Я больше не ходил в деревню. Я замкнулся, почти перестал общаться с кем бы то ни было, и имел все шансы до конца своих дней погрязнуть в мизантропии. Мне хотелось, чтобы меня оставили в покое. Не знаю, кого я ненавидел тогда больше: людей или волшебные расы. Наверное, все-таки Энгиона, сделавшего меня отшельником. А он словно чувствовал, в каком я состоянии, и совсем перестал меня навещать. Но все же не забыл обо мне.
Человек взрослеет годам к пятнадцати-шестнадцати, гном — годам к тридцати. Но в их обществе, так же как в том мире, где живут только люди, должно пройти еще какое-то время, прежде чем гном станет считаться совершеннолетним. Наверное, появление в моих апартаментах Синдина Дил-Унгара можно считать единственным подарком, который Энгион сделал мне за всю жизнь. Я так никогда и не узнал, как и где они встретились, и как учитель понял, что Син — именно тот, кто мне был нужен.
Гном просто однажды появился на пороге моей гостиной с бочонком самогона подмышкой.
— Мне сказали, что ты именно тот, с кем мне следует напиваться, — безапелляционно заявил он.
Потом бесцеремонно влез в буфет, достал стаканы, разлил в них свое поло и протянул один мне.
— За наши разбитые сердца, Гектор. За юность, не понятую стариками.
Наверное, я улыбаюсь этим воспоминаниям, потому что Лисси нетерпеливо дергает меня за волосы.
— О чем ты задумался, Гектор? Надеюсь, твоя счастливая улыбка означает, что ты понял хоть что-то?
— Нет, малышка. Если честно, я просто вспомнил, как познакомился с Синдином.
— Мне нравится Синдин. Но он не твоя семья. Он держит путь к своей, но идти ему еще долго.
— У меня нет семьи, Лисси, я же сказал. И вряд ли я одолею этот путь за отпущенные мне годы.
— Кто считал, сколько тебе опущено, Гектор? Всегда можно вернуться в исходную точку.
Я настораживаюсь. Не уже ли Лисси что-то знает о Белом Огне? Хотя… кому и знать все тайны нашего мира, как не цветочным феям? Они — магия внутри магии, душа и сердце рожденной здесь жизни, прошлое и будущее, переплетенные в наивной игре. Если задуматься, я говорю сейчас не со смешной крылатой девочкой-женщиной, а с самой сутью мироздания. И раз мироздание пытается что-то до меня донести, я должен внимательно прислушаться к его словам. Но… слишком странно, слишком невероятно…
— Ты опять задумался, Гектор. О чем на этот раз?
— Значит, этот чудесный дом хочет, чтобы в нем жила семья.
— Конечно.
— И семьей он выберет тех, кого успел полюбить.
— Тех, кого выберет Марта. А Марта выберет тебя. Риоха она уже выбрала, а теперь выберет ту, что принесет ему счастье. Но прежде, чем она тебя выберет, будут другие, претендующие на это место. Вот о чем тебе следует задуматься. Ведь они скоро придут.
— Значит, я должен подумать о том, кто они, и чего от них ждать.
— А что тут думать? Анкитиль. Считается, что он очень умен и слишком амбициозен. Всегда мечтал, чтобы участь смотрителя обошла его стороной. И до сих пор мечтает. Надеется, если все-таки будет избран…
— Не будет. Библиотека не избирает тех, кто не рад этому.
— Эй, Гектор, ты забываешь, что твой дом и так уже сделал свой выбор. Конечно, Анкитиль не будет избран. Вопрос в том, что даже если будет, он уже нашел для себя лазейку. Он надеется хитростью или обманом доставить тайте-айелен в Сентанен и получить за это отставку с должности и кучу других привилегий.
— Мечтать не вредно, — ворчу я.
— Да, но он может и не отказаться от этой идеи, даже если его не изберут. Привилегии-то никуда не денутся.
— Библиотека избрала Марту следующей смотрительницей. Она автоматически перестает быть тайте-айелен. По сути, сам ритуал нельзя считать действительным. Она принадлежит Библиотеке, и никакая магия не сможет удержать ее на эльфийских землях. К тому же она получила ту защиту, которую не может обеспечить себе сама. Ну, почти такую же сильную. Убить ее все-таки можно.
— Да, но кто знает об этом, кроме нас с тобой?
— Надеюсь, пока никто. Да собственно, никто и не поверит. Смотрителями всегда традиционно были мужчины. Марта — беспрецедентный случай.
— В том-то и дело. А ты еще не веришь, что твой дом хочет завести семью. Итак, я продолжаю. Бартавиоль. О нем мало, что известно, кроме того, что он не старший сын рода. Его брат недавно женился и никак не мог принять должность смотрителя.
— Естественно предположить, что этот-то как раз будет очень стараться получить должность. Для него лучшей карьеры не придумаешь.
— Будет. Но с чего ты взял, что он умеет стараться?
— Просто предполагаю худшее.
— Ну, вот, опять ты! Он же все равно не будет избран.
— И может из-за этого обозлиться и начать пакостить. Особенно, если окажется достаточно умен, чтобы понять, что происходит.
— А еще он защищен.
— А вот это совсем плохо. Покажешь потом мне его портрет. Нужно же хоть одного из них знать в лицо.
— Кстати, тебя не удивляет, что ты его не помнишь? Похоже, во время осады его здесь не было.
— Вроде, Ирэльтиль говорил, что прислал всех, чтобы доказать свою лояльность.
— Значит, он недобитый предатель.
— Сомневаюсь, Лисси. На такое бы Ирэльтиль не пошел.
— В общем, мы знаем, что мы ничего о нем не знаем.
— Успокоила. Давай дальше.
— А дальше — десерт. Велкалион, племянник Энгиона.
— Должен понимать, что у него почти нет шансов. Смотрители редко избираются из одного и того же рода дважды подряд. И странно, что я его не знаю. Промахнулся Энгион, не защитил родственничка.
— Энгион не разговаривал с братом больше ста лет. Разве ты не знал?
— Думаешь, он может оказаться неплохим парнем?
— Ты опять задаешь вопросы, Гектор. Я устала от них. Я устала от тебя. Я ухожу. А ты думай, думай, думай.
— Как тебе будет угодно, малышка.
Лисси взмывает под потолок и растворяется в воздухе. Маленькая капризуля. Как же я устал от женских капризов!
Марк
Джесси я ничего не стал говорить о своей авантюре. Хотя утром меня ждала записка, в которой говорилось, что Маргарет, Кеннет и Закария Райт с благодарностью принимают мое приглашение на ленч, признаться, я не очень верил, что эльфы вот так вот сразу откликнутся на приглашение незнакомого человека, и мне совсем не хотелось нагнетать и без того панические настроения девушки.
Тем не менее, я заказал в номер самый изысканный ленч именно на пять персон. Будь, что будет. Была лишь одна крошечная деталь, которая заставляла меня надеяться на благополучный исход. Я помнил, как пристально вглядывалась в тонированные стекла автомобиля женщина по имени Марго. Она словно тщилась разглядеть меня в затемненном салоне, словно чувствовала, что тот, кто скрывается в нем, имеет для нее какое-то значение. Интересно, какое? Хотелось бы мне знать, откуда они вообще взялись в нашем мире, и что здесь делают. Собственное пророчество не давало мне покоя. Снова и снова я прокручивал мысленно все, что увидел тогда. В видении эльфы вели себя так, словно специально пришли за мной и были только рады, что встретили еще и Джесси. Но так ли это на самом деле? Поехать в Египет мне подсказала собственная интуиция. Комната в отеле была та самая. Но ни видение, ни интуиция не давали ответа на вопрос: что здесь делают эльфы.
