— Так вот, Ксанди была на редкость сволочной женщиной.
При этих словах Анри заметно оживился. Так, а я ведь думал, что знаю о его семейной жизни все.
Дальше он слушал меня куда с большим интересом. И долго хохотал, услышав, когда Сократ на вопрос друзей, почему он, обладая таким даром убеждения, не может найти управу на одного единственного человека — свою жену, заявил о том, что наездник он превосходный, и ему нужна именно норовистая лошадь. И уж если у него получается убедить Ксантиппу, то уж остальных то!..
— Наездник говоришь? — Коллайн никак не мог успокоиться.
Я же грустно размышлял на тему, что мне, при всей своей силе, не удастся помочь ему в том, что касается его семейной жизни…
«Но, по крайней мере, ты вполне можешь стать философом», — размышлял я, глядя на смеющегося Анри и вспоминая фразу из уст главного героя одного из моих любимых фильмов.
«Женись, — напутствовал тот своего знакомого, пребывавшего в мучительном раздумье, стоит ли идти ему на этот шаг. — И если жена попадется хорошая, ты будешь счастлив. Ну а если плохая, что ж, ты станешь философом…»
— Но разговор не об этом, — дождавшись, пока Коллайн отсмеется, продолжил я. — Война войной, но ведь нужно думать и о перспективах.
Пока Коллайн собирался с мыслями, и открывал рот, чтобы, вероятно спросить: какими я вижу, те самые перспективы, мне удалось вставить.
— Думаю, что после победы над Трабоном и его оккупации, нам придется посадить на трон своего человека. И этим человеком должен стать ты, Анри Коллайн.
Коллайн продолжал разевать рот, теперь уже от удивления, и я поспешил развить свою мысль дальше:
— Что мы сейчас имеем в противниках? Абдальяр с самым могучим флотом в мире, и Трабон с самой сильной армией. Какая чепуха, право слово. А вот в том случае, если трабонский трон займешь ты, мы будем иметь дело с врагом куда более опасным. Конечно, не сразу будем дело иметь, несколько лет у тебя уйдет на подготовку, но уж затем… Скажи, найду ли я еще одного такого врага — врага невероятно умного и очень, очень много знающего. Словом, такого как ты.
Я, было, приготовился к ответным выпадам Коллайна, предполагая услышать от него возможно даже что-то о себе не очень лицеприятное, он может себе такое позволить. Так иногда бывало, и даже пару раз помогло мне взглянуть на некоторые вещи новым взглядом, и всякий раз я был ему благодарен.
Но Анри, грустно посмотрев на меня, сказал:
— Артуа, мне удалось переправить Аниату с детьми из Дертогена в более безопасное место.
Вот почему Янианна в последнее время посматривала на меня с непонятным выражением лица. Вероятно, она все же знает больше, чем мне самому такого хотелось бы. Но в любом случае, одной проблемой стало меньше…
От воспоминаний меня отвлек чей-то тревожный возглас. Справа от нас, из-за невысоких холмов, показалось около сотни всадников, на полном скаку направляющиеся в нашу сторону. Беспокоиться было не о чем, напасть таким количеством было бы даже не безрассудством — самоубийством, но наперерез им бросился один из эскадронов бригады фер Дисса и не меньше двух сотен конницы вардов.
Тотонхорн поднес к глазам бинокль и что-то пробурчал себе под нос. Бинокль, кстати, был все тот же, что я подарил ему еще при первой нашей встрече, хотя после этого он получил их чуть ли не с десяток, не в пример с более лучшей оптикой и отделкой. Ан нет, до сих пор дормон пользуется именно этим. С другой стороны, чего тут удивительного, у меня у самого в переметной суме фляжка такая, что на людях лучше и не вынимать. Но — любимая.
Когда всадники, спешащие нам наперерез, приблизились, стало понятным, что это Тотайшан, старший сын Тотонхорна, со своей личной сотней охраны. Еще одна головная боль дормона. У Тотонхорна и других детей полно, жен у него, как и положено его статусу, много, но именно Тотайшану дормон хочет передать власть в свое время. И его проблема заключается том, что не хочет Тотайшан брать себе других жен, кроме той единственной, что у него уже есть — Алишы. И старейшины родов, знающие об отношении Тотонхорна к своему старшему сыну, обижаются — мол, Алиша далеко не из самого знатного рода, не то, что наши дочери. Тотонхорну же не мешало бы укрепить свое положение и таким образом, особенно сейчас, когда дела у него не совсем чтобы очень хороши.
Я улыбнулся, представив себе картину, в которой говорю Янианне, что Империи не мешало бы упрочить свои позиции на международной арене, и что сделать это достаточно несложно. Ведь стоит мне взять в жены несколько принцесс из близлежащих королевств… И что я совсем не о себе пекусь, а о государстве. Представив выражение ее лица, и ее ответную реакцию, мне стало смешно.
Подскакавший вплотную Тотайшан осадил скакуна чуть ли не на полном скаку, заставляя его заплясать на задних ногах, удерживая равновесие.
Отец строго посмотрел на сына (что, мол, за ненужная лихость?) на что тот ответил белозубой улыбкой. Затем козырнул мне на принятый в Империи военный манер — двумя пальцами, и, не выдержав, снова улыбнулся.
С Тотайшаном я был знаком значительно лучше, чем с его отцом. Однажды мне пришлось дать слово дормону, что присмотрю за его сыном, пока Тотайшан будет гостить в столице Империи Дрондере. А гостил он там долго, чуть ли не три года. Не знаю, какие цели преследовал дормон, отправив сына на такой длительный срок, вероятней всего, чтобы он набрался опыта и расширил кругозор, но проблем, связанных с ним, поначалу хватало. Все-таки Тотайшан человек совершенно другой культуры. Положение сына дормона по знатности примерно соответствует герцогскому, но отсутствие общепринятых среди аристократии Империи манер и полное незнание языка поначалу создавало ему множество проблем.
Кроме того, были проблемы и совсем другого рода. Недоброжелателей в Империи у меня хватало всегда, их и сейчас много, разве что теперь они ведут себя значительно скромнее. И они пытались задеть меня через Тотайшана, как будто бы не понимая того, что его присутствие в Дрондере залог того, что на северных границах Империи будет спокойно.
В общем, мне пришлось избавить Тотайшана от пары навязанных ему дуэлей, причем необходимо было сделать так, чтобы это не нанесло никакого урона его чести и самолюбию.
Сам же Тотайшан, гордый сын степей, порой видел издевку там, где ее и в помине не существовало. Порой я даже задумывался, что все-таки страшнее: угроза вардами нападения с севера или же постоянное решение связанных с ним проблем.
Правда, Тотайшан оказался на редкость сообразительным малым, схватывающим все буквально на лету, и кроме того, в нужные моменты щедрым. Так что через год он ходил чуть ли не в любимцах двора. Опасения вызывало и еще одно обстоятельство. В Империю он прибыл со своей женой, Алишой, и я опасался того, что довольно свободные нравы двора повлияют на него не самым лучшим образом. Не знаю уж, что стало тому причиной, сам ли Тотайшан, его ли жена, но нет, такого не случилось.
