— Анемон! — Девочка радостно улыбалась и лукаво разглядывала лиловыми глазами Торми и его сенсея. Кокетливо отряхнув юбки, вскинув головку, так что заплясали крошечные жемчужинки в ушах, она громким шепотом поделилась, — Анемон, я специально сбежала, чтобы предупредить тебя. ОН в городе!
Лицо Анемона в этот момент преобразилось, словно бы его застигли за неблаговидным делом, последствия которого аукнутся самым непредвиденным образом.
Торми заинтересованно прищурился, ожидая что же предпримет сенсей по такому случаю.
* * *
День только разгорался. В открытое окно с кружевными занавесками, повешенными, дабы хоть как-то украсить и одомашнить кухню, врывался свежий ветер, напитанный влагой и ароматом цветов, приятно бодря и остужая вскипающее раздражение, разрастающееся с каждым мгновением, проведенным в доме, куда Тею занесли злые духи, не иначе.
Проклятый дом Арахуэнте! Припахали ее тут ни слабо, а то ли еще будет. Если и сегодня не удастся начать поиски пресловутой Хризантемы, то существовала большая вероятность, что Тея кого-нибудь придушит или навредит здоровью любым другим не менее неприятным способом.
В отсутствии Анемона, прихватившего с собой не в меру прожорливого ученичка, наступало самое подходящее время прошвырнуться по дому с определенными целями. Тем более что в комнатах по большей части царил такой беспорядок, что никто и не заметит незаконной деятельности, но… Это «Но» было не просто с большой буквы, а еще и родственницей Анемона. И пока Лайнерия — как ее представил хозяин особняка — находилась в доме, о своих собственных делах приходилось забыть, самозабвенно предавшись уборке.
Было уже около полудня, когда прозвеневший дверной колокольчик, оповестил о прибытии посетителя, извлекая Тею из глубин черной меланхолии, застав с метлой в руках, с коей она и проследовала к воротам, закинув предмет хозяйственной необходимости на плечо. В голове всплыло вчерашнее воспоминание о дочке мера мнившей о себе слишком много и посмевшей бросить вызов Тее, и о приятной сердцу моральной расправе над оной особой одним своим образом Мазахаки Бильбергии. Предвкушая такую же легкую победу над вновь явившейся противницей — ибо кто еще мог притащиться? — Тея неспешно отворила хорошо смазанные ворота и, величественно вскинув голову, грозно рыкнула:
— Опять к господину Арахуэнте приперлись?!
Обнаружившийся за дверью изящный юноша недоуменно хлопнул длинными ресницами, подчеркивающими примечательного аметистового цвета глаза, и окатил Тею презрительно-холодным взглядом, словно узрел таракана вдруг пожелавшего завести с ним беседу.
Девушка такого стерпеть не могла. Пусть поначалу она и смутилась, обнаружив за воротами не ожидаемую мэрову дочку, а привлекательного молодого человека, весь облик которого — от совершенного, точеного личика до кончиков блестящих сапог, гордой осанки и элегантных одежд — просто вопиет о принадлежности их обладателя к высшим слоям общества. Это не значит, что Тея будет извиняться и устраивать теплый прием весьма недоброжелательно взирающему на нее гостю.
— Вам кого? — не меняя заданного тона, поинтересовалась она.
Юноша вздернул подбородок и сверкнул глазами, будто его только что смертельно оскорбили.
— С кем имею честь разговаривать? — брезгливо поморщился он, да и «честь» в его произношении была явно сомнительного толка, иначе бы не подчеркивалась с таким небрежением.
Подобное обращение возмутило Тею до глубины души. И если бы не необходимость придерживаться образа Мазахаки, имеющей определенные понятия об этикете и тактичности, не позволяющие опорочить хозяина дома, то юнец бы на своей аристократической шкурке прочувствовал все пикантные нюансы и подробности спец удара метлой вдоль хребта, с применением богатого лексикона домоуправа. Но это все мечты, суровая реальность требовала иного:
— Мазахака Бильбергия, домоуправляющая этого поместья со всеми вытекающими и втекающими последствиями, — коротко кивнула Тея. — А вы кто будите?
Наглый аристократишка пренебрежительно взмахнул рукой в белой перчатке, словно отгонял надоедливую мошку.
— Я всегда знал, что вкус у Анемона паршивый, но не думал, что до такой степени.
Тея скрипнула зубами, размышляя, а почему собственно она тут любезничает с этим типом? Метла в руках, и стоит пустить ее в ход.
Юноша словно уловив ее намеренья поудобней перехватил деревянные шкатулочки, которые держал в руке и величаво представился:
— Лелендон, герцог Миено.
Лелендон… В голове у Теи что-то щелкнуло, и внезапная догадка выбила из девушки всю злость с трудом сдерживаемым весельем. Она стукнула древком метлы о камень дорожки и, ухмыльнувшись, переспросила:
— Лелендон?
— Да. Герцог Миено, — высокомерно подтвердил изящный юноша, недоуменно взирая на столь жутко разулыбавшуюся прислугу Анемона.
— Лелендон? Ха! Тот самый Лелендон… — Тея расхохоталась. — Который герой. Который ко…
— Что? — возмущенно втянул воздух герцог, прерывая веселую эскападу девушки.
— Так вы к господину Арахуэнте пожаловали, значит, — сложив ручки на навершие метлы, подвела итог Тея, оглядывая экстравагантного гостя, его молодое нежное лицо, подпорченное прикосновением излишней гордыни.
— Да, к нему. Вы еще долго намерены держать меня на пороге, госпожа Мазах-как-вас-там?
— Мазахака Бильбергия, господин Лелендон. — коварно улыбнулась Тея. — А по какому вы собственно вопросу… герцог, кажется?
— Вас это ни в коей мере не касается, — холодно отчеканил молодой человек.
— Касается. Должна же я вас должным образом представить.
— По личному вопросу, — аметистовые глаза взирали с раздражением.
— Личному, значит, — девушка вновь водрузила метлу на плечо. — А чем докажите, что вы являетесь тем кем назвались, а не мелким пройдохой и мошенником пробирающимся в чужие дома под чужими личинами с целью личной наживы?
— Вы смеете мне не верить? Полагаете, я опущусь до чего-то подобного?
— Знаете, человек в нужде может пойти на многое, в том числе и на то, чтобы прикинуться высокородной выскочкой, задравшей свой тонкий нос до потолка, и мнящей себя центром мироздания, что выглядит ужасно глупо и нелепо.
— Хм… Я вам кажусь таким? — сощурил он глаза.
— Мне мало что кажется, но кое-что я знаю точно: вы все еще не предоставили мне доказательства, что являетесь тем, кем назвались, а, следовательно, я вправе захлопнуть перед вашей милостью дверь. Что с большим удовольствием и…
— Герцог Миено.
