— Гийом, выслушаете меня, это срочно. Очень срочно! — Взволнованный ля Крус догнал меня, уходящего с кладбища к своей карете, огляделся. — Я отлучился ненадолго. Луис, узнав о вашем сватовстве к Изабелле, не стал дожидаться ответа графа Клосто. Он хочет похитить Изабеллу из дома ее отца.
Хорошая идея, подумал я, тайное венчание — и я влюбленным уже не опасен.
— Тебе известно, когда планируется похищение?
— В ближайшие дни. Луис говорил, у них мало времени, надо спешить. Мне поручено договориться с настоятелем собора Святого Агносия. Он мой родственник.
Умно. Обряд, проведенный священником главного собора столицы, мне оспорить не удастся.
— Делай то, что тебе поручено. Если появится какая-то еще информация, немедленно сообщай, — ответил я маркизу. Его узкое лицо, похожее на крысиную морду, вызывало у меня отвращение. Предатель. Ненавижу предателей. Даже если они предают для меня.
— Вы передадите мне расписки? — заискивающе спросил ля Крус.
— Позже поговорим об этом, — отмахнулся я.
— Хорхе, у меня к тебе просьба. — Я застал короля в оружейной зале.
Хорхе Третий, до того как был коронован, слыл лучшим фехтовальщиком Камоэнса. Монарх в турнирах участвовать не может. Поначалу его это весьма огорчало, но потом государственные дела не оставили времени на любимую забаву. Король немного растолстел, потерял прежнюю гибкость и ловкость, но любви к оружию не утратил. В этом мы были схожи.
— Говори, может быть, и выполню. Ты редко обращаешься ко мне с подобными словами, — милостиво разрешил король.
— Отправь меня с официальным поручением из столицы. Так, чтобы это стало известно всем, — попросил я.
— Зачем? — как бы между делом, осматривая очередной меч, поинтересовался король.
Я не стал юлить, рассказал ему все, что услышал от ля Круса.
— И что дальше? — спросил Хорхе.
— Если это нельзя предотвратить, нужно, чтобы похищение случилось, когда мне это будет удобно. Мой мнимый отъезд — прекрасная провокация. Я буду ждать друзей в доме Изабеллы, — объяснил я свой план.
— Постарайся без крови, — пожелал король.
— Хорхе… — с укоризной ответил я, — их будет минимум трое. Луис де Кордова, Блас Феррейра, Гонсало де Агиляр. Без крови не получится.
— Гонсало останется в живых! — поставил условие король. — Бласа жалко, постарайся не убивать его. Луис — делай с ним, что хочешь.
— Хорошо, — кивнул я.
— Приказ подпишу через ору. Болтливый герольд будет искать тебя по всему дворцу, чтобы вручить официальный приказ.
— У тебя есть болтливые герольды? — улыбнулся я.
— У меня есть все, — серьезно ответил Хорхе. — Взгляни.
Он взял со стола и передал мне меч в ножнах. Я наполовину вынул клинок из ножен. Лишь наполовину — искушать алых стражей[6], личную охрану Хорхе, мне не хотелось. Волнистый узор на лезвии — признак хорошей стали, металл раз за разом перековывали, добиваясь нужного качества.
— Обычный эсток — меч-шпага, — начал я, — вот только сталь почему-то слишком светлая, почти белая. Впервые вижу такое. Не знаю, из-за чего это. Может, особый сорт железа, может, что-то еще — в металлургии я разбираюсь слабо.
— Это зачарованный меч, — спокойно объяснил Хорхе. — Подарок из Далмации. Ему не одна сотня лет. Единичный экземпляр. Секрет создания такого оружия давно утерян.
— И на что же он зачарован? Рубит сталь, как тряпку, делает владельца неуязвимым — все это байки! В деле хоть проверял? — презрительно спросил я.
— Нет, этот меч спасает владельца от колдовства, направленного против воли и разума. Того, у кого он в руках, по легенде, волшебник не может себе подчинить, обмануть, отвести ему глаза, лишить воли.
— Весьма интересно, — прокомментировал я. — Это все?
— Нет, еще это оружие — меч Веры, способно ослаблять заклятия. Даже самые мощные и надежные. Все зависит от силы воли владельца и его веры в свою правоту.
— На деле его хоть однажды проверяли?
— Нет, мне тоже интересно, правдива ли легенда. Это оружие две сотни лет пролежало в далмацийской сокровищнице без дела. Магия могла и развеяться, — ответил Хорхе.
— Да, если и была, то давно выветрилась, — безапелляционно заявил я. — Даже намека на нее не чувствую.
В ответ Хорхе лишь махнул рукой, решив, что ничего больше от меня не добьется. Аудиенция была закончена.
В этот раз принцесса не стала просить дядю отослать мага к ней для разговора. Сама встретила меня, выходящего из королевской оружейной.
— Здравствуйте, Ангела. — Склонил голову в поклоне.
— Добрый вечер, Гийом. — Принцесса была серьезна и неулыбчива.
— Что вас расстроило, принцесса? Могу я чем-нибудь облегчить ваши страдания? Гонсало? Хотите, надеру ему уши? — попытался я рассмешить ее, но Ангела даже не улыбнулась.
— Нет, Гонсало здесь ни при чем, хоть я и беседовала с ним сегодня.
— Он расписывал меня как самого страшного в мире злодея? — спросил я.
— И это тоже. Я пыталась вас защищать, но неудачно, — ответила она. — Он мне все рассказал. И про Агриппу с Марией, и правду о Филиппе. О вашем сватовстве я и так знала.
— Правд всегда бывает как минимум две. Спасибо за то, что пытались меня защищать. Хоть и неудачно. — Я вновь поклонился.
— Не паясничайте. — Девушка нервничала. — Я осторожно отнеслась к его словам. Спросила у дяди, как это было на самом деле. Сравнила обе версии.
— Я не буду вам рассказывать свою. Незачем. Политика, смешанная с любовью, — видите, до чего она доводит? Грязные интриги и наивные убийцы. Ужасная в итоге получилась смесь. Вы опять хотите просить меня за Изабеллу и Луиса? Не надо. Не стоит, — попросил ее я. — Ответы вы знаете, будет только хуже. Для всех.
Ангела долго не отвечала. Наконец тихо сказала:
— А знаете, я все-таки верю в вас, Гийом. В то, что вы не такой, каким кажетесь. Способны любить и творить добро.
— Спасибо за веру. Не хочу вас расстраивать, Ангела. Давайте сменим тему. Хотите, расскажу какую-нибудь смешную историю? Вижу, не хотите. Тогда, может быть, не смешную, а интересную? Я много повидал и рассказал вашему дяде едва ли половину. Задавайте вопросы, — предложил я.
Мы гуляли по пустынным в этот час коридорам королевской части дворца, закрытой для посторонних. Лишь алые гвардейцы, замершие на постах словно статуи, провожали нас взглядами.
— Хорошо, — грустно улыбнулась принцесса. — Сменим тему. Я опять буду мучить вас неприятными вопросами. Вы сами разрешили. Не верю, что можно разучиться любить и ненавидеть. Готовы? Гийом, испытывали ли вы когда-нибудь зависть к чужим чувствам?
— Да, однажды видел такую сильную любовь, что даже завидовал. Ибо была весна, а я был молод и не имел возлюбленной, — отвечал я.
