С каждым новым залом они встречали трупы. В конечном итоге, один из южан дернул рычаг в массивном зале с колоннами в виде рыбы, змеи, орла и дракона. Из стенных отверстий засвистели стрелы и последний ваетирец пал, захлёбываясь собственной кровью. Дальше ждал лишь проход с закрытой решёткой. Приказав рассредоточиться, Сигурн с Данелом и Луизой принялись обыскивать тела, пока остальной отряд осматривал местность. Поживиться, впрочем, было мало чем. Здешние урны и сундуки давно изветшали, как и их содержимое. Брать какие-то подношения — себе дороже. В итоге, Песцы остановились на том, что перед ними стояла очередная загадка, увы, не решённая южанами-ваетирцами, в виду их скорейшего умерщвления.
Песцы устали, а потому пока командиры устроили мозговой штурм, они принялись обедать, точнее, ужинать, потому что снаружи ещё царствовала глубокая ночь, а есть и спать хотелось неимоверно. Нервотрёпка была ещё та. То плита окажется нажимной и член отряда падал замертво, лишь бы не быть зарубленным пополам, то другая плита активировала копья из стенных отверстий, и отряд замирал на месте, в дюйме от ржавого острия. Им везло, пока что. А значит, стоило насладиться нехитрой снедью, потому что неизвестно, что их ждало за той решёткой.
Луиза приметила, что треугольные камни можно было вертеть, выставляя один из знаков на место главного. Змей. Орёл. Грифон. Дракон. Данел смотрел на решётку с безнадёгой, потому что будь он хоть в два раза крупнее себя, а он был самым крупным из Песцов, то навряд ли бы он смог сломать плотные металлические прутья.
Сигурн и Луиза устало потёрли глаза. Люди устали и спать хотелось необычайно. Шататься по пещерам и горным хребтам, это не какая-то прогулочка. Три дня нервотрёпки и бега за артефактами, которых в конечном итоге они могут и не заполучить. К мозговому штурму они были не готовы, тем более, когда на кону стояли их жизни.
— Так, ваетирцы поставили на всех камнях Орла и их полили дождём из ядовитых дротиков. У нас один шанс против тысячи возможны комбинаций. — подвёл итоги Данел
— Один против девятисот девяноста девяти — поправила его капитан. Данел кивнул, состроив справедливую гримасу.
— Неран пришёл сюда, и Красный Орёл первым преклонил колени перед ним. Дракон и Орёл. Что до Змея и Грифона, есть идеи? — выдвинул предположение Сигурн.
— После Войны Восьми Близнецов герб СтоннКасселов сменился на грифона, расправляющего крылья, а Змей… он был у Сайн-Ктора и Имнари. Как Имнари связаны с Красным Орлом? — непонимающе высказалась Коутрен
— Змей на юге означал не Сайн-Ктор, он был символом Дуратхара, а он в свою очередь любитель заговоров и предательств. Что если Нерана, ну…Дракон… пришёл, и Красный Орёл запел, Неран погиб и стяги стали изображать Грифона, и Красный Орёл был убит во время ваетирского заговора. Дракон, Орёл, Грифон, Змей? — предложил Данел, почёсывая изрядно отросшую бороду. Они переглянулись и, пожав плечами, решили расставить камни в таком порядке.
Со скрежетом и гулом камни были перевёрнуты по своей оси и Песцы с замирающим сердцем стояли в стороне, пока Сигурн с молитвами устах дернул рычаг по центру зала. Послышался скрежет и звонкий гул металлических механизмов поднимающейся решётки. Песцы чуть ли не заплясали от радости, но зычный, пусть и уставший голос командира заставил их вынуть оружие из ножен и насторожиться.
***
Зашеир Пашар устало потёр горбатую переносицу, свойственную каждому ваетирцу и с заметной болью взглотнул. Раны нанесённые Лоренцом до сих пор не зажили, и кошмары стали доставать капитана.
Во снах он был Лордом Ваетира и главой Старейшеих Семей. Он был командором южных легионов. Его женой была Сейдиль Баша. Он был изгнанником и мятежником, кем он только не был. Но он прекрасно понимал, что всё это было видением, посланным Тьмою. Но видением столь сладким, видением столь желанным, что Пашар невольно подумывал, а почему бы ему не согласиться? Почему бы не шагнуть в темноту, как этого желает Он?
Пашар, восседая на вороном коне, сплюнул в сторону и отмахнулся от мыслей о тьме. Не хватало ему закончить как Лоренц! Ему бы хотелось прийти раньше и забрать Сейдиль. Хотелось бы увезти её так далеко, как только можно, чтобы она жила под его крылом, чтобы она была его и только его. Но он увидел, как проклятый Падший сломал её шею и Зашеир стоял как вкопанный, не в силах сделать хоть что-то, кроме безрассудной и яростной атаки.
Теперь он платил за это. Платил тем, что раны так и не зажили, наоборот, открылись с новой силой и кровоточили. Ему хотелось выть от боли, сдирать с головы волосы и кричать до крови в глотке. Однако путь предстоял не близкий. Собрание Домов состоится в Оазисе Дюмаран, а ехать до него предстояло через пустыню на границе с Ли’Кар-каран.
Пашар ненавидел юг, пусть и досконально знал каждую его традицию (может быть по этому-то и ненавидел). Он ненавидел жар здешнего песка. Терпеть не мог солнце, чьи лучи сжигали кожу до золотистой корочки. Пашару давным давно надоел этот край, ему было бы по душе сидеть в болотах Бэквотера, чем вновь жариться на солнце, полдня проводя без воды, а вторую половину дня выуживать из фляги последние капли испарившейся воды.
Впрочем, был и у ночной пустыни некий шарм, заставлявший забыть о жажде, пусть и не на долгое время. Этот, поистине запоминающийся пейзаж тёмного неба, укрытого белым полотном из звёзд, созвездий и луны позволяющей рассмотреть песчаные холмы недалеко от их пути. Странная смесь тёмного-синего и жёлтого цветов, словно платье джейстенского покроя осыпали золотыми песчинками или же пылинками. Ярко сияющие звёзды, чей мертвый свет доходит до Климэнда сквозь лета. Были ли это лишь проявление природы после рождения мира? Или, как считали древние, это души святых, тех, кто при жизни удостоился подняться так высоко, чтобы быть рядом со Старыми Богами? Зашеир Пашар не знал, скорее, придерживался второго варианта, и сердце забилось медленней, словно раны его затянулись пусть и на время. Чем-то это темнота и золотые холмы песка напоминали ему о Сейдиль…
***
Зал оказался почти пустым. За исключением того, что у стены, над которой синела дыра, из которой лился лунный свет, стояли три трон. На тронах сидели иссохшие трупы, к их древней плоти приросли столь же древние доспехи, а оружие крепилось не в поясных ножнах, а в железных кольцах.
Луиза приметила, что на высоком выступе в боковой части пещеры стояли двелкесты, Скрестив руки на груди, как будто насмехаясь над Песцами. Девять Песцов, преимущественно стрелков, уже натянули тетивы на стрелы, рассредоточившись по небольшой пещере. Сигурн сплюнул, когда заметил любящихся от уха до уха двелкестов.
Данел подошёл к трупам, незадачливо осмотрел его и плюнул тому на лысый лоб. С удивлением он выдал, когда посмотрел на его руки, ногти которых выросли до ужасающей длинны. Руки сжимал стальной шлем с рогами оленя, в причудливой гравировке.
— А это часом не тот шлем, который мы ищем? –
— ДАНЕЛ НАЗАД! — провопил Сигурн, когда три трупа, истошно хрипя и гремя костями, поднялись со своих мест.
«Нежить! Растреклятая нежить!» только и успела подумать Луиза, как Песцы отправили стрелы в ходячих мертвецов. Мертвецы «не заметили» вонзившиеся в них стрелы и главный из них, носивший шлем Красного Орла, одним мощным пинком отправил Данела в полёт на другой конец небольшого зала. Гнусно посмеявшись, мертвец завыл, раскрывая то, что осталось от его челюсти.
— Таешарен! Горин могодир! — (Проклятые! Станьте мертвыми!)
Двое его слуг, несмотря на свою обветшалость, метнулись к стрелкам и, взмахивая мечами крест-накрест. Благо их клинки оказались старыми и ржавыми, и кольчуги разрубить не смогли, мертвецы лишь ранили некоторых Песцов, но страх перед ходячей нежитью всё же сыграл решающую роль в начале сражения. Солдаты оторопели и зашагали назад, прижав самих себя к стенке. И мертвецы, злобно захохотав, принялись бить сильнее. Один из них вонзил клинок одному из Песцов прямо промеж рёбер, а второй, ударив лезвием горизонтально, вспорол другому солдату живот. Луиза спохватилась в тот момент, когда Сигурн понёсся на одного из мертвецов, в прыжке разрубая его голову на две половину. Коутрен в этот момент успела скользнуть в сторону, чтобы уйти от рубящего удара второй нежити. Краем глаза она заметила как Данел, схватил свой двуручный клинок с пола, выходя на поединок с главным из восставших из небытия (или же не уходивших в небытие).
