Битва двух магов, примерно одинаковых по уровню, – захватывающее зрелище, и когда мы, истощив резерв, вничью разложили друг дружку по травке, за плетнем бурно зарукоплескали и даже бросили во двор пару мелких серебряных монеток. Велька пристыжено скрылась в доме, я невозмутимо подобрала. Будь травница немного посмелее, ей бы цены как магу-практику не было – мы с ней частенько тренировались, а то и спускали пар, в четверть силы закидывая закадычную противницу боевыми заклинаниями. Увы, при одном взгляде на нечто зубастое и когтистое – будь оно даже Вельке по колено и при последнем издыхании, – все ее практические навыки испарялись в неизвестном направлении, оставались только визжательный и убегательный.
Среди зевак оказались Велькины клиенты, девушка приняла парочку заказов и снова занялась зельеварением. Едкая вонь выгнала меня из дома, и день я провела, валяясь на травке у реки, под квасок лакомясь закупленным на рынке копченым линем и приводя в порядок свои записи, на данный момент больше смахивающие на сборник юмористических баек, чем на диссертацию. Когда солнечные лучи приобрели приятный оранжевый оттенок и жара начала спадать, меня разыскала Велька.
– Вот. – Подруга поудобнее устроила на плече два длинных весла и, освободив правую руку, начертала в воздухе светящийся, быстро истаявший знак. – Ключевая руна от заклятия на входной двери. Я через пару часов вернусь, сготовь себе сама что-нибудь на ужин, ладно? Мне можешь не оставлять, я после вчерашнего на диете.
Лично я «после вчерашнего» украдкой сгрызла завалявшуюся в сумке краюху, потому что пять печеных картошин на двоих, даже с гарниром из трех салатных листьев, мой желудок расценил как издевательство и горестно возопил о продолжении банкета. Но спорить с Велькой на эту тему было бесполезно.
– Ладно. А ты куда?
– На остров.
– Погоди. – Я начала торопливо запихивать пергаменты в сумку. – Я с тобой.
– Вот староста обрадуется! – ехидно напомнила травница.
– Не дождется, я даже из лодки выходить не буду. Просто покараулю, чтобы с тобой ничего не случилось.
– Во-о-ольха… – укоризненно выдохнула подруга. – Ты опять за свое? Думаешь, если бы здесь водилось что-то опасное, его бы давным-давно не заметили? Да я уже несколько раз туда ездила!
– Несколько раз? – Я недоверчиво уставилась на травницу. – И что?
– И ничего. Походила по берегу, набила сумку травами и уехала. И сейчас так собираюсь. Ты же в отпуске, не морочь себе голову, загорай дальше.
– В лодке позагораю. – На одно плечо я забросила лямку сумки, на другую – ремень ножен.
Судя по довольной физиономии подруги, отговаривала она меня просто ради приличия, втайне надеясь, что я составлю ей компанию. И больше рисковать не стала.
* * *
Велькина лодка стояла в тростниках возле давешней кладки. Неудивительно, что вчера я ее не заметила – в ней было впору купаться, а не загорать. До середины заполненная водой, она практически лежала на дне. Цепь с висячим замком скорее не давала ей утонуть окончательно, чем оберегала от угона. Впрочем, днище казалось целым, и, пока моя подруга возилась с ключами, я опустила свои пожитки на мостки, закатала рукава и сосредоточилась на формуле быстрого осушения.
– Вольха, нет! – случайно оглянувшись, так истошно завопила Велька, что я потеряла равновесие и, весьма достоверно изобразив руками ветряную мельницу, плашмя рухнула с мостков. – Не смей колдовать возле лодки! Я ее заговорила, но заклинание очень нестабильное и разрушается от малейшего всплеска посторонней магии. Возьми вон ковшик под скамьей, повычерпывай.
– Ты бы еще в трубу у меня под ухом подула, – проворчала я, забираясь в подводное судно. Конечно, лишнее омовение при такой жарище не повредит, но не помешало бы перед этим хотя бы сапоги снять.
Через десять минут объединенных усилий лодка всплыла и с явной неохотой изобразила готовность к старту, по собственному почину развернувшись носом к открытой воде. За весла пришлось взяться мне – результат Велькиных усилий мало отличался от зигзагообразного дрейфа приснопамятной троицы.
– И от чего ты ее заговорила, если не секрет?
Травница смущенно почесала нос:
– От протекания. Видела бы ты ее раньше!
У меня не нашлось слов.
* * *
По пути Вельке то и дело приходилось браться за ковшик, но, в общем, все оказалось не так уж плохо. Лодочка, пусть ветхая, чутко и охотно слушалась весел. Слабый ветер дул к острову, помогая грести. Мокрая рубашка прилипла к телу, приятно холодя, сапоги вразвалочку сохли на корме. До берега оставалось не больше пятидесяти саженей, когда я решила сделать перерыв и, пристроив весла на бортах лодки, с наслаждением прогнулась назад, массируя поясницу.
– Вель, а почему ты с утра не съездила? Мы же в корчму хотели пойти, там вечером какой-то менестрель выступать собирался. Если вчерашний лютнист – будет весело!
Велька покосилась на ту часть своего тела, которую мужчины единогласно признавали самой привлекательной, а сама травница – наиболее нуждающейся в диете, и я живо представила, как она, к неудовольствию корчмаря, весь вечер будет уныло чахнуть над пучком принесенной с собой петрушки.
– Еще успеем. Мне нужна одна редкая травка, а ее положено рвать на закате.
В принципе за весла можно было уже не браться – течение и ветер медленно влекли лодку в нужном направлении, но я хотела побыстрее закончить с делами и вернуться на тот берег. Экономный староста добился прямо противоположного эффекта: если раньше я бы из чистого любопытства заночевала на острове, то теперь назло не собиралась этого делать. Не хочет платить – пусть спит под подушкой, его проблемы!
– Ведь, ты же не станешь ковыряться там до темноты, верно?
– За полчаса управлюсь! – клятвенно пообещала травница, беря на изготовку железный совочек собственно для ковыряния.
Я обернулась,[5] высматривая удобное местечко для пристани, и только прицелилась в удобный заливчик среди камышей, как вдруг перед самым носом лодки вынырнула и с торжествующим видом бдительного сторожа, застукавшего у дыры в заборе двух жуликов, нависла над нами знакомая черная тварь.
Проклятые рефлексы!!! Нет бы, как все нормальные люди, завизжать и огреть ее веслом!
О нет, лодка не протекла – она попросту развалилась на части, да так эффектно, словно под днищем рванул боевой пульсар. Вещи вперемежку с досками, веслами и пассажирами полетели в разные стороны, сапоги вообще ласточками воспарили в небеса, как будто их поманило к себе какое-нибудь поизносившееся божество.
Тварь (судя по ее ошарашенной морде, не ожидавшая от нас такой самоликвидаторской подлости) шарахнулась в сторону и от греха подальше скрылась под водой.
