— Что происходит? Куда вы собираетесь?
— Навестить Алдар-бату, — орк продемонстрировал клыки. Внушительные, надо сказать.
Лизелла обернулась на Дамира, снова ныряющего в шатер и, — не узнала: куда делся, ставший уже привычным образ кочевника! Разве что неизменный Хаген остался от прежнего облика: косы исчезли, черные волосы были распущены, и лоб охватывал тонкий гладкий серебряный обруч. Потертую куртку сменил черный же шелк, а сабли — шпага и дага в изумительной работы ножнах у драгоценного пояса. Черное корзно с роскошной вышивкой было сколото на плече массивной фибулой в виде оскаленной волчьей головы… Признаться, впечатляло! Даже какого-то величия в осанке прибавилось. Принц Черного трона! Явись он таким перед Советом — они никогда не согласились бы ни на какие условия.
— Кого? — переспросила потрясенная и даже немного испуганная переменой девушка.
— Алдар-бату — брат Юлдуз-ханым и глава Союза басканов.
Лизелла приподняла брови: понятно, принц едет в гости к оскорбленной степной княжне и ее брату, князю.
— Зачем?
— Вчера, когда Белый ворон объявил, что Юлдуз-ханым не жена ему и сказал, что ни один мужчина не возьмет себе такую капризную и сварливую женщину, — скалясь пояснил Ресс, — Юлдуз-ханым подтвердила, что он ей не муж и обвинила его в бесплодии. Такое нельзя оставлять! Того, кто не способен зачать ребенка ни одной из своих жен, — будут уважать меньше, чем паршивого шакала.
Лизелла уже хотела съязвить по поводу подтверждения мужественности, когда до нее дошло еще кое-что.
— Жен?!
Орк повернулся к ней с непередаваемо-хитрым выражением раскосых глаз: Лизелла закрыла рот и сорвалась обратно в шатер.
— «Жена»? — прошипела она, стараясь не потревожить безмятежно спящего Дианта, столкнувшись в проеме с Дамиром.
— Вчера я сказал Юлдуз, что ты уже два года моя жена и живешь в доме моего отца, — безразлично сообщил он, поднимая упавшие дары, которые выбрал: свои собственные сабли и затканный золотом плащ, — не иначе наведался ночью в сокровищницу Башни.
— Извини, если тебя это задевает, но сегодня я подтвержу наш «брак» перед Алдаром, что бы не оскорбить своего кровного брата и его род пренебрежением. Это они поймут, и Юлдуз слишком горда, что бы быть младшей… Для тебя это ничего не повлечет.
— Ты признаешь их законы? — ошеломленная Лизелла шла за ним, пытаясь собраться с мыслями.
— Я живу здесь.
— Но тогда ты подтвердишь, что… — она покраснела.
— Если не я, тогда Юлдуз! — отрезал Дамир, — И эта дурочка может распрощаться с возможностью выйти замуж, даже если Алдар отдаст за нею все свои табуны. Плодовитость — ценится здесь превыше всего, означает благословление богов. Бесплодие — позор, последний батрак не примет ее к своему очагу! А если я скажу правду — это будет еще худшим оскорблением и кощунством…
— Правду? — девушка обошла его и заглянула в лицо.
— Лиз, ты будешь немного удивлена, но плодить ублюдков по всему свету несколько противоречит моим принципам! — отрезал теряющий терпение Дамир вырывая у нее поводья, и взлетая в седло, — Или ты думаешь, что я смог бы спокойно жить, зная, что где-то, неизвестно как, растет мой сын или дочь?
Лизелла едва успела отшатнуться, когда он с места пустил жеребца в галоп. Ресс и еще несколько молодых воинов последовали за ним в качестве полагающейся свиты.
Маясь вынужденным бездельем и ожиданием, Лизелла с интересом наблюдала за притихшим принцем: мальчик все же принял планшет и сейчас сосредоточенно что-то рисовал, склонив голову к плечу. Взявшись за карандаш, он невольно проявил еще один свой неоспоримый «порок»: Диант оказался левшой. При письме его скорее всего переучили, но рисовал он именно так как ему было удобнее от природы.
Девушка улыбнулась — Дамир оказался прав и в этом: мальчик был спокоен, даже умиротворен, ожившее лицо осветилось удовольствием и счастьем, а взгляд стал вдумчивым и серьезным. Диант отдавал своему увлечению всю душу, и наверняка предпочел бы подобное занятие всем коронам мира. Славный парнишка! У него начал возвращаться интерес к жизни: еще с утра скованный и настороженный, он уже с любопытством поглядывал на коллекцию оружия Дамира, вывешенную на кошме, правда пока только когда думал, что на него никто не смотрит. Перестал смущаться волшебницу и даже не вызвал к себе ни одного волка, похоже окончательно причислив девушку к своим друзьям и защитникам.
Правда, когда она осторожно подсела рядом и попросила разрешения посмотреть его рисунок, личико мальчика снова утратило все краски. Диант даже дышать перестал, прижимая бумагу к груди, а потом протянул планшет так, словно вырывал у себя сердце и виновато опустил голову. Потрясенная Лизелла не сразу решилась взглянуть на наброски, а когда взглянула — слезы навернулись на глаза: сквозь пламя костра на нее снова смотрел шаман… Следующий лист — Дамир, его улыбка… И волки — от первых неуверенных штрихов до…
— У меня бы никогда так не вышло! — искренне восхитилась волшебница, — У тебя дар, Ди! Не потеряй его…
Диант, ошеломленный подаренной вдруг надеждой, вскинул на нее глаза, которые казались необыкновенно большими на осунувшемся лице. Он все еще молчал, но взгляд передавал то, что не смогли бы описать любые слова. Будучи не в силах тоже произнести что-либо, Лизелла обняла его, и внезапно серый зеркальный барьер выгнулся навстречу, натянувшись до предела, что бы тут же рикошетом пойти обратно — тоже до предела… Мальчик охнул и осел.
Нашлась, чародейка хренова, — отчаянно ругалась на себя Лизелла, тщетно пытаясь привести Дианта в чувство, — Грош тебе цена! Что ты можешь вообще… Фокусы балаганные показывать, да занудным тоном формулы объяснять, которые сама ни беса не понимаешь!
Диант — не реагировал. Пульс бился под пальцами обезумевшей птицей в клетке… Горло не успевало пропускать вздох.
В панике выскочив из шатра, она растеряно озиралась, не зная, что еще может предпринять для спасения: все ее старания не дали результата, ни практика, ни хорошо подзабытая теория — ничем не могли помочь. Ее удивленно окликнули, и Лизелла схватила проходившую мимо орку, втаскивая ее внутрь. Орка — прижала ладони к щекам, звеня крупными височными кольцами и браслетами, замахала руками и побежала за помощью.
Лизелла знала, кого она приведет, но явись сейчас сам создатель Башни — упала бы к его ногам, умоляя спасти мальчика.
— Успокойся, уважаемая, — обратился к ней на чистом общем явившийся шаман клана: тот самый. При этом, натирая мальчику виски каким-то ароматным снадобьем, — Он не умрет сейчас.
