— Богиня всемогущая, у нас получилось… — потрясенно выдохнул маркиз Олбрайт.
И это было последним, что я услышала.
Дикая мешанина запахов словно ждала момента, чтобы вырваться на свободу и поглотить свою жертву. Меня. Я словно утонула в них. Они пробирались под кожу. Под ногти. Заползали в разум и материализовались шепотом. Вкрадчивым, обещающим, дарующим. Стирающим границы добра и зла и манящим упасть во тьму. Потому что тьма дает свободу, которую не получишь больше нигде. Потому что тьма…
Кажется, я кричала.
Кажется, я упала.
Но даже когда мой разум почти отключился, я все еще слышала этот шепот.
Приходила в себя я тяжело. Словно пыталась вырваться из липкой, воняющей гарью паутины, которая все не пускала и утаскивала обратно, на темное дно. Мне чудилось, будто меня держит тысяча рук, и я кричу, нещадно срывая горло. Несколько раз я даже вроде бы приходила в себя, но ненадолго. А может, очередной глюк, так как реальность казалась искаженной.
В какой-то момент мне начало казаться, что эта паутина все-таки поглотит меня. И я так устала, что даже уже не хотелось сопротивляться. Ведь так просто: расслабиться и упасть во тьму. Там не будет боли, не будет проблем… Яркими вспышками вдруг возникли отдельные сцены, словно вырезанные из видео. Сперва моменты счастливой жизни на Земле. Мама, укрывающая меня одеялом. Как мы с ней собирали мое первое лего и хохотали до слез, потому что не получалось присобачить одну из деталей. Как она учила кататься меня на коньках. Как тихо пела колыбельную и качала на руках, когда я болела. Потом застывшая картинка, как в нашей семье появился Олег, поломав к чертям все, что было. Стало больно. Жгло в груди нестерпимо, и я корчилась, неспособная расплакаться и дать волю слезам. А потом на потускневшие кадры детства начали накладываться более яркие и свежие воспоминания. Встреча с Чарли, его попытка защитить с первого момента. Поддержка Джэйда и Ская на приеме, который мог вполне оставить на мне клеймо подделки. Насмешливая улыбка леди Арлайн, которая забирала меня из ставшего клеткой дома. Лилея с вязанием исцеляющих варежек, методично отчитывающая меня за твердолобость. Рокси, рыдающая у меня на шее. Нападение темного инфернала и первое осознание, что мою спину есть кому прикрыть. Наш отчаянный поход по следам Лили и Чарли, первое ощущение, что мы — команда. Стычка с пиратами и слетевший с катушек Скай. Воспоминания становились ярче и мелькали все быстрее. И вместе с этим жжение в груди стало почти нестерпимым, но больше не было отчаянным и одиноким. Оно стало яростным.
Я не могу позволить себе сложить лапки и сдаться тьме. Мне есть ради кого жить! Мне есть ради чего бороться!
И под веками словно вспыхнул яркий свет. Отчетливый запах гари, который преследовал меня все это время, исчез. Паутина тоже. Давящее ощущение тьмы пропало. И только в этот момент мой измученный борьбой разум позволил себе отключиться.
Когда я наконец все же по-настоящему открыла глаза, сначала подумала, что это всего лишь очередной выверт подсознания. Все виделось словно через мутную-мутную пленку, а руки-ноги не слушались. Вот только теперь картинка не расплывалась постепенно, как раньше, а наоборот, уплотнялась, дополнялась запахами, ощущениями и включением пространственного ориентирования.
Я не знаю, что это было… Но, кажется, я из него все-таки выгреблась.
Тем неприятнее были новые открытия. Во-первых, я оказалась накрепко привязана к кровати ремнями. Я бы даже сказала — на совесть спелената, словно та мумия. Решетки на окне тоже не порадовали.
— Какого черта… — прошептала я потрясенно и облизала потрескавшиеся губы. — Что случилось?..
Горло и правда оказалось сорвано, я хрипела, как прокуренный мужик. Но, увы, надо было как-то позвать хоть кого-то, потому я прокашлялась и так громко, как смогла, прокричала:
— Эй, есть тут кто?
Под конец фразы голос все-таки сорвался, и я заткнулась. Лишь расслабилась и прикрыла глаза.
Спокойно, Мира. Сейчас кто-то придет, и ты выяснишь, что за ерунда происходит, и почему стойкое ощущение, что тебя упекли в местную психушку…
Мне казалось, что прошла вечность, когда раздался скрип двери. Я немедленно распахнула глаза и по привычке хотела сесть, но ремни, спружинив, пригвоздили меня обратно. От злости я лишь приглушенно застонала, а потом посмотрела на вошедшего. Настороженный мужчина среднего возраста в белом халате явно не спешил подходить ближе. Только выжидающе смотрел в мою сторону.
Пресвятая мультиварка, да что здесь было?! Почему он смотрит на меня, словно на буйную? Я что, временно помешалась и перекрошила тьму народу? Ох, надеюсь, это не так… Да ну, точно не так.
— Простите, — робко проговорила я, — а что здесь произошло? Почему меня привязали?
— Леди… — врач опустил глаза. — Я не знаю, правда ли разговариваю именно с вами, но если да… Придется подождать. Мы отправили за жрицей, а до этого момента ничего не могу вам сказать.
И, быстро поклонившись, свалил.
Я лишь офигевшим взглядом смотрела на дверь, несколько меланхолично отметив звук провернувшегося ключа.
Черт… Кажется, произошло все-таки нечто очень серьезное. Что я отрыла в том подземелье? В меня вселился демон?! Ох… Судя по тому, что сказал врач, запросто может быть… Скорее бы пришла жрица!
До ее появления я так извелась, что когда дверь открылась, пропуская высокую эльфийку, чуть не разрыдалась от облегчения.
Жрица остановилась в нескольких шагах от кровати, и, склонив голову, окинула меня внимательным медленным взглядом.
— Что ты помнишь? — мелодично спросила она.
— Запах. Он окутал меня, и я отключилась.
— Хорошо… Потом? Ты что-то помнишь?
— Тьму, — я решила ничего не утаивать. — Паутину, которая не пускала меня. Больно было…
И меня вдруг прорвало. Я, захлебываясь сначала словами, а потом — слезами, пересказывала все-все, словно хотела вытолкнуть из себя эти воспоминания. Все, кроме тех, которые помогли вернуться. Их я жаждала наоборот — закрепить, выжечь в памяти своеобразным шрамом, почему стоит жить и бороться. Я не одна!
— Не плачь, ребенок, — вдруг нежно сказала жрица и, присев на кровать, осторожно вытерла мои слезы. — Ты молодец, справилась с тьмой сама. Редкая сила воли и духа, — и принялась методично меня распутывать.
Когда она закончила и помогла мне сесть, я ощутила, будто с меня не ремни сняли, а пудовые цепи. Тело было легким и слабым. Впрочем, рядом с эльфийкой мне стремительно становилось лучше. Кажется, она применяла свою способность к исцелению.
