Мама подняла голову и открыла рот, чтобы произнести мое имя. Но голос изменил ей. Я услышал лишь тонкий стон, вырвавшийся из груди. Она поднялась, но казалось все такой же невысокой… Бездумно обогнув диван, я оказался у ее ног. Прижался лбом к животу, обнимая. Вырвавшись на волю, меня сотрясли рыдания. Тонкие пальцы гладили мои волосы, я слышал стук ее сердца и ее боль. Прости, мама… Прости.
Не знаю, сколько прошло времени, когда я смог успокоиться и встать с колен.
Новая мамина помощница накрыла на стол. Голод возмущался изнутри смешным и глупым урчанием. Мама обегала меня взглядом, будто проверяя, все ли на месте. Неотрывный взгляд новой женщины в нашем доме приводил в смущение. В конце концов, я попросил ее выйти.
— Не сердись на нее. У тебя вид такой, что представить сложно, что с тобой происходило это время.
— Ничего не происходило, мам. Я расшифровал книгу Кам Ин Зара. Чему-то научился. Но ничего не происходило.
— Ешь…
— Сархат рассказал историю, в которую очень сложно поверить…
— Рассказал? Я просила его лишь найти тебя. Хотя, возможно, ты не решил бы вернуться, не сделай он этого…
— Если тебе было так плохо… Почему ты не позвала меня?
Мама подняла взгляд и я проглотил не дожевав.
— Как думаешь, Целесс переживала твое отсутствие?
— Целесс… — Кивнул я, опустив взгляд. Моя девочка. Неужели кто-то может предположить, что я забыл о тебе?
— Она, как и мать, как и Ранцесс — высший псионик. Она искала тебя все это время. День за днем…
Я сглотнул. Снова появилась боль и вина. Глаза увлажнились, я отвернулся.
— Андрес, неужели ты до сих пор не понял? — Подняла она голос. — После того дня во дворце Ранцесса ты стал как бетонная стена для нас. Возможно не для всех и не всегда, но для меня — точно.
— Бетонная? — Не понял я.
— Каменная! — Поправилась мама. — Ни один псионик не может пробиться к тебе. Если не может Целесс, то кто может? Мы не видим тебя, не знаем, не можем!..
Я накрыл ее ладошку своей, успокаивая. Вот в чем дело…
Это значит так же и то, что Ранцесс не знает о том, что я здесь. Отодвинув тарелку, я чуть наклонился, сжимая ее ладошку. Поднес к губам, прикрыв веки. Уткнулся в нее лбом, вздыхая.
— Ранцесс хочет уйти из нашего мира.
— Именно. — Согласилась мама и я удивленно поднял голову.
— Когда и как ты это поняла?
— Я не уверена, но возможно в нашем с твоим отцом мире тоже когда-то жили ланиты. Когда Ранцесс был у двери в наш мир, он вобрал в себя нашу историю. Он всегда мечтал узнать другие миры, именно для этого он воспользовался Мечом из тумана в тот первый раз восемнадцать лет назад. Я была в пещере в Мертвых горах. Я ощутила силу того артефакта, которым он завладел… И я знаю, понимаю теперь, что он не мог не воспользоваться им. Слишком много силы, власти, обещания в нем было. Конечно, я делаю выводы лишь на том, что помню, вижу и постепенно понимаю… Но то, что Ранцесс хочет уйти — самое явное объяснение.
— Но почему?
— Не знаю, сынок. Возможно, об этом лучше спросить одного из тех, кого твой отец все еще считает друзьями…
— Ты ушла из Гильдии? — Понял я неожиданно. Мама кивнула, и ее ладонь в моих руках дрогнула. — Где сейчас Кларисс?
— Сейчас — не знаю. Но она часто бывает во дворце. Ранцесс практически не появляется в Объединенных землях. Уже год как основную массу решений принимает Кларисс.
— Я считаю, что Воронка — это след от изъятия энергии, силы, сущности земли для формирования нового мира или устройства какого-то найденного. — Выпалил я догадку. Я не верил в возможность этого. Но эта версия так громко кричала о себе!
— Возможно.
Я уткнул подбородок на сжатые с маминой ладошкой руки. Каков может быть масштаб замышляемого Ранцессом?
— Сколько лет Воронке? Восемнадцать где-то?
Мама кивнула.
— Она ровесница Целесс. На несколько месяцев старше тебя.
— Где отец? Ты не сказала ему?
Мама молча смотрела на меня грустным долгим взглядом.
— Тебе нужно вымыться и привести себя в порядок. Если ты не хочешь чтобы люди шарахались от твоего вида.
Что происходит, мам? Что случилось, пока меня не было?
— Иди…
Какое это было наслаждение — ощутить на себе теплый бесконечный поток воды и ни о чем не думать. Не удерживать связи, не думать о ее конечности, просто наслаждаться, отскребая отвыкшую от мочалки кожу. Я смеялся. Это было сумасшествием, но я хохотал и радовался, как ребенок. Избавившись от намеков на бороду и усы, я рассмеялся еще громче. Выйдя не раньше, чем через час, оделся в то, что нашел в шкафу. Все было мало в плечах и по росту. Снова примерки, как к школе…
Новая помощница по дому — Рори, шарахалась от меня как от дикого зверя. Я смеялся ее реакции, она краснела и уносилась куда-то стремительно и неуловимо.
— Ты вырос… — Сказала мама, осмотрев меня с ног до головы. — К Целесс в таком виде не стоит.
Я засмеялся в ответ.
— Совсем взрослый мужчина. — Подойдя, мама провела пальцами по волосам, убирая назад.
— Он тоже носил длинные волосы? — Прошептал я догадку, всплывшую откуда-то из глубины сознания. Мама кивнула и тут же вздрогнула. Я ухватил ее запястье. В зеленых глазах появился страх. — Как его звали?
Мама молчала несколько секунд, остановив неподвижный взгляд.
— Владимир. — Сглотнула она, отворачиваясь. Я разжал пальцы.
— Я буду к ночи. Скажи отцу, что я вернулся.
Мама кивнула, отходя.
Так просто я узнал имя мужчины, которого мама любила до отца. Возможно, единственного, кого она когда-либо любила. Я никогда не узнаю, что произошло. Мне это не нужно. Но одно это имя — факт его существования — ставил на места многие вещи для меня.
Я не решился пренебречь маминым советом забежать к портному. Но сразу же оттуда я взял летуна, чтобы увидеть, наконец, Целесс. Прошло время самой жары, солнце становилось ласковее, светя в спину и обжигая затылок. Приземлившись в самой резиденции, я особо не скрывался. Лишь, спускаясь с башни, я ушел в невидимость. Занятия сейчас как раз должны были заканчиваться.
Присев на лавочку во внутреннем садике, я почувствовал дрожь. Сад ни чуточки не изменился. Те же яблони разносили сладкий душистый аромат. Набухающие плоды шиповника рыжели по периметру. Тихо и ненавязчиво, пели птицы, шумели листья. Обитель псиоников была бы для меня опасной, если бы не сказанное с утра мамой. Они не могут пробиться ко мне… Я как какая-то там стена.
Очень приятное чувство, принимая во внимание мою нелюбовь и недоверие к этим мозгогрызам…
Через широкую арку прошла небольшая группа школяров и завернула налево. Кто-то жил в самой резиденции, но основная часть студентов размещалась в корпусе рядом с замком. Целесс, если она не имела привычки прогуливать занятия, тоже должна была пройти через эту арку. Подперев коленкой подбородок, я остановил взгляд на проеме. Какая она сейчас? Такая же маленькая — бесспорно! Такая же великолепная и притягательная. Но что-то же в ней должно было измениться за это время. Я волновался, пытаясь унять переворачивающиеся в возбуждении внутренности.
