— Тут как на подводной лодке, — пробормотал Честер себе под нос.
Встав на цыпочки, Уилл посмотрел в окошко, но ничего не увидел. Он посветил туда фонариком, но от этого стало видно еще хуже — луч отражался от царапин и пятен на стекле.
— Бесполезно, — сказал он себе.
Передав фонарик Честеру, он повернул три ручки и толкнул дверь.
— Не подается! — проворчал Уилл. — Помоги-ка, — попросил он после второй неудачной попытки.
Мальчики уперлись в дверь плечами и налегли на нее вдвоем, толкая изо всех сил. Вдруг она с громким шипением распахнулась, обдав их потоком воздуха, и друзья влетели в неизвестность.
Встав на ноги и отряхнувшись, они обнаружили под ногами булыжную мостовую, подняли глаза и увидели… то, что не забудут до конца своих дней.
Это была улица.
Они стояли на краю мощеной дороги шириной с шоссе. Через несколько метров слева и справа от них она заворачивала. На другой стороне стоял ряд высоких фонарей.
А за фонарями возвышались… дома. Строения тянулись вдоль всей дальней стены пещеры.
Будто заколдованные, Уилл и Честер двинулись к ним. Не успели они сделать нескольких шагов, как дверь за ними захлопнулась с такой силой, что ребята подскочили.
— Сквозняк? — озадаченно спросил друга Честер, оборачиваясь.
Уилл пожал плечами — он и в самом деле почувствовал легкий ветерок. Мальчик запрокинул голову и потянул носом воздух. Пахло плесенью. Честер посветил фонариком на дверь, потом на стену над ней, сложенную из огромных камней. Он вел луч все выше и выше, туда, где в тенях стена сходилась с противоположной, будто свод исполинского собора.
— Что это такое, Уилл? Куда мы попали? — спросил Честер, схватив его за рукав.
— Не знаю. Я ни о чем таком даже не слышал, — ответил Уилл, изумленно рассматривая огромную улицу. — Это потрясающе.
— И что мы тут будем делать?
— Думаю… нужно осмотреться. Согласен? Это же невероятно! — восхищенно проговорил Уилл. Он постарался привести мысли в порядок; пьянящий восторг первооткрывателя сменился жаждой исследования. — Нужно запечатлеть, — забормотал он, выудил из рюкзака фотоаппарат и начал снимать.
— Уилл, не надо! Вспышка!
— Ох, извини, — сказал Уилл, вешая фотоаппарат на шею. — Немного увлекся.
Не говоря больше ни слова, он уверенно зашагал по мостовой к домам. Честер последовал за другом, пригнувшись и сердито оглядывая дорогу в поисках признаков жизни.
Дома словно врастали в стену, будто археологи еще не откопали их до конца. Крыши сливались с плавно изгибающимися стенами пещеры, а от них вверх тянулись кирпичные трубы, которые переплетались в удивительный узор и исчезали в темноте. Они напоминали окаменевшие клубы дыма.
Ребята вышли на тротуар. Кроме их шагов по булыжнику, отдававшихся эхом, слышался только негромкий гул, исходивший, казалось, из самой земли. Уилл и Честер остановились у одного из фонарей.
— Он похож на…
— Да, — перебил Уилл, машинально прикоснувшись к карману, где лежал бережно завернутый в платок шарик, который нашел его отец. Светящийся шар фонаря был гораздо крупнее — размером с футбольный мяч. Его крепко удерживали четыре когтя, выраставшие из чугунного столба. Два белесых мотылька кружили около фонаря, будто припадочные планеты, то и дело сбиваясь с курса и ударяясь сухими крыльями о стекло.
Уилл вдруг замер и снова начал принюхиваться, точь-в-точь как безглазая крыса на огромной шестерне.
— Что случилось? — встревоженно спросил Честер. — Что-то нехорошее?
— Нет, просто… я почувствовал запах… резкий, вроде нашатырного спирта.
— Вроде ничем не пахнет, — Честер пошмыгал носом. — Надеюсь, оно не ядовитое.
— Уже неважно. Я его больше не чувствую. И с нами ведь ничего не случилось, так?
— Так. Слушай, как ты думаешь, тут живет кто-нибудь? — спросил Честер, глядя на окна домов. Они посмотрели на ближайшие здания, тихие и зловещие, как будто бросающие ребятам вызов.
— Не знаю.
— А для чего тогда все это?
— Мы можем это узнать, — сказал Уилл.
Мальчики осторожно подобрались к дому. Он был сложен из песчаника и напоминал своей простотой и изяществом постройки георгианской эпохи. По обе стороны от входной двери были окна, из дюжины стекол каждое, а за ними угадывались вышитые портьеры. Сама дверь была покрыта блестящей зеленой краской; на ней красовались отполированное латунное кольцо и такая же кнопка звонка.
— Сто шестьдесят семь, — удивленно произнес Уилл, прочитав номер над кольцом.
— Куда же нас занесло? — прошептал Честер.
Тут Уилл увидел в щель между портьерами слабый свет. Он подрагивал, как будто в комнате горел огонь.
— Тс-с! — сказал он и подкрался к окну, низко нагнувшись.
Потом Уилл осторожно приподнял голову к подоконнику, заглянул в щелку одним глазом и раскрыл рот от удивления. В доме горел камин. На темной каминной доске поблескивали какие-то стеклянные вещицы. Присмотревшись, он различил кресла, диван и стены, увешанные картинами разного размера.
— Ну что там? — нервно произнес Честер, то и дело озиравшийся вокруг, пока его друг прижимался лицом к грязному стеклу.
— Ты не поверишь! — ответил Уилл, уступая другу место у окна.
Честер тут же уткнулся носом в стекло.
— Ого! Настоящая комната! — сказал он, поворачиваясь к Уиллу, но тот уже прошел дальше вдоль стены и остановился на углу.
— Эй, подожди меня! — прошипел Честер. Ему вовсе не хотелось остаться одному в этом странном месте.
Между этим домом и соседним был узкий проход. Уилл заглянул за угол, убедился, что там никого нет, и поманил Честера за собой к следующему дому.
— Номер сто шестьдесят шесть, — сказал Уилл, взглянув на входную дверь, которая почти не отличалась от предыдущей. Он подошел на цыпочках к окну, но сквозь темные стекла ничего не было видно.
— Что там? — спросил Честер.
Уилл прижал палец к губам, вернулся к двери и пристально посмотрел на нее. Честер понял, что пришло в голову его друга, и попытался остановить его.
— Уилл, не надо!
Но было уже поздно. Едва Уилл коснулся двери, как она распахнулась. Переглянувшись, ребята медленно вошли, снедаемые страхом и любопытством.
В теплой и просторной прихожей они почувствовали ароматы еды и дыма от камина. Там пахло как в любом обжитом доме. В планировке тоже не было ничего особенного: чуть дальше по коридору широкая лестница уходила вверх, на каждой ступеньке лежал латунный прут, прижимавший ковер. Стены до высоты перил были обиты деревом, а выше — оклеены обоями в темно-зеленую и светло-зеленую полоску. Повсюду висели картины в тусклых золотистых рамах, изображавшие бледных широкоплечих людей. Честер присмотрелся к одному из портретов, и его озарила ужасная догадка.
