— Там что-то есть, — для надежности показал остальным направление пальцем. — Больше ничего обнаружить не могу.
— Проверим, — кивнул мне рыцарь-шкипер, а Аша просто отсалютовала молотом.
Двигаться по развалинам вне расчищенных каменных “тропинок” было откровенно неудобно. Раствор, скрепляющий блоки в стенах давно рассыпался в прах, груды тесаного камня, то и дело перегораживающие путь, в любой момент готовы были рассыпаться от неловкого движения и покалечить ноги неосторожно их потревожившему разумному и всем, кто рядом. Приходилось или обходить, или, если совсем никак, разбирать и собирать в подобие лестницы. Промудохались мы по пути прилично. А когда все-таки дошли…
— А вот и жители лагеря, — в полной тишине произнес я. Кажется, у всех остальных по разным причинам свело горло. — Не думаю, что кто-то смог уйти.
— Людо-еды, — от Истребителя, буквально выплюнувшего это слово, сама собой поперла белесая аура, распространяя отчетливый запах озона и негромкий электрический треск. Я в первый раз в жизни видел, как орденец едва удерживает контроль над собой. Думал, бывалых рыцарей вообще ничего не пронять — ан нет.
— Это кентавры, — определил второй отправившийся с нами член экипажа шлюпки. — Характерные следы челюстей… и это не просто могильник, это мастерская и склад заготовок. И ему всего месяца полтора-два. А то, что ты засек, Изыскатель — склад того, что твари посчитали годными для них трофеями. И пруд, где питьевая вода каждое утро из тумана скапливается.
— Дорогу-то себе какую расчистили, не поленились, — сквозь зубы процедила Солнцерожденная. — Нам рассказывали на занятиях Фаланги об этих скверных уродах. Без хорошей мотивации они и палец о палец не ударят. Значит…
— Устроили здесь постоянную базу, — рыцарь все же восстановил самоконтроль и перестал светиться. — Так, чтобы пришедшие в лагерь разумные их не смогли засечь, а вот они сами спокойно успели бы перекрыть единственный выход. Не знаю, в чью больную голову пришло использовать именно этих порождений скверны, но клянусь — лишиться её не только он, но и вся его родня до третьего колена! Вне зависимости от того, чалма её венчает, тиара, шлем или корона!
— Это что, тоже грёбанная политика?! — дошло до побелевшего от увиденного Сени.
— Там дальше скальный выход сменяется на такыр, где тоже не остаются следы, — после полета на, с позволения сказать, самолете, я помнил карту и виды местности этого региона наизусть. Ночью разбуди — не запутаюсь. — А кентавры самый быстрый вид монстро-разумных, способный совершать вдобавок стремительные и длинные рейды. Отсюда они всю восточную и центральную часть пустыни могут контролировать, исключая джиньи поселения — и не найти их никак. Опять же, вода есть постоянно и неограниченно. Только еды нет. И раз эти тут торчат, регулярно возвращаясь — их кто-то кормит. Обильно. Постоянно. Мясом.
— Тоже Синдикат? — сжала руку на молоте Аша.
— Или синенькие, которых достало, что через их земли караваны ходят бесплатно, — покачал головой я. — А может одна из политических сил Электры решила оборот по водному пути увеличить.
— Поймаем — все узнаем, — пообещал Истребитель скверны. — Хотел бы я сам это сделать… Но нас слишком мало против этих тварей, чтобы захватить кого-то живьем. Нужно возвращаться и скорее известить великого магистра. Тут требуется большая организованная операция.
Вот и скатались за котиком, эх.
Глава 17 без правок
Воздушная птичья почта имеет массу недостатков, перечислять устанешь. Это и невозможность получить ответ, если ты в движении вдали от точек, куда может прилететь ответный крылатый курьер. И вынужденная лаконичность: грузоподъемность у летающих животных так себе. И сама необходимость всюду за собой таскать клетку (Аккуратно! Бережно! Не забывая про корм и воду!), пока не придет нужда послать месседж. Но самое, пожалуй, главное — невозможность оперативного диалога. А он критически важен, если руководителю нужно принять решение на основе чужих слов.
Потому отправить птаху мы отправили, как только поднялись до ивентового острова, но необходимость торопиться это не убавило. А стоило шхуне добраться до стен Ордера — шкипер рысью помчался докладываться великому магистру, и помощника за собой потащил. Даже дух перевести мужикам не дали. Мне повезло больше: я успел распустить штрафников, отправить Ашу отдыхать, нормально помыться, накатать доклад сэру Максу. Мы с гильдмастером как раз приступили к обеду, совмещенному с устным отчетом по написанному и не написанному, как в дверь кабинета без стука заглянул послушник с ярко-красным значком на броне. Судя по всему, эмблема в пределах Ордэра давала право прямого прохода с сообщением куда угодно.
— Изыскателю, известному как Талик, явиться в магистрат на аудиенцию к Великому магистру сей же час! — выдаваемые с выпученными глазами Уставные Слова были сопровождены ударом латного кулака о нагрудник, отчего у меня в ушах поплыл звон.
— Вот и поели, — едва слышно вздохнул Макс, поднимаясь. — Твоя задача с честью выполнена, Истребитель, мы идем.
Мне показалось, молодой парень хочет что-то еще сказать, но, видимо, благоговение перед фигурой аж магистра надежно блокировало все личные инициативы — послушник смешался и очень быстро свалил. Сам же Макс не забыл прихватить не только мой доклад, но и другие бумаги — сводки донесений, судя по маркировке на папках.
— Как мне с магистром держаться, чтобы тебе случайно новых проблем не создать? — на всякий случай спросил я, помня, что моему другу-попаданцу уже пришлось выкручиваться, когда я сообщил ему о пачке договоров с гномами и инициативе с Ломтём.
— Достаточно уважительного тона, — отмахнулся от меня шеф, явно мысленно составляя уже свой спич для вышестоящих ушей. — Главное на вопросы отвечай максимально прямо, не пытайся юлить. Айро сразу палит любую неискренность и попытки исказить информацию или что-то не договорить…
Глава Изыскателей привел меня в конюшню, где нам моментально оседлали двух прекрасных коней.
— Сей же час — это значит “как можно быстрее”, — будто услышав мои мысли, прокомментировал Макс. — Говорю же, наш магистр не любит намеков и экивоков. Сказал “быстро”, значит — быстро. В казармах послушников до сих пор гуляет совершенно правдивая история, как один раздолбай, только получивший койку и латы, умудрился усвистать в самоволку к девчонке вместо назначенного испытания, там не только трахнуть кралю, но и выжрать все бухло её отца.
Пока нам отворяли ворота, а конюх выводил под уздцы скакунов на улицу, Сталк дорассказал мне историю:
— Потом, возвращаясь, сойти с тропы, потерять коня, скатиться в какую-то яму и так надежно присыпаться жухлыми листьями и проснуться только от того, что штурмовая группа Скверных именно туда пристроилась дружно отличать перед нападением на близлежащие хутора. Пробуждение и самочувствие послушнику так не понравилось, что он восстал из своей ямы и порешил всю группу прямо там. А потом не просто пешком приперся в Ордэр, а сразу прямо в глаза выложил всю Айро. Так прямо правду-матку и рубанул.
— И что с ним стало после этого? — мне аж захотелось услышать конец этой истории, когда мы затормозили у коновязи фактического и юридического центра города. А также “крепости последней надежды” внутри стен — всем этим был магистрат Ордэра.
— Что-что… теперь целым сержантом служит в службе патрулирования. А тогда Великий Магистр ему сказал: “за правду и получишь по правде”. И вместо официального наказаний и такого же награждения за подвиг выделил из фонда магистрата небольшой домик, который на кралю записал. Богов орден над собой не признает, но против гражданских браков ничего не имеет. Теперь та девица уже сама почтенная мать семейства, а сержант с тех пор в казарме больше не ночевал ни разу. И в самоволки не ходил.
— Ясно-понятно, — покивал я, двигаясь следом за уверенно шагающим Максом. С таким “ледоколом” меня спокойно пропустили внутрь режимного объекта, даже ни разу не попросив назваться.
