- Я свяжусь с теми, с кем планировал, но им придется присоединиться ко мне позже. Я прибуду в Сент-Луис через… четыре часа, максимум пять. В общем, жди меня к вечеру.
- Ты думаешь, все настолько серьезно?
- Будь я вампиром, я убил бы тебя уже только за то, что у тебя есть слуга-вампир. А вы еще и Огюстина, одного из сильнейших мастеров-вампиров в Штатах, ухитрились «уделать»… В общем, у них есть повод занервничать. Я вообще удивлен, что Арлекин прибыл в Сент-Луис только сейчас.
- Наверное, им нужен был повод, вроде Малькольма с его мятежной церковью. В Совете действительно нет единого мнения по поводу Жан-Клода и основ него силы. Может быть, Совет направил Арлекина именно к Малькольму, а то, что мы оказались поблизости… Ну, это неплохой шанс одним выстрелом убить двух зайцев.
- Логично, - согласился Эдуард. - Я прибуду, как только смогу, Анита.
- Спасибо, Эдуард.
- Пока не за что.
- Почему?
- Мы увидимся через пару часов, Анита. Будь пока осторожна, как никогда. Если эти ребята - мастера, то у них могут быть подвластные звери и люди, которые могут работать на них при свете солнца. Так что день не гарантирует твоей безопасности.
- Я это знаю, Эдуард. Знаю, пожалуй, лучше, чем ты.
- Даже если так, будь осторожна, пока я не приеду.
- Постараюсь, - произнесла я уже в пустоту. Он повесил трубку. Я сделала то же самое.
Натаниэль дремал на красных шелковых простынях Жан-Клода. Сам Жан-Клод днем спал в комнате Ашера, а по поводу красных простыней он сказал, что на красном мы втроем смотримся лучше. Свет, падавший из-за приоткрытой двери в ванную, отразился в глазах Мики. Его волнистые каштановые волосы темным облачком обрамляли изящный треугольник лица. Свет из-за двери в ванную мы здесь обычно использовали в качестве ночника, потому как прикроватных светильников в комнате не было, а включатель был слишком далеко, на стене у входной двери. Неяркий свет заставлял глаза Мики светиться. Они у него были кошачьи, или, по меньшей мере, выглядели леопардовыми. Врач сказал, что зрение у него по-прежнему человеческое, то есть, глаза только с виду кошачьи. В общем, ничего страшного. Химера, тот самый злодей, из-за которого Натаниэлю пришлось воспользоваться пистолетом, заставлял Мику проводить в животной форме так много времени, что обратное превращение получилось неполным. Его глаза теперь всегда оставались звериными. Однажды я спросила его, какими они были раньше; он сказал, что карими. Но мне не удавалось себе этого представить. Я не могла представить себе его лица не с теми золотисто-зелеными глазами, с которыми я впервые его увидела. Любые другие сделали бы его лицом незнакомца.
Его голос прозвучал тихо, так, словно он не хотел разбудить Натаниэля.
- Что он сказал?
- Прибудет часа через четыре или пять. Следом за ним - еще подмога, - я подошла кровати.
- Что за подмога?
- Не знаю.
- Ты даже не спросила.
- Нет. - Честно говоря, мне это даже в голову не пришло.
- Ты настолько ему доверяешь? - спросил Мика.
Я утвердительно кивнула.
Мика перекатился под шелковым покрывалом так, чтобы дотянуться до моей руки. Потом он попытался повалить меня на кровать, но не учел фактор шелка - я была в шелковом халате и легко соскользнула с шелковых простыней. Они были слишком гладкими и потому скользкими. Я потянулась за спину, чтобы развязать пояс халата. Мика откинулся на подушки и смотрел на меня тем особым мужским взглядом, в котором сочетались секс, чувство собственника и просто нечто, присущее мужчинам. Не тот взгляд, что заставляет думать о любви - о той любви, к которой прилагаются сердечки и цветочки, а говорящий о том, что заставляет нас быть вместе, чувствовать друг друга. Эдуард был прав. Мика - мой любовник, а не бой-френд. Мы встречались. Мы ходили в кино, театры, даже на пикники - по настоянию Натаниэля, - но в конечном итоге нас связывал чистый секс. Словно лесной пожар, который должен был спалить нас дотла, но почему-то пощадил. По крайней мере, мне это представлялось именно так. Я никогда не спрашивала об этом Мику настолько многословно.
- У тебя такое серьезное лицо, - прошептал он.
Я кивнула и позволила халату соскользнуть на пол. Стоя перед ним обнаженной, я чувствовала то же самое, что и в первые мгновения нашего с Микой знакомства - мою кожу покалывало от силы желания. Он снова потянулся ко мне, и на этот раз я позволила ему помочь мне забраться на кровать. Кровать была настолько велика, что он смог это проделать, даже не потревожив свернувшегося рядом с ним Натаниэля.
Тогда же, в ноябре, когда мы с Жан-Клодом «уделали» Огюстина, мы выяснили еще кое-что. Мое непреходящее вожделение к Мике, как и его ко мне, было вызвано вампирской силой. Силой не Жан-Клода или Огюстина, а моей собственной. Моей собственной, личной вампирской силой. Вампирские силы появились у меня после того, как я получила метки Жан-Клода, но под воздействием моей собственной магии, некромантии, они видоизменились, став чем-то другим, чем-то большим. Подобно всем вампирам линии Белль Морт, я обладала силами, связанными с сексом и любовью, хотя чаще всего о настоящей любви здесь речи не шло. Для линии Белль это вообще нехарактерно. Моя версия ее ardeur’а позволяла мне увидеть в сердце партнера самое сильное желание, так же, как и желание своего, и утолить обе эти потребности. Мика пришел ко мне в тот момент, когда я нуждалась в помощнике, в ком-то, кто смог бы помочь мне управлять только что созданным нами союзом оборотней. В ком-то, кто помог бы мне справиться с полученными в наследство от убитого мною вожака леопардами. Мне нужна была помощь и кто-то, кого не испугала бы моя хладнокровная практичность. Мика полностью отвечал требуемым параметрам, а я взамен выручила его леопардов из лап Химеры, сексуального садиста, державшего их под своим контролем. Вот так примерно все и произошло. Это было очень на меня непохоже, и только в ноябре я поняла, почему: парой нас сделали мои собственные вампирские способности.
Между мной и Микой оставался лишь шелк. Его руки танцевали вдоль моего тела, в то время как наши губы встретились. И, наверное, мы слишком сильно возились, потому что Натаниэль вдруг издал тихий звук. Это заставило нас замереть и посмотреть в его сторону. Лицо Натаниэля оставалось спокойным, глаза были закрыты, а волосы слегка отсвечивали в полумраке.
Все те же вампирские силы сделали Натаниэля моим подвластным зверем, и сыграли свою роль в возникновении между нами чувства. Нет, это настоящая любовь, истинная, но началась она с вампирских ментальных фокусов. Однако, сила Белль Морт - оружие обоюдоострое. Как сказал однажды Огюстин, «Ты можешь ранить кого-то лишь настолько сильно, насколько хочешь быть ранен сам». Вероятно, мне хотелось быть раненой в самое сердце.
