Махтум сделал выразительно паузу.
— А что же главное? — спросил Диннар.
— Главное зависит от тебя. Против живой силы, как бы она ни была велика, всегда можно найти оружие, а вот против камня… Представь себе каменное полчище, которое движется на город…
Диннар вдруг поймал себя на том, что ему совсем не хочется это представлять. Тем более что он уже видел подобное.
— Камень прочнее тела, — сказал он неохотно. — И всё же неуязвимым его не назовёшь.
— Обычный камень — да, но не тот, в котором заключёна душа.
— Я не умею заключать душу в камень.
— Пока. Ты можешь научиться. Тебя недаром называют Аль-Марран. Ты — тот, кто будет править всей Эрсой. Думаешь, почему тебя так ненавидели в Улламарне? Даже твой собственный дед… Он понял, что Диннара родила нового бога, который полностью преобразит этот мир. Люди в большинстве своём — жалкие твари. Они боятся всего нового, они боятся таких, как ты. Ты же знаешь, что тебя уже тогда боялись. Слишком рано проявилась твоя сила, твоё отличие от простых смертных… И минаттан Акамин пожалел, что не убил твою мать ещё до того, как она тебя родила. К тому же все вокруг хором твердили ему: «Твой внук не должен вырасти! Он погубит мир!» Акамин решил убить и тебя. Хорошо, что мы о тебе знали и успели тебя спасти.
— Но почему вы сразу не взяли меня к себе?
— Считай, что это было испытание. Мы спасли тебя от верной смерти, а потом оставили в этом племени и ждали, когда ты заявишь о себе. Ты выжил, добился высокого положения и сам нашёл нас, пройдя по зеркальному тоннелю. Тем самым ты доказал свою божественность. В противном случае ты бы не представлял для нас интереса.
Махтум говорил спокойно и уверенно, но Диннар вдруг почувствовал, что за всеми этими красиво выстроенными словами спрятана ложь. Впрочем, ему не хотелось об этом думать. Хотелось кому-нибудь верить, а Махтум рисовал такие заманчивые картины…
Диннар только спросил:
— Сколько вы за меня получили уродов?
— Много. За такого красивого ребёнка нам дали двадцать юных марканов. Кое-кого из них ты убил в тоннеле.
— Вы их всех выращиваете?
— Почти. Некоторые так глупы, что их ничему не научишь. Даже драться как следует. Таких мы используем иначе.
— Как?
— Сначала забираем у них нигму. Чтобы выращивать других. Потом скармливаем их мангурам и свидам… Разумеется, их сперва убивают. Не такие уж мы изверги, чтобы отдавать на растерзание живых. Тебе что-то не нравится, Аль-Марран? Кому нужны эти уроды, особенно если они совершенно безмозглые? Они даже самим себе не нужны.
— Среди марканов достаточно вполне разумных.
— Да. Из них делают воинов. С ними хорошо обращаются. Их прекрасно кормят. Они довольны своей жизнью. Нам нужны верные слуги, а чтобы слуга был тебе верен, к нему надо хорошо относиться. Я заметил — уроды раздражают тебя, ваятель, но их здесь мало. Мы не можем держать здесь большое количество людей и животных. Вокруг пустыня. Трудно добывать еду и не у кого забирать нигму. Почти всё наше войско — и человеческое, и звериное — в горной долине. Здесь только мангуры, гинзы, часть свидов и десятка три великанов. Они ухаживают за животными и охраняют тоннель. Ты ведь уже понял, что он соединяет этот дворец с Белым городом.
— Да, но я не понял, зачем его охраняют. Кажется, я первый, кто появился здесь за много-много лет.
— На всякий случай. Мало ли что? Всего не предусмотришь.
— Что там за странные зеркала? Почему они отражают то, чего нет?
— Они отражают то, что было. Точнее, тех, кто когда-то здесь жил. Это собственно и не зеркала. Это аллюгин. Самое загадочное в мире вещество. Аллюгин способен вечно хранить в себе образы умерших, если где-то имеются их каменные изображения. В здешних городах полно статуй, правда, большую часть занесло песком… В этом месте аллюгин вообще очень восприимчив и может сам ловить образы, которые посылает Кама. Эта богиня не особенно желанная гостья в царстве своего отца — ведь она его обманула, но всё же связь её с Марраном очень прочна.
Оказалось, что озеро в зале, куда выводил зеркальный тоннель, содержит аллюгин.
— Оно очень глубокое, — сказал Махтум. — Спуститься на его дно — всё равно что спуститься в царство Ханнума. Не вздумай здесь купаться. Я покажу тебе наш бассейн. Он неглубок, хотя его тоже питает река, берущая начало в Нижнем мире. Вода там проточная и всегда чистая. Содержание аллюгина в ней очень невелико и опасно только для тех, кто не умеет создавать защиту для своего тонкого тела. Я научу тебя это делать. Я тебя всему научу.
Диннар овладевал колдовским искусством так быстро, что Махтум не переставал удивляться, а Тарс завидовать. Не давалось ему только одно — нигма, но его наставника это нисколько не огорчало.
— У нас есть кому заниматься перекачкой нигмы, — сказал однажды Махтум. — Существуют вещи, которые не сделает никто, кроме тебя. Я вижу, работа с наомой не требует от тебя особого напряжения. Хотелось бы, чтобы ты овладел и другой тонкой материей.
— Другой? Что это за материя?
— Каманга.
— Каманга… Это связано с Камой?
— Да. Наому создаёт Санта, но ведь и Кама отражает солнечный свет. Она создаёт свою наому, которую мы, белые колдуны, всегда называли камангой. Ты, наверное, слышал, что Кама посылает на землю призраки — каманы.
— Я слышал это от своей няньки, ещё когда жил в замке деда… Если верить тому, что ты мне рассказывал о бледной луне, каманы — это образы, которые хранятся в материи Камы, вернее, копии этих образов. Нянька говорила, что они быстро рассеиваются, и настоящий колдун никогда не спутает их с нао.
— В лесах Сантары нет настоящих колдунов. Там без сожаления отказались от древней мудрости и постарались поскорее забыть то высокое искусство, которое делало людей подобными богам.
— Насколько я понял, одни становились подобны богам, а другие подобны червям…
— Значит, они червями и были. Какое тебе до них дело? Эти черви тебя уже несколько раз чуть не сожрали.
— Почему ты решил, что я смогу овладеть этой… камангой?
— Потому что ты Аль-Марран. Кама — дочь Маррана, а значит у тебя должна быть с ней более прочная связь, чем, например, у меня. Кама иногда говорит со мной и посылает мне образы. Я вижу их в том озере… Иногда мне удаётся ловить каманы, но удержать лунный призрак мне ещё ни разу не удавалось. Я понял, что никогда не смогу овладеть камангой.
— Если даже у меня это получится, то что это даст?
— Диннар, ты умеешь приводить камни в движение, но они всё равно мертвы и слепы. Разбить их трудно, но всё-таки можно. Камень, в который вселилась душа, неуязвим, но душа в нём быстро засыпает. А вот будь у камня тонкое тело, она бы вечно бодрствовала. Разве ты не хочешь иметь полчище неуязвимых каменных слуг?
