две странности…
– О! – догадался Гринер. – Ведь отец Ташара и сам он выжили! А это второе и третье поколения… альякка их пощадила? Или были какие-то условия, которым они не отвечали?
– Правильно, – похвалила ученика Тео. – Не догадываешься, какие? Подумай… Суккуб, заключая сделку, не имела права обмануть Азара, ведь тогда договор не состоялся бы, потому сказала именно столько, сколько было нужно. Не больше, но и не меньше. Значит, Ташар и его отец выжили не благодаря, а вопреки проклятию. И это приводит нас…
– К страсти. – Закончил за Тео бард. – Молодой сын Ташара шел за цветами для любимой, когда его настигло проклятие. Они… они что, никогда не испытывали страсти?
Тео задумалась.
– Либо так, либо она по каким-то параметрам не подходила альякке, либо… мы упускаем что-то важное.
Все трое замолчали, обдумывая услышанное. Затем Рик огляделся.
– А чего мы торчим тут, у ворот?
– И верно, – отозвалась Тео. – Нам же надо к задней двери…
– Задней двери чего? – не понял Рик.
Тео только прижала палец к губам и поманила их за собой. Они обошли дом Ташара вдоль высокой каменной ограды, и магичка остановила всех у небольшой дверцы синего цвета в заборе. Вокруг не было ни души – пыльная дорога, в рытвинах на месте выскочивших из мостовой камней, стены домов, повернутых на улицу, были без окон. Только где-то неподалеку лаяла собака. Крупная сикомора, росшая в саду купца, протягивала свои ветви на улицу, и троица устроилась в ее тени, прислонившись спинами к камню ограды. Наконец дверца скрипнула, и наружу вышла сухонькая старушка. Тео улыбнулась ей.
Рик узнал старую служанку, вернее, рабыню – у нее на тонкой, морщинистой шее болтался обруч, что, как объяснила ранее Тео, указывало на ее статус. Она бродила с корзиной, полной белья, во дворе – пока они прощались с Ташаром. «И когда только Тео успела с ней пообщаться и вызвать для разговора без лишних ушей?» – изумился он.
– Долгой жизни, маа-шеф, – поприветствовала Тео старушку уважительным эпитетом.
– Куда уж дольше, – проворчала та. – Сто лун и две, а все никак не повстречаюсь со священным огнем. Ты хотела у меня что-то спросить, Тахиза? Увидела я, как ты зыркаешь на меня глазищами своими, сразу подумала – никак этой ка’мран надо, чтобы я вытряхнула свою память, словно старый ковер.
Рик пообещал себе, что первое, о чем он спросит у Тео, когда они отъедут от дома купца – это почему рабыня назвала ее «Ничьей Дочерью». Нет, сначала он спросит у нее, как так вышло, что она, похоже, знает каждого второго в Аджире.
– Надо, маа-шеф. Сама видишь, что творится.
– Да уж… один молодой господин сгинул, да так страшно, что до сих пор ночью просыпаюсь вся в поту – хотя я за свою жизнь всякое видала. И два других под ятаганом ходят…
– Ты видела тело юноши?
– Да уж видела. Это зубы у меня все выпали, а глаза по-прежнему как в молодости. Почернел весь, что твой дайдах из страны за пустыней, только вообще весь, и глаза, и ногти, словно в смолу макнули. На шее и на груди вроде как поцелуи кровавые отпечатались.
– А отверстие в груди у него было? Мне сказали, что шашал сердца у юноши не нашел. – Уточнила Тео.
– Не было ничего, только поцелуи, как укусы. Я б заметила. Рядом была, когда его нашли. – Старуха приложила руки к впалой груди, качаясь взад-вперед. – Суккуба работа, не иначе. Мне моя бабка рассказывала, выпивают они жизнь через свои поцелуи. Поймала молодого господина у реки… Но больше об этих демонах моя бабка ничего не говорила, – предвосхищая вопрос Тео, добавила рабыня.
– Понятно. – Тео задумчиво крутила в пальцах плетеную кисточку на конце пояса. – А расскажи мне о Ташаре и отце его.
– Тимире? А что рассказать? Люди как люди.
– Ты служила их семье всю свою жизнь. И видела больше, чем многие – скажи, Тимир любил кого-нибудь страстно в своей жизни?
Старуха задумалась.
– Любил ли… Наверное, только по-своему. В нем мало чувств было, все больше разума. Женился по расчету, богатую жену взял, из семьи со связями… пожалуй, что «страстно» – не то слово, которое можно сказать про Тимира. А Ташар… он человек пылкий. Был, пока сына не потерял… сейчас все мысли о любви забросил, а всего месяц назад ходил в тайшан, с богатыми подарками и цветами.
– Ого… – подал голос Рик. – Простите, бабуля, я не очень хорошо пока знаю язык, я не ослышался? В тайшан, дом терпимости? Где продают любовь?
– Да, огнеголовый. – Рабыня окинула его заинтересованным взглядом. – И откуда ты такой без языка, но с языком?
– С севера, – брякнул запутавшийся в старушкиных многословиях бард.
– Берегись огня, он тебе не только голову расцветит пламенем, – загадочно прищурилась на него старуха и повернулась к приоткрывшей рот Тео. – Что стоишь, как статуя самой себе, да еще в момент, когда «О» в голову пришло? Небось, хочешь спросить, в какой тайшан господин ходил?
Вообще-то Тео хотела спросить, что имела в виду старушка, говоря Рику «остерегаться огня», но, понимая, что объяснять та не станет – было наваждение-видение, да сплыло, – кивнула.
– «Цветок вечерней росы» называется, в восточном районе города, не пропустите. Большой дом, весь розами увитый. – Рабыня осмотрела всех трех, покачала головой. – Трудное дело затеяли… Ну да справитесь, думаю. Все я рассказала, пойду, белье само на веревку не запрыгнет.
Щелкнул запор на калитке, и Тео повернулась к остальным:
– Ну что… теперь в публичный дом.
Пока они шли через город, Гринер и Рик поочередно забрасывали Тео вопросами. Та вертела головой из стороны сторону – вдруг попадется носильщик, и тогда можно будет хоть на время избавиться от этих любознательных парней, но, как назло, ни одного не было.
– «Цветок вечерней росы»! – воскликнул Гринер. – И эта, суккуб, тоже… цветок.
К его чести, покраснел он совсем чуть-чуть.
– Не, погоди… что за «Ничья дочь»? – встрял Рик.
– Ну прозвище такое у нее, какая разница, – перебил его Гринер. – Лучше объясни, кто такие Мастера Тени и Глотатели Пыли? Или наоборот?..
– Бабулю откуда знаешь? – не отставал Рик.
– Так, хватит, ятаган на ваши головы… огненноволосые и не очень, – не выдержала Тео.
– Вот, кстати – про огонь!
– Да погодите вы… Я так живой до тайшана не дойду, уморите меня вопросами… сейчас найдем чайхану, сядем спокойно, и я все объясню…
Они как раз дошли до центра города, так что мест, где можно было сесть и выпить чая со сластями, было вокруг предостаточно. Тео указала спутникам на небольшой домик в два этажа, приземистый, с охряной черепицей.
