешь? – подался вперед Иван. – Хомо сапиенс вытесняли неандертальцев из Европы несколько тысячелетий. Какое-нибудь племя ушло на необитаемый северо-запад и вполне могло сохраниться! Старый сказал: «чужаки», «не-люди», всего лишь похожие на людей. Почему нет?
– Звучит нереально, но версия принята, – отозвалась Алёна. – Еще? Остатки предков американских индейцев, четырнадцать тысяч лет назад ушедшие на другой континент?
– Америка далеко, через всю Евразию до Берингова пролива топать…
– Пикты, – вспомнил Славик. – Они жили в Европе еще до прихода кельтов.
– Стоп! – Алёна подняла палец. – Слушайте, а точно! Какая-то кельтская культура! Очень примитивная, находившаяся по тем доисторическим временам на отшибе. Причем у пиктов и кельтов кожа гораздо смуглее – вот вам и серокожие! Нащупали!
– Да ничего мы не нащупали, – отрицательно помотал головой Иван. – Пока своими глазами не увидим. Вот прямо сейчас на дворе культурный и просвещенный девятый век, мы тут сидим, чинно беседуем, угощаемся лососем, слушаем страшные байки… И гадаем на кофейной гуще. Кельты, неандертальцы какие-то. Да хоть австралопитеки! Вы, дорогие мои теоретики, из рассказа нашего финского друга не вынесли самого важного.
– Готов тебя выслушать, – кивнул Славик.
– Пункт первый: связка болото-заброшенное капище. Плюс направление – по берегу, на север. Пункт второй: запретное место, табуированное. Пункт третий: принадлежало оно неким «чужакам». В итоге получаем репинскую Дверь. Это же очевидно.
– Согласен. Алёна, скажи Старому, что нам покровительствуют могучие боги и мы не испугаемся сходить на болото. Мы думаем, что зверюги лезут оттуда – там проход в Похьёлу или в это… Как его? Где живут боги смерти?
– Туонела. Учти, финны могут отказаться. Табу куда сильнее, чем уважение к годи пришедшему из-за грани. Ты заметил, емь воспринимает нашу Дверь без эмоций – они безусловно знают о ней, знают откуда появились ты и Тихая Ива, но отношение самое безразличное. А про капище за трясинами хотят зловещие легенды. Уверены, что «Хеклер Кох» поможет, случись что непредвиденное?
– Ну-у… Иван изобразил на лице самое невинное выражение. – Ни в чем нельзя быть уверенным. Никогда. За исключением бронебойного патрона и подствольного гранатомета. Алёна Дмитриевна, смею вас уверить, не в первый раз.
– Хорошо, если не в последний, – Алёна повернулась к Старому, терпеливо ожидавшему, когда гости закончат непонятный для него разговор. – Почтенный, Слейф-годи хочет просить тебя о помощи…
Старый ненужных эмоций не выказал. Будь по вашему, я приведу к болоту шесть лодок. Дюжина лучников. Этого мало, но каждый охотник без промаха бьет в глаз белке в ночной темноте. Встанут на берегу, дальше идти нельзя – емь ваши боги не охраняют. Когда?
– В ночь на послезавтра, – прикинул Иван. – Высадка – перед рассветом. Они точно знают место? Пускай подойдут заранее и дадут сигнал.
– Три красных ракеты? – ехидно осведомилась Алёна. – Какой сигнал, чем?
– Белой тряпкой помашут.
– …Старик говорит, что вы их обязательно увидите. Поставят на лодки огни. Учтите, это решение далось ему с огромным трудом – финн рискует жизнью едва не половины взрослых мужчин рода, в случае чего их дети останутся без кормильцев и станут обузой для племени. Случись голод зимой, самых маленьких вынесут в лес.
– Я знаю, – коротко ответил Иван. – Подставлять емь никто не собирается. Они просто должны будут прикрыть в случае спешного отступления. Сходить на сушу не обязательно, пускай остаются в лодках и патрулируют вдоль берега.
– Интересно, как я переведу слово «патрулируют»?…
* * *
– Суточная готовность, – объявил Ваня на следующее утро, когда вся компания привычно расселась за кухонным столом в нехорошей квартире и принялась за яичницу с томатами и кофе. – Где Сергей? До наступления темноты нужно перенести на ту сторону весь комплект оборудования, распаковать, подготовиться к выходу и ознакомиться с матчастью. Потом отбой на семь часов, поднимаемся в два ночи по местному времени и стартуем. На той стороне всегда на два-три часа больше, поэтому выходить придется рано.
– Что имела в виду Лоухи, назвав меня «чужаком»? – невпопад ответил Славик, которого эта мысль занимала со вчерашнего дня. – Ну что вы на меня так смотрите? Да, я впечатлительный, чего не скрываю! Лоухи – настоящая жрица, природная, не цыганка какая-нибудь! Ей я склонен верить.
– Приобретаешь менталитет эпохи, – развела руками Алёна. – Поздравляю. Завтра уйдешь в родноверы, построишь во дворе капище и начнешь приносить жертвы… Помойными кошками. Ничего это не значит! Экстатические видения! У бабки перверсивная психика, она уверена, что живет одновременно в нескольких мирах! Плюнь и забудь!
