– С ума сошел, клянусь! – Давид сделал в сторону волхва отвращающий жест. – Тащить каких-то смердов с собой? Не буду, клянусь святым крестом! Хочешь – сам будешь с ними возиться.
– Придется. Ольга нравом в отца, как сказала, так и сделает. Придется ребят этих с собой взять. У них норманны родителей убили, одни они остались.
– Твои дела, ведун! Мне все равно.
– Я и говорю, что сам справлюсь. Лишь позволения твоего прошу да трех коней. Нужны они мне.
– Коней дам. А позволение мое тебе на кой? Все равно возьмешь их в дорогу. Вот и будешь их защищать.
– Спасибо тебе, Давыд-богатырь, – Ворш поклонился армянину. – Поняли мы друг друга, хоть крови и веры разной.
– При чем тут вера? Охота тебе тащить этих детей с собой, тащи. Я только за княжескую невесту отвечаю.
– И я за нее отвечаю, – сказал Ворш, помолчав, добавил: – Мы все ныне за нее в ответе.
На рассвете воины Таренаци были готовы отправляться в путь. Отдохнувшие и подкрепившиеся плотным завтраком воины седлали коней, навьючивали запасных лошадей мешками с провиантом, зерном и одеждой. Несколько лошадей везли оружие, собранное на месте битвы у убитых варягов, – Давид приказал собрать целое и хорошего качества, а поломанное отдали смердам, на гвозди, лемехи и серпы. Одного из раненых оставили в Выбутах на попечение местного ведуна и бабок-травниц с тем, чтобы потом переправили воина в Псков, второй был ранен легко и присоединился к отряду. Дружинники уже были в седлах, когда подоспел Ворш со своими спутниками.
Давид предложил Ольге одного из запасных коней, и девушка сразу взобралась в седло. Для другой девушки Ворш соорудил своеобразный дорожный экипаж: две лошади были поставлены в конную пару при помощи дышла и системы кожаных ремней, а между парой на высоте полусажени от земли помещались сплетенные из веревок носилки, достаточные для размещения одного человека. Ворш делал эти носилки всю ночь, и дружинники не могли не оценить его выдумку.
– Ишь ты, чисто кровать! – восхитился один из них.
– Зело умен наш ведун.
– Гляди, хитро-то как придумал!
– Ничего я не придумал, – ответил Ворш, заглянув в лицо спящей Ивке. – Так еще от начала мира тяжелых раненых возили.[21]
– Дорогу она выдержит? – спросил Таренаци.
– Выдержит, богатырь. Не могу же я ее тут оставлять. Вчера больно сильное заклятие я на нее наложил. Теперь только верховный волхв Свар в Киеве его снять сможет. Так что хочешь не хочешь, придется юницу эту в Киев везти.
– Дело твое. А ты что стоишь? – спросил Давид Некраса.
Но за мальчика ответил Ворш:
– Еще одна просьба у меня есть, Давыд-богатырь. Есть у тебя с убитых дружинников кое-какие ярыцы.[22] Дай-ка ты этому юноше кое-что, авось пригодится ему в дороге.
– Смерду оружие? – Давид поморщился, запустил огромную ладонь в бороду – Знаешь поговорку, ведун? Назови курицу орлом, все равно не полетит.
– А вдруг? – улыбнулся Ворш.
– Э, делай, как знаешь! С дружинников оружие не дам, княжеское оно, бери варяжское, его не жалко.
Некрас даже не предполагал, что приготовил для него Перунов волхв. Он стоял в стороне от воинов, любовался ими и порой бросал быстрые взгляды на Ольгу. Глаза юноши засверкали, когда Ворш бросил к его ногам свою тяжелую ношу – юшман, круглый щит, шлем и меч.
– Бери! – велел волхв.
– Мне? – Некрас растерялся, оглядел улыбающихся ратников. – Дяденька, я же не умею.
– Научишься. Давай сперва юшман наденем.
Юшман надевался через голову, и Некрасу показалось, будто на его плечи взвалили куль с мукой. Доспех доходил юноше до колен, и выглядел в нем Некрас довольно нелепо – из-под толстой кожи, обшитой железными пластинками, торчали худые босые ноги. Ворш нахлобучил на голову мальчика круглый варяжский шлем без бармицы, но с поднимающейся кверху стальной личиной, защищающей в бою верхнюю часть лица, протянул меч. Некрас взял протянутый ему варяжский клинок – и рука бессильно повисла. Напрасно Некрас старался поднять оружие хотя бы на уровень груди; полуторный меч с лезвием в три пальца шириной был слишком тяжел для шестнадцатилетнего подростка.
– Не… могу! – выдохнул он под дружный хохот гридней. – Тяжелый он!
– Не реви! – шепнул Ворш, заметив, что на глазах юноши блеснули слезы, то ли обиды, то ли бессилия. – Воин не плачет. Дам тебе другое оружие.
«Другим оружием» оказалось копье на древке в две сажени с узким стальным наконечником. Оно было тоже тяжеловато для Некраса, но все же не так оттягивало руку, как варяжский меч. Понаблюдав, как юноша управляется с копьем, Ворш удовлетворенно кивнул.
– Хорош сторонник,[23] – сказал он, хлопнув Некраса по плечу. – Три дня вооружение не снимать. Надо привыкнуть к нему. На коне ездишь?
– А то!
– Вот и хорошо. Поедешь на одной из лошадей, что Ивку везут. Будешь ее охранять. Понял ли?
– Понял. – Некрас радостно улыбнулся, поправил съехавший на глаза шлем.
– Щит-то к седлу приторочь, не ровен час пригодится, – велел Ворш и, оставив мальчика, пошел по дороге от села, словно предлагая отряду идти за ним. Давид оглядел своих людей – все были в седлах, все только ждали сигнала к отправлению. И еще он заметил, что на окраине села появились люди: несколько женщин и подростков стояли и смотрели на киевлян. Внезапно он поймал взгляд Ольги. Девушка смотрела в сторону деревни, и в глазах у нее была печаль. Однако секунду спустя она сказала Давиду:
– Чего ждем? Ехать нужно.
– Правильно говоришь, ахчик, – одобрил армянин и дал команду трогаться.
– Ты доверяешь ведуну? – спросил, подъехав к Давиду, Влад Вороня.
– Доверяю? А не знаю! – Армянин пожал плечами. – Дорога долгая, видно будет. А почему ты спросил, Влад-джан?
– Не знаю, – ответил Вороня. – Сила в нем какая-то недобрая чувствуется. Как бы не попали мы с ним в беду.
– В нем сила недобрая, в нас добрая, – усмехнулся Давид. – Чего попусту болтать! Эй, поехали! Жених в Киеве заждался…
Обратный путь по подсчетам Ворони должен был занять чуть больше времени. Сухопутная его часть была уже знакома всем – тем же путем они ехали в Псков: сначала через леса до Себежа и Опочки, а оттуда летником до Острова и дальше. Если хозяева кумвара, на котором они пришли в Полоцк, обернутся в срок, то через пятнадцать дней они встретятся в Себеже, и все вместе отправятся в Полоцк. Если же гостей торговых в Новгороде задержат непредвиденные дела, то придется подождать. Но это не так важно. Хельгер не определил точного срока, к которому следует доставить княжескую невесту в Киев. Одна или две недели не играют особой роли.
