Боец вспыхнул, несмотря на холодный дождь, его мышцы задергались от гнева, кулак, сжимавший промасленный мешок с драконьей упряжью и небольшим седлом, стиснулся еще крепче, и грубые, покрытые шрамами пальцы так и впились в кожу. Дракон всегда умел найти слова, которые смогут как можно сильнее вывести из себя его всадника. Тарискатт был мастером словесных выпадов; особенно ему это удавалось по утрам, когда Линдрус мучился похмельем. От скрипучего голоса усиливалась боль, колотившаяся в висках бойца, и тот становился еще более раздражительным.
— Ты пьешь, человек, потому что боишься, — сказал дракон. — Ты пытаешься элем заглушить собственную трусость.
— Элем я пытаюсь притупить обоняние, чтобы не чувствовать, как от тебя смердит, — парировал Линдрус.
В сырую погоду исходивший от дракона сернистый дух, к которому примешивался еще и запах запекшейся крови, был невыносим. Линдрус заставил себя подойти ближе. Хвост Тарискатта слегка задергался. Увидев это, человек приготовился отразить нападение. Случиться может все, что угодно. Несмотря на похмелье, боец уже готов был уклоняться от ударов рогов и свирепых укусов.
Пил он не для того, чтобы утопить страх. Линдрус не напивался, как некоторые другие бойцы, до положения риз. Он пил, чтобы стереть кровавые воспоминания, ну и за компанию.
Он всегда, с самого детства, терпеть не мог драконов. Он ненавидел в них все — их заносчивость, их запах, их язвительность. А теперь ему приходится верхом на драконе воевать против Такхизис. На губах воина появилась полуулыбка: какие же невероятные повороты внезапно происходят в нашей судьбе.
По щекам и подбородку Линдруса катились серые капли дождя, похожие на холодные слезинки. Он предпочел бы пронзить эту бессердечную зверюгу Драконьим Копьем, а не отправляться верхом на ней в бой. Но долг заставил воина сделать еще один шаг к дракону.
В полную боевую готовность человека привел взъерошившийся гребень Тарискатта. За этим обычно следовал удар острых как бритва когтей. У Линдруса уже было несколько шрамов.
Воин сосредоточился и пошел к дракону.
Дракон смотрел ему прямо в глаза своими холодными глазищами, хвост сильнее захлопал но грязи.
Боевые умения, приобретенные Линдрусом в его странствиях, и помогли ему, и помешали. Сначала генерал Шаррид дал ему высокое звание и поставил командовать наземным подразделением. Два года назад генерал убедил Линдруса отказаться от должности и пройти боевую подготовку на молодом медном драконе. Вскоре стало понятно, что опытный боец должен летать на драконе постарше. А когда Шаррид назначал предводителя Небесного Эскадрона, было вполне разумно выбрать именно Линдруса. Но единственным достаточно опытным драконом, который был в их распоряжении, оказался острый на язык человеконенавистник Тарискатт.
Линдрус всем жаловался на свой воздушный транспорт, особенно генералу Шарриду. Командующий ответил, что на данном этапе войны у него нет выбора и он просто вынужден объединить в пару даже таких врагов, как Линдрус с его драконом. Нужно смириться с тяжелой ситуацией и сделать все, что будет в их силах. И вот никому не понятным образом их ссоры друг с другом постепенно начали приносить пользу совместной работе. Они научились, поднимаясь в воздух, направлять взаимную ненависть, острую, как копье, против общего врага.
— Мотылек, — прорычал Тарискатт. Хвост его уже вовсю хлестал по земле. — Лети же на мой огонь.
— Желтая змея, — твердо ответил Линдрус.
Внимательно следя за драконом, он согнул колени, так что сапоги глубже погрузились в грязь. Большой бронзовый дракон никогда не давал запрячь себя без сопротивления, но сейчас воин уже почти подошел на то расстояние, с которого можно было набросить на плечи животного кожаные ремни с седлом и креплением для Драконьего Копья. Он перехватил кожаный мешок так, чтобы при первой возможности раскрыть его и накинуть упряжь.
Склонив голову набок, Тарискатт внезапно изменил направление движения, устремил длинный рог прямо на Линдруса и разинул пасть, сверкая клыками.
Человек увернулся от удара, поскользнулся на размокшей грязи, но мгновенно восстановил равновесие и нырнул бронзовому под грудь, проскочив под правой ногой. Мощная челюсть дракона зарылась в скользкую землю на том месте, где только что стоял боец. Прокатившись по земле, Линдрус вытащил из мешка упряжь и перебросил ремень с пряжкой и седло через самое толстое место на шее Тарискатта. Пригнувшись, он успел ускользнуть от изогнутых, как косы, когтей и выскочил из-под дракона как раз в тот момент, когда тот опустился всей тяжестью на землю, намереваясь придавить человека. Линдрус схватился за блестящую чешуйку на плече дракона и, качнувшись, поднялся наверх. Подтянув ремни упряжи один к другому, воин одной рукой застегнул пряжку и упал на землю.
Тарискатт повернул к нему голову. Наездник бросился прочь и остановился только тогда, когда оказался на безопасном расстоянии от зубов, когтей и хвоста своего соратника. Тяжело дыша, он повернулся к дракону и бодро крикнул:
— Неплохо!
Тарискатт надменно поднял лапу — с когтя свисала грязная тряпка того же цвета, что и размокшая земля, но был заметен и кусочек темно-красного — цвета туники Линдруса. Он с омерзением отшвырнул лоскут и брезгливо почистил лезвиеподобные когти о ближайший камень.
Линдрус посмотрел на порванную тунику. Дракон оторвал кусок ткани над левым бедром. Еще немного, и коготь нанес бы тяжелое, даже смертельное, увечье.
— Червяк! — язвительно произнес Линдрус, показывая, что его совершенно не вывел из равновесия тот факт, что он находился на волосок от смерти. — Ты заслужил, чтобы с тебя заживо содрали кожу. Тебе нужно залить кипящее масло в нос и в глотку, а между пальцев запустить жучков-точильщиков…
— Молчать! — скомандовал знакомый голос.
Линдрус обернулся.
— Генерал Шаррид!
Высокий мужчина, постарше Линдруса, стоял, скрестив руки на груди. Его рано поседевшие волосы, заплетенные в косичку, поблескивали под струями дождя.
— Прекратить такие разговоры!
Воин выпрямился и отдал честь.
— Но…
— Люди, — фыркнул Тарискатт, беспокойно переминаясь с лапы на лапу. — Во всем этом лагере никто не сгодится на приличный обед, да и дельных наездников не найти.
Командующий перевел взгляд с дракона на человека и поджал губы:
— Однажды ваша ненависть встанет между вами и в небе. Один из вас допустит ошибку. И тогда я потеряю вас обоих. Мы несем слишком большие потери, чтобы я мог позволить себе это. Пойми меня. Вы же ведете всех за собой. Я хочу, чтобы вы прекратили эти драки и оскорбления. От них страдает боевой дух. — Он смотрел то на одного, то на другого, моргая от попадавших в глаза капель дождя. — Отвечай.
