– Идем! Где твой подвальчик?
– Близко. Я покажу.
– Ха! По подвалам одни крысы шастают. Пошли в «Шляпу», – из чувства противоречия встрял Хулио.
– Тебе бы только пиво дуть! Живот к спине прилип…
– А ты его подвал видел? «Шляпа» – место проверенное…
– Не понравится – уйдем.
– Быстрей решайте! С голоду опухнем…
– Хочешь – топай в «Шляпу»…
Кей в споре участия не принимал. Он ни секунды не стоял на месте. Казалось, парнишка вездесущ, как Вечный Странник. Он вертелся рядом с усатым Теодором, объявлялся за спиной Хулио, а мигом позже выглядывал из-за плеча Клода. Точь-в-точь непоседа-воробей, что скачет вокруг булькающих голубей, примериваясь, как бы половчее склевать «ничейное» зернышко.
– Эй! Ты что это… ты зачем, а?!
Голос Яцека сорвался, «пустив петуха». В споре возникла пауза, все взгляды устремились сперва на мальчика, а затем – на «лаборанта». Стало ясно: воробей добрался-таки до закуски. В руке Кея был зажат дамский кошель. Расстегнутая поясная сумка на боку Марыси говорила сама за себя.
Вместо того, чтобы спрятать украденное под одежду и спасаться бегством, воришка демонстративно помахивал кошелем – явно рисуясь перед кем-то, кто сейчас наблюдал за ним.
– Ты… ты… отдай!
Капитанская дочка рванулась к вору, но опоздала. Тот припустил наутек, скрывшись в ближайшем переулке.
– Да что же это, мамочки?! Там же… там все мои… папа дал… на целый семестр…
Марыся дрожала от растерянности. Глаза ее стремительно набухали слезами. Клод бросился за похитителем, но поскользнулся на брусчатке, вытертой до блеска, и упал. Лежа, он провожал воришку глазами. «Нет, не догнать,» – от злости щемило сердце. За спиной мерзавца крыльями трепетали полы замшевой, раздуваемой ветром куртки.
Чудилось, Кей вот-вот взлетит.
Но взлетел не он. От крыши университета вдруг отделился крылатый силуэт, словно одна из тамошних химер, каменных идолищ с разинутыми пастями, устала томиться неподвижностью – и хищная тень пошла наворачивать круги над площадью, высматривая добычу.
* * *
Кристиан, приемный внук бабушки Марго, заболел новой постоялицей – и не желал выздоравливать. Впору предположить, что гарпия подлила пареньку в квас приворотное зелье – и угодить пальцем точнехонько в Овал Небес. Скорее уж болезнь Кристиана была сродни недугу Томаса Биннори. Но скажите ему о вашем умозаключении – Крис-Непоседа скрутит кукиш, ткнет вам под нос, ничуть не возгордившись от сравнения с великим бардом, и вновь устремится мыслями к предмету своих вожделений.
Чихал он с присвистом на всех бардов, вместе взятых.
Задним числом Кристиан подозревал: в его страсти кроется тайный порок. «Лучше с козой, чем с китоврасихой!» – говаривал Прохиндей Мориц, друг и наставник. Но робкие доводы рассудка тонули в волнах чувств. А толика стыда, пряного, как лавка торговца специями, куда они залезли однажды ночью и чуть не задохлись, пока отыскали заначку, придавала грезам дополнительной прелести.
В снах у парня вырастали крылья. Он падал в ночное небо, купаясь в свете лукаво подмигивающих звезд, и несся, со свистом рассекая воздух, вслед за гарпией. Сердце плясало джигу: вот он догоняет Келену, она улыбается на лету… От улыбки гарпии по хребту бежали мурашки! Взмахи крыльев закручивали тьму воронками, внизу светились окна домов, приглашая войти без спроса…
Тут он неизменно просыпался, едва не плача.
В тот день, проводив взглядом гарпию, улетевшую в Универмаг, Кристиан ушел слоняться по городу. Образ Келены, соблазнительной и влекущей, преследовал его. Парень даже не заметил, как стащил с лотка растяпы-колбасника шмат буженины. Руки действовали независимо от разума, блуждающего в тумане. А что делать? Убедившись, что от влюбленного толку – как от козла молока, растущий организм взялся сам удовлетворять потребности в пище телесной.
Завернув мясо в лепешку, позаимствованную аналогичным образом, Кристиан на ходу сжевал добычу, не ощутив вкуса.
Очнулся он в скверике напротив Универмага. Часы на башне Большого Консенсуса пробили троицу. Вот-вот должны были закончиться занятия. Знак свыше, не иначе! В теперешнем состоянии Кристиан видел знамения в чем угодно: от узора облаков на небе – до пары кудлатых шавок, игравших свадьбу в подворотне.
Из дверей университета повалил народ. Студенты не интересовали парня. Он давно заприметил открытые окна на верхних этажах здания, и не ошибся. Скоро в угловом окошке возник знакомый силуэт. Посидев на подоконнике, гарпия камнем рухнула вниз. Казалось, она непременно разобьется – но тут Келена заложила крутой вираж и с грациозной небрежностью вознеслась на крышу.
Вдоль карниза над желобами водостоков шел ряд статуй. Дракон, химера, грифон, горгулья… Действительно ли они, как болтали в городе, приманивали дождь изливаться в их разинутые пасти, вместо того, чтобы плясать по головам людей и брусчатке площади, никто толком не знал. Один постамент пустовал: василиска унесли на реставрацию – и гарпия облюбовала его место.
Переступив кривыми птичьими лапами, Келена сложила крылья за спиной и замерла, словно окаменела. Непоседа замахал ей рукой. У нее отличное зрение. Как у орла. Даже лучше. А что виду не подает – так глупо рассчитывать, что гарпия снимется с места, приземлится рядом и спросит:
«Как дела, дружок? Я по тебе жутко соскучилась…»
Очень хотелось отчебучить что-нибудь эдакое, примечательное. Пройтись колесом? Мальчишество! Взобраться на крышу дома напротив? Еще решит, что он дразнится! Что он умеет лучше всего? Правильно! Чистить чужие карманы и выходить сухим из воды.
А если сделать все красиво, с шиком…
Остановись парень и поразмысли хоть минуту – его наверняка бы посетило сомнение. С чего Келене обрадоваться краже, совершённой в ее честь? Но какой влюбленный способен мыслить здраво?
В восторге от собственной идеи, он огляделся. Ага, вот и шайка-лейка студентов. Первый курс; гнилая провинция. Лишь слюнявые цупарьки боятся магов щипать. А зубастый барбос-карманник знает: щипнуть колдуна не опаснее, чем любого другого лафера. Цап – и ходу.
Пока очухается, ты за три квартала от него будешь.
Если же маг тебя срисует, пока ты ноги с места танцуешь – так не всякий обучен хватать да вязать. Гадатель или экзорцист – что они тебе сделают? Соли на хвост насыплют? Бесов на ходу изгонят? Разумеется, бранных магов и малефиков лучше обходить десятой дорогой. Еще у некротов воровать боязно. Лех Травила у некрота черепок серебряный со шнурка срезал. Хвастался: знатная вещица! А череп возьми, и укуси Травилу за палец. Рана загноилась, лекарь руку чудом спас. Пришлось черепок в тихий омут кинуть – никто даром брать не хотел.
