— Какие Храмы? Как зовут магов? — допытывается Тетрик, вслед за своим войском пробираясь по окровавленному полю.
— Миллимет, Леонтино и Джованни, так они представились.
Ясно. В деле, как минимум, главы Храмов Аргишти, Лаэя и Элисара. И, скорее всего, не только они. Наверняка за Силой Мира пришли поохотиться и другие.
— Еще с ними была какая-то девчонка. Ее вроде бы звали Сеати или Сати. Ты ее знаешь?
Вот это новость! Пуладжийская злючка в компании храмовников высшего ранга! Подалась в куртизанки?.. Хотя они не в том возрасте, разве что Джованни…
— Конечно. Мы вместе учились, но я… скажем так, пошел дальше. Что она там делала? — неподдельно интересуется Тетрик.
— Она привела их на наши острова, помогла сорвать заклятие открытия новых Врат для нашего народа. Но она их обманула, сказав, что Сердце Дракона похитил не ты, а некий Мелхиседек. Не знаю, кто это.
«Зато я знаю, — думает Тетрик. — Левдаст просветил. С чего бы Сати сталкивать лбами Храмы в лице их глав? На кого в таком случае она работает?»
Может быть, Тетрик смог бы многое понять, будь время обмозговать услышанное. Но вокруг кипит бой, времени нет. Маги, атаковавшие первый раз, не успокаиваются, и пока численное превосходство Тварей Ночи ничего им не дает. Крылатые разведчики подсказывают: там, впереди, просто бойня. Нет, конечно, напрямую использовать против Тварей магию они не могут. Но взметнуть в воздух шлак, превращая его в смертоносную картечь, отбрасывать зверей ураганным ветром, создать прозрачную, но непреодолимую стену из воздуха, из ничего устроить посреди безводной равнины наледь, за которую отчего-то не могут зацепиться когти — запросто. На скользящих, как коровы на льду, Тварей Ночи обрушиваются ледяные стрелы. Дробясь в полете, они секут не хуже картечи.
Чудовищ прижимает к земле неистовый вихрь, полный обломков шлака, кусков льда и каких-то странных звездочек, легко прошивающих броню. Надо же, проклятый аргиштианец не всю плененную Силу послал обратно, оставил часть и себе. Пора показать, что воровать чужую Силу нехорошо.
Тетрик пускает «сов» ближе к магам. Так и есть — их трое. Очень могущественные, наверное, те самые главы Храмов, но есть проблемы и у них. Тетрик осознает, что большую часть Силы маги тратят не на Тварей Ночи. Выходит, у него есть союзники? Можно будет договориться, а не рваться к Вратам силой. А может, враги просто передрались, что-то не поделив? Тогда уничтожить их будет легче…
Трое магов надрываются, бросая в бой все, что знают и могут. Так дерутся у последней черты, когда знаешь, что спасения не будет, и остается только подороже продать жизни…
Самое интересное — враги черпают Силу откуда-то извне. В пространство, лишенное магии, щедро изливается Сила. Большая часть бездарно рассеивается во мраке, всасывается Вратами, но часть маги успевают «зачерпнуть», и им этого хватает.
Как голодный на запах готовящейся снеди, Тетрик тянется к источнику магии. Детская игра: «Холодно… Еще холоднее. Теплее… Еще теплее… Горячо!» Помнится, Айша безошибочно находила его на звук голоса. А когда-то невероятно давно, лет двенадцать назад, он сам так же «ловил» отца. Почему-то каждый раз, когда приходят воспоминания о родителях, прежде всего встает перед глазами эта нехитрая игра. Придется сыграть еще раз — только ставка малость повыше. Не одобрение отца, а спасение Мира от погибели.
Юноша делает еще усилие — и чуть не задыхается раскаленным воздухом. Посреди поля стоит странный аппарат, в его нутре скрыта крошечная комнатка. Там жарко, как в литейной, к стенам не прикоснуться, на них тлеют остатки краски, в одном месте стена вишнево рдеет от зноя. Что-то ослепительно сияет, как маленькое солнце, железные крепения, держащие «солнце», раскалились добела, уже тают от зноя. Оттуда и рвется взбесишимся потоком жар — и магия, питающая троих вражеских магов. И, скорее всего, их недругов, потому что Сила Мира пока себя не проявила. Интересно, где сейчас Аэлла? Если все-таки здесь — почему бездействует?
…Кабинка обитаема. Мужчина средних лет в дымящейся одежде, с побагровевшим обожженным лицом, по которому градом катится пот (наверняка та еще пытка, отмечает Тетрик). Мужчина давно погиб бы в адском пекле, если б не расходовал часть Силы на защиту от зноя. Одежда дымится, но стоит на миг ослабить чары — вспыхнет. Если усилить — соответственно, магу станет легче, но усилить поток магии из пылающего шара он не может: возьми из него чуть больше — и странный источник магии разрушится. А без Силы колдунов запросто уничтожат одни Твари Ночи…
Тетрика никто не учил ломать источники магии. Более того, еще вчера он не представлял, что магию можно скопить и запереть, как вино в бочку. Но нужда научит всему — как когда-то научила выступать на эрхавенских рынках, потом бегать под стрелами, а потом — безжалостно убивать покусившихся на друзей. Друзей ли? Тетрик с ужасом осознает, что может столкнуться с ними здесь, уже как с врагами. С Левдастом, Неккарой, Сати, Крейтоном… и даже с Аэллой. Если другая половина Силы Мира пока себя не проявила, это ничего не значит. Может, в отличие от него, Аэ не лезет в бой очертя голову, а сначала выясняет, что происходит. Почему же он так сплоховал, бросился в схватку, не выяснив, что к чему? Наверное, повидавшая жизнь Аэлла способна лучше распорядиться магией, чем восемнадцатилетнй мальчишка…
Тетрик обрывает несвоевременные мысли. Как наставлял когда-то Левдаст? «В бою думай только о бое»? Палач Лиангхара жесток, как сама жизнь — и уж точно стоит прислушаться к его советам.
Юноша не плетет заклятия. На это нет ни времени ни, честно говоря, знаний и опыта. Он просто тянется к маленькому «солнцу» в кабинке, зачерпывая, сколько может, из бурного потока магии. Маг, находящийся в кабинке, пытается рассечь соединившую Тетрика и накопитель магии пуповину — но ему приходится ослабить остужающие кабинку чары. Одежда вспыхивает вся разом, будто облитая «земляным маслом». Кабинка наполняется чадным дымом, жрец Кириннотара Валленберг (теперь Тетрик знает, как зовут врага) жутко кричит, когда пламя слизывает остатки бровей на обожженном лице. В следущий миг его тело, стены кабинки и само странного агрегата посреди поля пронзают испепеляющие белые лучи. Кристалл какое-то время растет, точно опухоль, раздвигая капающие расплавленным металлом крепления, его поверхность покрывается неистово сверкающими прожилками-трещинами, будто крошась под напором чудовищной Силы, распирающей кристалл изнутри.
Потом там, где еще недавно был странный аппарат, разбухает огненное облако. Точнее, даже не огненное — чего-то еще более разрушительного, уничтожающего не только и не столько материю, сколько магию, души подвернувшихся существ и саму Реальность многострадального Мира. В неистовой пляске взбесившейся магии всех систем, самопроизвольно рождающей чудовищные противонаправленные чары, испаряется металл, горит, распадаясь невесомым прахом, давно сгоревший шлак… Вскоре белое пламя гаснет — и на его месте возникает облако абсолютной, угольной тьмы. Ударная волна сменяется шквальным ветром, втягивающимся внутрь черноты. В темном облаке бесследно исчезают куски шлака, поднятые с земли останки чудовищ, по земле кубарем катится труп, в котором можно опознать орка. Тело влетает во мрак — и жадная тьма смыкается за ним.
