– Гролео, – сказал сир Барристан.
– Гролео, – отозвался бык. – Третий коридор справа.
Тот, что был в маске крысы, отомкнул цепь. Сир Барристан и его спутники вступили в узкий, освещённый факелами коридор для слуг со стенами из чёрного и красного кирпича. Шаги заговорщиков отдавались эхом от пола – они миновали два коридора и свернули в третий справа.
Перед резными дверями в королевские покои стоял Железнокожий, молодой гладиатор, пока ещё не выбившийся в первые бойцы на арене. Его щёки и лоб покрывали замысловатые чёрно-зелёные татуировки – то были древние валирийские колдовские письмена, которые, как предполагалось, должны сделать кожу и мышцы гладиатора твёрдыми как сталь. Такие же изображения украшали грудь и руки Железнокожего, правда, неизвестно, могут ли они действительно остановить меч или топор.
Но с татуировками или без, Железнокожий всё равно выглядел грозно – гибкий и жилистый парень был на голову выше сира Барристана.
– Кто идёт? – закричал он, размахивая двуручным топором, тем самым преграждая им путь. Увидев сира Барристана и медную саранчу, гладиатор снова опустил топор. – Старый сир.
– Если король позволит, мне нужно кое-что ему сказать.
– Время позднее.
– Время позднее, но дело неотложное.
– Могу спросить. – Железнокожий постучал древком топора в двери королевских покоев. Приоткрылась щель, из неё выглянул детский глаз, и тонкий голосок из-за дверей спросил, в чём дело. Железнокожий ответил. Сир Барристан услышал, как убирают тяжёлый засов, и, наконец, двери распахнулись.
– Только вы один, – сказал Железнокожий. – Пусть Твари подождут здесь.
– Как пожелаете. – Сир Барристан кивнул саранче, и один из стражников ответил тем же. В одиночестве Селми вошёл в дверь.
Занятые королём тёмные лишённые окон и окружённые со всех сторон кирпичными стенами в восемь футов толщиной покои, внутри были просторны и роскошны. Огромные балки из чёрного дуба подпирали высокие потолки, а полы устилали шёлковые квартийские ковры. На стенах висели бесценные гобелены, древние, по большей части поблекшие, с картинами былых побед Старой Гискарской Империи. На самом большом из них изображалось, как выживших солдат разбитой валирийской армии прогоняют под ярмом и заковывают в цепи. Арочный вход в королевскую опочивальню охраняла пара искусно вырезанных из сандалового дерева, отполированных и натёртых маслом фигур любовников. Сиру Барристану они внушали отвращение, хотя, без сомнения, статуи должны были своим видом распалять страсть. «Чем скорее мы отсюда уйдём, тем лучше».
Комната освещалась только железной жаровней. Возле неё стояли юные виночерпии королевы: мальчик Драказ и девочка Квезза.
– Миклаз пошёл будить короля, – сообщила Квезза. – Принести вина, сир?
– Нет, спасибо.
– Садитесь, – предложил Драказ, показывая на скамью.
– Я постою.
За ведущей в опочивальню аркой слышались голоса, и один из них принадлежал королю.
Прошло несколько минут, прежде чем король Хиздар зо Лорак, Четырнадцатый Его Благородного Имени, вышел из опочивальни, зевая и затягивая на ходу пояс роскошного зелёного атласного халата, отделанного жемчугом и серебряной нитью. Другой одежды на короле не было. Это хорошо: обнажённый человек чувствует себя уязвимым и менее склонен совершать самоубийственные подвиги.
Через полупрозрачную занавесь на входе в опочивальню сир Барристан разглядел обнажённую женщину, её грудь и бёдра слегка прикрывал колышущийся шёлк.
– Сир Барристан. – Хиздар снова зевнул. – Который час? Появились вести о моей милой королеве?
– Нет, ваше величество.
Хиздар вздохнул.
– «Ваше великолепие», пожалуйста. Хотя в такой час скорее бы подошла «ваша сонливость».
Король прошёл к буфету, чтобы налить себе вина, но на дне графина осталось всего ничего. На лице Хиздара мелькнула тень раздражения.
– Миклаз, вина. Немедленно.
– Да, ваша милость.
– И прихвати с собой Драказа. Графин арборского золотого и ещё один сладкого красного. Только не нашей жёлтой мочи, благодарю покорно. И если я ещё раз обнаружу свой графин пустым, мне, видно, придётся выпороть твою хорошенькую розовую попку.
Мальчик выскочил за дверь, и король снова повернулся к Селми.
– Мне приснилось, что вы нашли Дейенерис.
– Сны могут лгать, ваше величество.
– Лучше уж «ваша лучезарность». Что привело вас ко мне в столь поздний час, сир? Какие-то беспорядки в городе?
– В городе всё спокойно.
– Да? – Хиздар растерялся. – Так зачем вы пришли?
– Чтобы задать вопрос. Ваше великолепие, вы – Гарпия?
Винная чаша, выскользнув из пальцев Хиздара, отскочила от ковра и покатилась.
– И вы явились под покровом ночи ко мне в опочивальню, чтобы спросить об этом? Вы сошли с ума? – Похоже, только сейчас король заметил на рыцаре кольчугу и латы. – Что... почему... как ты смеешь?
– Яд – ваших рук дело, ваше великолепие?
Король Хиздар отступил на шаг.
– Саранча? Это... это дорниец. Квентин, так называемый принц. Спросите Резнака, если мне не верите!
– У вас есть доказательства? Или у Резнака?
– Нет, иначе бы я уже велел их арестовать. Возможно, это стоило сделать в любом случае. Не сомневаюсь, что Маргаз вырвет у них признание. Эти дорнийцы – все отравители, поголовно. Резнак говорит, что они поклоняются змеям.
– Они едят змей, – ответил сир Барристан. – Это были ваша яма, ваша ложа, ваша скамья. Сладкое вино, мягкие подушки, фиги, дыни и саранча в меду. Это вы их приготовили. Вы настойчиво предлагали её величеству попробовать саранчу, но сами не съели ни одной.
– Я... от острой пищи мне делается нехорошо. Она же была моей женой, моей королевой – зачем мне её травить?
«Была, сказал он. Для него она мертва».
– Только вы можете ответить на этот вопрос, ваше великолепие. Возможно, вам захотелось заменить её другой женщиной. – Сир Барристан кивнул на девушку, испуганно выглядывавшую из опочивальни. – Скажем, вот этой?
Король ошарашено оглянулс.
– Этой? Это просто рабыня для постельных утех. – Он воздел руки. – Я оговорился – не рабыня, свободная женщина, обученная доставлять удовольствие. Даже у короля бывают свои нужды, и она... это вас не касается, сир. Я никогда не причинил бы вреда Дейенерис. Никогда!
– Вы настойчиво предлагали королеве попробовать саранчу. Я сам слышал.
– Я думал, что ей понравится лакомство. – Хиздар отступил ещё на шаг. – Острое и сладкое одновременно.
– Острое, сладкое и отравленное. Я своими собственными ушами слышал, как вы приказывали служителям в яме убить Дрогона. Кричали об этом.
Хиздар облизнул губы:
– Чудовище пожирало тело Барсены. Драконы охотятся на людей. Оно убивало, сжигало...
