— Сиди тихо, сопля.
Рыжая красавица высунулась за дверь:
— Это я, господин. Сейчас найду ремень и иду.
— Поживее, — Морк принялся за работу.
Лорис повернулась к Рате и пошипела:
— Глупо. Хочешь испортить единственные рабочие руки, что у нас есть? Да еще из этой штуки? Ты ее хоть раз в руках держала?
— Нужно же когда-нибудь попробовать, — побормотала Рата. Ее манил близкий мешочек с «болтами». Если выхватить один, можно использовать не хуже стилета. Воткнуть рыжей в низ живота…
Лорис, кажется, почувствовала. Попятилась к окну:
— Ты бешеная! Хочешь одна остаться? Что ты можешь, соплячка? Мы здесь все одной веревкой повязаны. Нас и так море проглотит.
— Я не соплячка, — процедила Рата. — И не служанка.
Лорис глянула, будто в первый раз увидела, с негодованием зашептала:
— Ты что, из благородных? Тебе ширитти в постель подавали? Дура мелкая. Думаешь, мне сладко? Да я бы с тобой поменялась, только бы эти канаты не тянуть. Кожу всю посдирала.
— Так поменяемся. Я готовить с детства ненавижу.
— С детства? Тебе лет-то сколько? — Лорис нервно хихикнула. — Я бы поменялась, да он не отпустит. Я ему, видишь ли, не только веревки дергаю.
— Так вот, — Рата кивнула на арбалет. — «Болты» еще есть. Щелкнем, и все горшки в твоем распоряжении.
— Шутишь? — Лорис улыбнулась облегченно. — Нам с ним так просто не справиться. На редкость сильный пес. Но я что-нибудь придумаю. Только выждем нужный момент. Договорились? Он же нам нужен. Будь благоразумна. И он тебя больше не будет бить. Я нашепчу. Хорошо?
— Ладно, — пробормотала Рата.
Рыжая красавица ласково улыбнулась:
— Значит, мы союзники? Будь паинькой.
Лорис выскользнула на палубу.
Рата задумчиво посмотрела вслед, потерла ушибленный локоть. Лорис переоделась и выглядела неплохо. Туго перехваченные в талии матросские штаны, свободная рубашка, подчеркивающая легкость движений. Голова стянута простой белой косынкой. Только красные башмачки напоминают о прежней томной деве. Неплохо. Немного Леди напоминает. Только Лорис и в подметки Леди не годится. Сталь в жилах не та.
Вообще-то Рата и сама давно мечтала штаны носить. На «Квадро» штанишки таскала. Хоть и наскоро переделанные из платья, но все равно удобно было. А настоящие штаны так и не довелось. Все юбки проклятые. Приличия, приличия… тьфу! Вот шлюха какая-то, а и та штаны заимела.
«Союзники». Да кто ж тебе, стерве рыжей, поверит? Мертвецы давешние и те честнее тебя были.
Лепешки Рата кое-как соорудила. Половина из них и впрямь лепешки напоминала. Еще удалось превратить десяток яиц в натуральную яичницу. Два последних яйца кухарка выпила сырыми. Не на «Квадро» сейчас, смешно честной быть.
Между готовкой блюд Рата обдумывала слова Лорис. Доверять рыжей нельзя, это понятно. А вот насчет союзников.… Совсем неглупая мысль.
Ужин милорд-капитан приказал подать прямо на палубу. Рата отнесла миски, котелок со сладким яблочным отваром. Морк обозвал лепешки «коровьими блинами», но жрал исправно. После еды снисходительно приказал:
— Плащ возьми и одеяло где-нибудь отыщи. У меня в каюте будешь спать. Для безопасности. После вчерашней ночи небось трясешься? Посуду убирай. Чтоб на кухне порядок был. Шкуру спущу.
Он занялся работой, а Лорис украдкой шепнула:
— Парус можем поднять. Только ветер должен измениться. Маневрировать не сможем. Людей мало.
Рата потащила посуду на кухню. Утешила, рыжая девка. Как будто и так не понятно, что полтора человека судно правильными галсами вести не способны. «Скакун» нынче не судно, а поплавок, дерьмом набитый.
Кое-что полезное удалось сделать. Рата возилась, поглядывая на работающих на палубе. Морк спустился с мачты, что-то рассказывал девушке. Вот обхватил, по-хозяйски поправил рыжий шелк волос. Тьфу, совсем с ума сошел — в губы целует. Это шлюху-то? Где это видано? А она только голову бессильно запрокинула. Совсем уже сдурели, обычаев не помнят.
Уединились. Рата к такому была готова, подхватила приготовленную миску и отправилась к трюмному люку.
— Эй, колдун, жив еще?
— Торопишься хоронить, прыткая дева, — мрачно отозвались из сырой глубины.
— Значит, жрать хочешь?
— Ты меня дразнить пришла?
— Нет. Лепешек принесла и картошки. Попить-то у тебя хватает?
— Смеешься? Уже двое суток на голову льет. Да и снизу.… Течет ваш «Скакун».
— Такой же мой, как и твой, — пробурчала Рата. — Ты еду брать будешь или нет?
Сквозь решетку заблестела лысина мага.
— Что ты за еду хочешь?
— Ничего не хочу. Да и что у тебя есть-то? Пара «корон»? Мне сейчас серебро ни к чему. Лови, — Рата принялась просовывать картошины, потом свернутые лепешки. С миской передавать не хотела — мало ли, найдет Морк посуду внизу, тогда мало не покажется.
Маг отловил продукты, воспитанно сказал:
— Спасибо, красавица.
— Эй, ты не путай. Красавица — то другая. Рыжая. Будешь вместо благодарности издеваться — на лысину плюну.
— Я без насмешки. Ты миленькая. Через год-другой эту гулящую без труда затмишь.
— Хм. Тоже ценитель нашелся. Маговым комплиментам цена известно какая. Лучше бы сказал, зачем вчера мертвяков приваживал. Если, чтобы они Морка придушили, так умнее нужно было.
Кажется, маг тяжело вздохнул.
— Что молчишь? — с интересом спросила Рата. — Стыдно, что опозорился? Мог бы и сказать. Я болтать не стану.
— Да ты не поверишь.
— Само собой. Но послушать-то могу.
— Я мертвых не призывал. Это кто-то другой.
— Понятно, — Рата разочарованно заерзала. Какой смысл здесь сидеть, одним глазом за решетку смотреть, другим на корму? Не хочет говорить, пусть подавится. В смысле утопится.
Трайглетан снизу беспристрастно заметил:
— Я сразу сказал — не поверишь. Думаешь, искусство некроманта сродни жонглерскому? В магии истинные способности требуются. Их боги мало кому дают. Я призрак могу вызвать. Если подготовлюсь и условия будут благоприятные. А холодные тела поднимать да управлять ими — это куда труднее. Я сам такое единственный раз видел. Если вчерашний случай не считать. Большое искусство требуется. Это только в сказках мертвецов шутя в войска собирают. Таких великих некромантов на свете сейчас, должно быть, и нет.
— Ты, значит, так не можешь? — недоверчиво спросила Рата.
Колдун неразборчиво выругался, потом сказал:
— Если бы я умел телами управлять, на своем бы собственном корабле путешествовал. И меня бы не холодной картошкой потчевали.
