Лайс и Мэтт низко поклонились герцогу. Мэтт при виде меня весь просиял, а сеньор Лайс даже не взглянул в мою сторону. Сердце сжалось в каком-то нехорошем предчувствии.
Герцог начал орать на Лайса, угрожая за обман отправить на плаху не только его, но и всю его семью. Лайс стоял молча, не поднимая глаз. И куда только делся гордый независимый и сильный вельможа, каким я привыкла его видеть? Я подумала, что, наверное, он боится за жену и сына. А, может, и за меня?
Наконец, герцог успокоился:
- Сеньоры, Лайс поступил нечестно, утаив военную добычу. Я восстанавливаю справедливость, конфискуя пленницу. Но, поскольку, мне она не нужна, предлагаю купить ее любому желающему. Кто больше даст - тому она и достанется.
Наверное, этого ему показалось мало, потому что он поглядел на меня и, мстительно ухмыляясь, добавил:
- Я думаю, покупатель не останется в убытке. Когда девка ему надоест, он сможет легко ее перепродать.
И аукцион начался. Вельможи называли сумму, за которую они хотели бы приобрести меня. Цена поднималась все выше, а Лайс молчал. Я подумала, что может быть, он назовет свою ставку последним? Герцог тоже, по-видимому, обратил внимание на молчание моего сеньора:
- А ты что, уже наигрался? Хочешь друзей порадовать?
У меня остановилось дыхание. Я ждала, что скажет Лайс. А он все так же избегал моего взгляда.
Наконец, он ответил:
- Вы правы, Ваша светлость.
Такого предательства я не ожидала. Я почувствовала, что глаза наполняются слезами. Нет, только не это! Я не должна показывать свою слабость. И вдруг мне стало все безразлично. Откуда-то издалека послышался крик Мэтта:
- Ты предатель. Я тебя ненавижу! Я сам ее выкуплю!
В зале раздался смех. Я подняла взгляд на Лайса, и машинально отметила, что он побелел, как полотно:
- Ваша светлость, я могу быть свободен?
Герцог небрежно махнул рукой - иди. И повернулся ко мне:
- Как видишь, не особенно ты ему и нужна.
Он приказал Мэтту:
- А ты останься. Не вредно поучиться у взрослых не раскисать от первой же попавшейся юбки.
Я подумала: хорошо, что вы не догадываетесь господа, что зря меня не связали. Единственное, что меня сдерживало, это присутствие Мэтта. Я знала, на чьей стороне он будет в отличие от своего сеньора. Поэтому попробую дождаться более подходящего момента.
Но торги уже завершились. Мой хозяин усмехаясь остановился напротив меня, и я удивилась: это оказался тот самый 'хлыщ' из цирка. Мало же я тебе доставила неприятностей! Я уже с интересом смотрела на сеньора. А тот приблизился и в несколько рывков освободил меня от платья. То ли решил так повеселить вельмож, то ли унизить меня? Я осталась в одном нижнем белье, но мысленно поблагодарила сеньора Крэйга: если придется драться, то в длинных юбках это делать было бы затруднительно.
И тут я с ужасом увидела, как в нашу сторону рванулся Мэтт, на ходу выхватывая из ножен клинок. Я прыгнула ему навстречу и перехватила оружие:
- Уходи отсюда, Мэтт!!!
Сейчас здесь будет жарко. А мальчику еще рано убивать.
А клинок вдруг как будто стал единым целым с моей рукой. Мне даже показалось, что он сам рвался к цели и находил наиболее уязвимые места противника. Я оскалила зубы: никогда еще прежде я не чувствовала в бою такой злости и такого восторга. 'Хмырь' пострадал первым. Он рухнул на пол с разрубленной шеей. Потом еще один, следом другой... Я дралась с толпой мужиков и видела, что не я их, а они меня боятся. А мое тело было то телом закаленного воина, то дикого хищника.
Сеньоры закрывали собой герцога, а им на помощь уже мчалась стража. В конце-концов воинам все-таки удалось повалить меня на пол. А когда я сумела окинуть взглядом зал, то не поверила в то, что я одна могла все это устроить. То здесь, то там, валялись тела приближенных герцога, остальные зализывали раны. Я тоже была вся в крови, но усмехнулась разбитыми губами:
- Ну, кому еще нужна любовница?
Герцог стоял за троном испуганный и взбешенный:
- Ведьма! Обычная баба не смогла бы справиться с воинами, - заорал он, - немедленно уведите и заприте покрепче. Завтра на рассвете казним.
Меня втолкнули в какой-то подвал: темное и сырое помещение. Я прислонилась к холодной склизкой стене. Мелькнула мысль, что согласна на любую смерть, лишь бы не остаться в этом грязном мешке надолго. Ноги не держали, и пришлось опуститься на пол. Болело все тело, раны ныли.
Я подумала о Лайсе. Для меня сеньор умер. По моему твердому мнению, бояться могут только женщины и дети, а сеньор оказался трусом. Трусом и предателем.
Я попыталась успокоиться. То впадала в какое-то забытье, то просыпалась. Какие-то странные картины посещали меня, но я чувствовала, что самого главного я вспомнить не могу. И как всегда в таких случаях, в памяти начали воскресать стихи и песни.
Вот и сейчас перед моими глазами возникла тюрьма. В ней - юный граф, ожидающий смерти за участие в восстании. К нему на свидание приходит мать. Она видит, что мальчик сломлен.
Ужасно в петле роковой
На людной площади качаться
Вороны жадные слетятся
И над опальной головой
Голодный рой их будет драться.
Мать не может допустить, чтобы враги видели унижение ее сына. Она обещает ему, что пойдет к королю, и будет молить о пощаде.
Встану тут, у места казни, на балконе.
Коль в черном покрывале буду я
Знай, неотступна смерть твоя.
Но если в покрывале белом
Меня увидишь над толпой
Знай, вымолила я слезами
Пощаду жизни молодой!
В моей голове ритмично звучали четверостишья
... Гудит набат, спешит народ ...
И тихо улицей идет
Позорной казнью обреченный
На площадь граф приговоренный...
Все окна настежь - столько глаз
Его слезами провожают
И столько женских рук бросают
Ему цветы - в последний раз!
Вот только меня никто не будет ни провожать, ни плакать. Да это и к лучшему. Знаешь, что не принесешь горя дорогим тебе людям.
Граф ничего не замечает,
Вперед на площадь он глядит
Там, на балконе Мать стоит
Спокойно в покрывале белом...
Он быстро к петле пробирался
И даже в петле улыбался...
...Зачем же в белом Мать была?
