Через полчаса на взмыленных лошадях прискакал следователь Быстрицкий в сопровождении бойца с арбалетом. Упитанный и, можно сказать, мягкотелый следователь был человеком интеллигентным, но при этом имел хватку питбуля — сказывался двадцатилетний опыт работы следователем в районном отделении Брянска. Профессионализм Быстрицкого Андрей оценил еще во время зимней зачистки банд, которые тот вычислял по разрозненным фактам, пользуясь больше интуицией, чем агентурными сведениями.
— Здравствуйте, Петр Игнатьевич, — поздоровался со следователем князь и протянул для пожатия руку. По совету Нади князь все же начал выстраивать социальную лестницу в своей вотчине. «Народ» держался на расстоянии и немного придавливался авторитетом, а «ближний круг» удостаивался обращения на «ты», так же как и «опричники» в дружине, — в бою некогда разводить политесы. Быстрицкий был, так сказать, из второго круга приближенных, поэтому здесь использовалось обращение на «вы», но в сопровождении доверительных жестов.
— Здравствуйте, Андрей Андреевич, — ответил на рукопожатие следователь. — Позволите приступить?
— Работайте, Петр Игнатьевич, — «позволил» князь и вышел наружу, чтобы не «нависать» над работающим специалистом.
Снаружи на завалинке сидели Беня и Борода. Они о чем-то переговаривались, покуривая сигареты. Увидев начальство, Беня быстро выдернул сигарету из пальцев Бороды и выбросил за угол вместе со своей.
Андрей решил «не заметить» этого казуса — сам он табачного дыма не любил. И хотя не заставлял бойцов бросать пагубную привычку, невысказанное пожелание они поняли правильно.
— Чего у нас нового? — спросил князь, присаживаясь рядом с Беней.
— А шо у нас может быть нового? Бандиты не появились, Борода вон из себя пионера корчит, в смысле ни разу не скаут и не следопыт. Нам бы таки собачку сюда — и то не факт, что поможет.
— Зверь! — крикнул Андрей, увидев стоящего у сарая шамана.
Зверь приблизился бегом, но не подобострастной, а боевой трусцой.
— Да, командир.
— Скажи, у нас есть кто-то, кого можно пустить по запаху?
— Обычных собак нет, но можно попробовать полугвулхов, хотя как следопыты они не очень.
— Давай попробуем. Вызови сюда телегу с клеткой и постарайся навести полугвулха на след.
— Сделаю, — кивнул Зверь и так же деловито побежал к бэтэру связываться с городом.
Пока Зверь выходил на связь с дежурным радистом, из дома появился Быстрицкий.
— Ну как там? — спросил Андрей, уже догадываясь, каким будет ответ.
— В общем, картина та же, что и два дня назад, но больших масштабов. Те же проколы сонной артерии и минимум крови вокруг. Что странно, это же случилось и с домашними животными. Чтобы потребить такое количество крови, здесь должна была кормиться целая толпа кровососов, или же кровь просто слили в емкости.
Подобные новости заставили Андрея серьезно задуматься: один гуляющий по окрестностям вампир — это еще полбеды, а вот целый выводок — это уже большая проблема. Да и кто вообще эти кровососы, оставалось пока неясным.
Еще через час к хутору подъехала телега с бьющимся в клетке полугвулхом и конный фургон с дополнительным нарядом арбалетчиков для оцепления.
Андрей смотрел на мощного полугвулха с пятнистой темно-серой шкурой и уже не чувствовал той ненависти, с которой недавно относился ко всем созданиям эльфийской магии. Возможно, сказывались рассказы Мазая о «собачках» и просьбы не уничтожать его питомцев — после увеличения населения городка полугвулхов пришлось вывезти на отдаленную ферму, и они доставляли немало хлопот. А может, он увидел отголоски своей ненависти в фанатизме Бати и понял, куда может привести бессмысленная злоба. Да, он по-прежнему готов зубами грызть любого, кто посмеет напасть на его город и угрожать близким людям, но при этом понимал, что ни гвулхи, ни тем более их потомство от обычных собак не заслуживали поголовного истребления.
Когда Андрей подошел ближе, пятнистый полугвулх, чья мама явно принадлежала к породе далматинцев, затравленно забился в угол клетки.
— Успокойся, парень, я не буду тебя обижать, а найдешь мне этих тварей — может, даже подружимся, — улыбнулся зверю Андрей, сохраняя дистанцию. Он не боялся нападения, скорее наоборот — беспокоился о здоровье зверя.
Увы, полугвулх не оправдал возложенных на него надежд — на след он не встал, при этом солидно попугал арбалетчиков в оцеплении, едва не сорвавшись с поводка Зверя.
В город они возвратились ближе к вечеру. По приезде Андрей навестил Вини, но просто постоял рядом, не решаясь причинять боль, тем более бессмысленную.
Заседание княжьего суда, которое по традиции проводилось ближе к вечеру, в общем прошло достаточно мирно. В итоге Гаврилов получил еще пятерых рабочих в свое распоряжение, а упитанная и очень скандальная бабка — пинок под свой толстый зад, это постарался Беня. Одессит, получив должность начальника дружины, взял на себя еще и обязанности телохранителя и судебного пристава.
Под конец «судебного заседания» в актовый зал бывшего горсовета явилась целая делегация человек под сорок. Впереди горделиво выступал лощеный тип, с достоинством носивший потрепанный костюм и явно всю сознательную жизнь проведший не у сохи, а на трибуне.
— Чем обязан, господа? — спросил князь, сидя за большим столом у дальней стены актового зала.
Стульев для второстепенных участников процесса не предусматривалось, и делегация осталась стоять в пяти метрах от стола трибунала. Точнее, судебной двойки — Гаврилов не очень любил заниматься разборами местечковых дрязг, поэтому чаще всего Андрей отдувался на пару с Мазаем. Князю все эти дела тоже не нравились, но, как говорится, должность обязывает.
Глава «делегации» решился сделать шаг вперед, но остановился, наткнувшись на тяжелый взгляд Бени.
— Гражданин Корчак, я… — начал лощеный тип, но был грубо перебит Беней:
— Ваша светлость.
— Что?
— К князю обращаться: «ваша светлость». — В голосе вечно развлекающегося одессита не было и тени шутки. Сегодня он решил внедрить в жизнь полученные утром сведения и заставил всех просителей называть Андрея «ваша светлость». Причем народ легко и с удовольствием принял эту «игру», а вот нового посетителя подобная постановка разговора явно не устраивала.
— Вот об этом я и хотел поговорить. Мы живем в демократической стране, а то, что вы творите, господин…
— Ваша светлость, — с нажимом повторил Беня. — Это было последнее предупреждение. Если не дойдет и в этот раз, я таки оставлю на твоей попе отпечаток моего ботинка — самую демократическую печать из всех возможных.
