– Уф! – с облегчением выдохнул наушник.– Как самочувствие? Ничего необычного не ощущаете?
Я прислушался к себе.
– Да вроде нет.
– Жаль,– посетовал куратор.– А я-то надеялся… Третий, выгляни наружу!
– Это еще зачем?
– Да так…
– Понятно,– насупился толстяк.– Значит, решили пожертвовать наименее ценным членом экипажа… Сейчас, секундочку… Ничего! Ни зги не видать!
– Вдвойне жаль,– окончательно загрустил администратор.– Но ведь как-то же Юлиус использовал эту разницу во времени! Как?
– Он же не просто Юлиус, но еще и Хитрый,– напомнил толстяк, радостно отдуваясь.– Придумал небось какую-нибудь штучку. Прикажете обыскать помещение?
– Нет. Поднимайтесь на этаж выше! И быстрей, быстрей!
Да идем! Идем!
Вот тут зрелище оказалось против ожидания занимательное.
Роскошная коллекция из трех тысяч песочных часов больше не стояла на стеллажах – она находилась в стадии полета. Компанию часам составляли книги – они тоже летели, взмахнув страницами и сбившись в стаю. Скелет же на этой стадии выглядел и вовсе странно. Окончательно лишившийся мантии Юлиус, отставив ножку, ласточкой сигал сквозь стену, превратившуюся в решето.
– Плохи дела. Через неизвестное нам количество лет кто-то попортит башню,– напрягся Третий.– Слушайте, не пора ли умерить любопытство? Как вы там говорили, товарищ куратор? «Со временем шутки плохи»?
– Остались два уровня! – занервничал куратор.– Ну же!
Подъем на очередной этаж вдруг вызвал у меня в ногах ничем не объяснимую слабость. Напарники старательно и вроде спокойно пыхтели рядом, но я заметил, что с каждым шагом они стараются слегка приотстать. В итоге мы растянулись на длинную цепочку из трех звеньев – последнее сопит далеко позади, среднее нервно топчется на площадке, а первое… первое смело входит в будущее, усилием воли приоткрывает один глаз и с криком выскакивает обратно.
Потому что нет там уже никакого будущего.
Вообще ничего нет – пустота под ногами. Воздух. Кислород, водород, азот, в меру углекислого газа и некоторое количество мелкой мошкары.
– Пятый? – не выдержал куратор.– Имей совесть! Что там? Я вас не вижу! Где… О! Уже вижу! Какого лешего вы вернулись на нулевой уровень? В башне же еще один ярус имеется!
– Это он снаружи имеется, товарищ куратор,– тяжело дыша, ответил я.– Внутри же никак нет! Может, хватит экспериментировать? Пан Юлиус, по-моему, весьма поучительный пример. Бегал-бегал из будущего в прошлое – и добегался. Стоит теперь вечным памятником самому себе. В шести экземплярах.
– Зато какую имел славу при жизни! – мечтательно причмокнул куратор.– Враги никак понять не могли: вроде маг слабенький, а постоянно их планы ломает. Вот теперь ясно, отчего. Они только какую пакость задумали – а он пробежался по ступенькам, и уже все знает! И когда кто из правителей почить изволит, и кто его местечко займет, и где засада, и кто от кого родил, и почем будет через год фунт овса в Торговых рядах. Опять же припоминаю, на собачьих бегах Юлиусу Хитрому постоянно везло. Уж его на предмет колдовства проверяли-проверяли, а все чисто, не придерешься. Ладно, спешите в замок. Пора и к основной работе возвращаться… А я пока данные по башне запротоколирую. Как только Каперия к нам отойдет, надо будет охрану вокруг этой реликвии выставить. Ох уж это мне время…
Глубоко под заброшенным домом. Нижний ярус подземки
Для того чтобы поймать дичь, иногда нужны годы и десятилетия.
Скорчившийся щун отлично видел летучих мышей, сидящих на стене пещеры, но так исхудал и ослаб, что не мог до них дотянуться. Мыши в свою очередь отлично слышали охотника и занимали безопасную позицию – под самым сводом, куда высохшие конечности с плоскими, сросшимися в единую пятерню пальцами и острая полоска ногтей не смогут дотянуться.
Терпение щуна было таким же безграничным, как подземный мир. Демон обманул его, не пришел вовремя. Однако штольня уже старая, заградительные дамбы тоже, а значит…
Сухое горло молило о воде. Где-то рядом проходила жила, щун чувствовал ее и ждал, ждал, ждал…
Когда ноги коснулось что-то прохладное и щекотное, щун сначала не поверил: неужели ручей сумел пробиться? Но вот прохлада мягко толкнула его потрескавшиеся губы волной, и среди песка и сора плеснула щупальцами мелкая белковая тварь. Несмотря на долгое бездействие, рефлексы щуна прекрасно сохранились: рот широко открылся и заглотил добычу, горло послушно протолкнуло склизкий кусок вниз и сократилось от внезапного спазма – вода была соленой.
Добыча переварилась почти мгновенно. Конечности щуна вновь начали обретать чувствительность, и тут прямо к нему из штольни принесло следующий кусок. Ухватив скользкую тушку ногтями, щун поднес ее к глазам – это была желтая медуза.
Каким-то образом в штольню проникла морская вода из залива. Отсутствующий демон не забыл свое обещание, он вернулся.
Щун помнил договоренность и знал, что должен сейчас сделать. Немедленно обнаружить место протечки, восстановить герметичность стен подземки и приступать к реанимации тел, хранящихся в нижнем подъярусе. Но сначала…
Мышцы сократились, резко толкнув тело вперед и вверх. Жесткие конечности оцарапали свод. Привыкшие к беспомощности щуна и оттого потерявшие бдительность летучие мыши успели только пискнуть, как численность стаи мгновенно сократилась в разы. Щун раскрыл рот и отправил в него всю добычу разом, охапкой. По холодному лицу без выражения побежали трещинки-морщинки – впервые за долгое время бессильного ожидания гномий сторож чувствовал себя сытым и удовлетворенным.
Пора. Несколько сотен неподвижных тел должны быть реанимированы немедленно.
Впрочем… позволив себе промедлить еще немного, щун дождался, пока вода принесет очередную парочку желтых тварей, и съел их впрок.
Мало ли что готовит будущее. Ведь за прошедшие десятилетия мир наверняка изменился.
Поздний вечер. Приют святого Паллы
Как предусмотрительный человек брат Нилс вернулся только после заката, хлюпая носом – ботинки расклеились, ноги промокли. Вернулся ни с чем, если не считать свириллиона (распотрошенный инструмент по его приказу дотащили до приюта двое носильщиков).
Нилс с ними не пошел. Последние три часа он провел за столиком «Тиги-моряка», расспрашивая всех, кто приходил из порта: не обратили ли внимания на мужчину с очень бледной кожей, водянистым взглядом и отвисшей нижней губой? Естественно, нет – на берегу толчется огромное количество бледных мужчин. А после знакомства с расценками на корабельные перевозки даже у здорового отвиснет челюсть вместе с губами.
Эх, зря в прошлом году отказались от единой одежды для больных! Желтая куртка и портки в черную полоску – до чего приметно даже в густой толпе… Настоятель тогда сказал, что не будет ничего менять в заведенном укладе: как приносили ношеную одежду сердобольные торцы, так пусть и приносят. Все экономия. Сейчас небось жалеет…
