Наконец Грозный Волк нашел соламнийку – без сознания, в лапах помощника мэра. Девушка явно боролась, поскольку у двоих горожан были разбиты губы и носы, но ей не удалось выстоять против этой своры. Из раны на плече Фионы текла кровь, пропитывая рукав новой рубашки.
Приветливый изначально народ стал вдруг разъяренной стаей: Дамон чувствовал, как стучат кулаки по его спине.
– Вы должны остаться! – крикнул ему кто-то. – Вы должны нас учить!
Грозный Волк развернул плечи и вырвал Фиону у хобгоблина, который тут же нанес ему несколько ударов когтистыми лапами. Прижимая соламнийку одной рукой к груди, как ребенка, он опустил свободную руку и вынул нож.
– Убирайтесь! – прокричал Дамон, размахивая оружием. – Вы, безумцы, пошли…
Толпа увеличивалась и сжималась вокруг него, хобгоблин присел и вонзил зубы Грозному Волку в бок. Тот изо всей силы ударил ножом, но сумел лишь зацепить плечо противника. Дамон снова поднял нож, но размахнуться как следует не было возможности. Вокруг стало жарко от разгоряченных тел, в воздухе висел запах пота и крови, отовсюду слышались вопли. Среди этой какофонии бывшему рыцарю каким-то образом удалось расслышать призывные крики драконида.
В толпе было человек пятьдесят-шестьдесят. Похоже, на берег высыпало все население города. Дамон обратил внимание на полную хозяйку гостиницы, которая так заботливо кормила их только этим утром, портниху, одевавшую их, лекаря, возившегося с ранами Фионы. Они были единственными, кто держался в стороне. Наконец он увидел Рагха, грозно размахивающего отросшими когтями. Грозный Волк не хотел убивать безоружных, но не хотел также быть захваченным в плен. Он и в самом деле не собирался оставаться в этом проклятом городе, полном безымянных.
Кулаки стучали по спине бывшего рыцаря, ноги в подкованных сапогах пинали его. Он извернулся и нанес несколько ударов в брюхо помощника мэра.
– Я сказал – пошли прочь!
Хобгоблин упал на колени, Дамон выдернул лезвие из его тела и, угрожая ножом, двинулся на человека с усталыми ввалившимися глазами. Чьи-то руки тянулись к Грозному Волку, пытаясь разжать его пальцы. Наконец кто-то выхватил у него нож.
– Не убивайте его! Он не сможет учить нас, если вы его убьете!
– С девушкой ничего не случилось?!
– Да, говорят, с ней все хорошо!
– Не трогайте нож! Не пораньте его!
– Отпустите нас! – прокричал Дамон. Грозный Волк рухнул на колени, получив удар сзади, попытался подняться, но прежде чем ему это удалось, его повалили на Фиону. Затем Дамон почувствовал вес навалившихся на него сверху тел – даже его недюжинной силы было мало, чтобы справиться с целой толпой.
Бывший рыцарь слышал, что Рагх продолжает сражаться, слышал тяжелое дыхание вокруг, как вдруг знакомый голос окликнул его по имени.
– Дамон Грозный Волк! – прокричал мэр. – Прекрати сопротивление! Мы не хотим причинить тебе вреда! Мы хотим только, чтобы ты и твои друзья остались!
Дамон попытался ответить, но он лежал, уткнувшись лицом в песок, грудью навалившись на Фиону. Запах ее крови, пота и целебной мази бил ему в ноздри. Грозный Волк подумал о Рикали и ребенке и почувствовал прилив сил – он еще должен был увидеть их.
Освободив руки, бывший рыцарь поднял нападавших над собой, но даже его литые мускулы не смогли противостоять такому огромному весу. Он вновь упал, так что воздух вышибло из легких, и потерял сознание.
Когда Дамон очнулся, была ночь, через узкое высокое окно глядели звезды. Голова Грозного Волка раскалывалась. В камере он был один – Фиона и Рагх находились напротив. Рука Фионы была перебинтована, лицо и шея – намазаны мазью. Она неподвижно сидела на связке с одеждой, но глаза девушки оставались открытыми.
– Как он? – спросил Дамон, указывая на сивака.
– Жив. Спит.
Бывший рыцарь видел, что грудь драконида покрыта ссадинами, нога в двух местах перебинтована. Рагх неровно дышал.
Сначала Грозный Волк удивился, что пролежал без сознания столько времени. Ощупывая себя на предмет повреждений, он обнаружил несколько свежих чешуек на руках, а левая нога почти полностью покрылась ими. Дамона слегка лихорадило, и он предположил, что во время беспамятства перенес приступ, вызванный чешуйкой Малис, поэтому обморок затянулся так долго.
– Тюрьма, – горько сказал Грозный Волк. – Они бросили нас в городскую тюрьму.
– Только чтобы убедить вас остаться, – послышался знакомый недоброжелательный голос. Вслед за тем раздались удары кресала о кремень и вспыхнул факел. Осветив убогий коридор, мэр встал между двумя камерами. – Мы хотим, чтобы вы остались. Вы будете учить нас.
Дамон ухватился за прутья решетки и потянул их, проверяя прочность. «Со временем, – подумал он, – их удастся разогнуть».
– У вас есть имена, Дамон Грозный Волк, – произнес мэр. – А у нас их нет. И семей нет. И воспоминаний мало. Мы забыли, как жить. Мы забыли наших друзей. Нам нужно, чтобы ты научил нас.
– Отродья Хаоса! – сплюнул бывший рыцарь. – Проклятые отродья Хаоса! Просто моровое поветрие какое-то.
Мэр склонил голову:
– Думаю, мне бы хотелось научиться читать. У меня есть несколько книг. Полагаю, ты умеешь это и можешь научить меня. Может быть, я сделаю тебя своим помощником. – Мужчина сделал паузу. – Прежнего ты убил, – закончил он с сожалением.
Дамон зло затряс решетку. Он хотел, чтобы мэр поскорее убрался, – тогда можно будет сломать прутья и вырваться на свободу.
– Вы не имеете права задерживать нас в этом проклятом городе. И вам тоже нельзя здесь оставаться. По острову бродит нежить, оставшаяся после войны в Бездне. Они называют себя Воплощениями Хаоса и крадут ваши воспоминания.
– Ты, верно, говоришь о призраках, – спокойно произнес мэр.
– Да, о призраках. Это порождения Хаоса.
– Горящие глаза…
– Да, – подтвердил Грозный Волк. – Выпусти нас отсюда и…
– Призраки скоро придут сюда. Они приходят по ночам, когда становится холодно. – Мэр подошел почти вплотную к камере Дамона и поднял факел повыше, чтобы осветить фигуру пленника. – Я распоряжусь насчет обеда, Дамон Грозный Волк. Возможно, в мое отсутствие появятся призраки. Они убедят вас остаться в Бевовом Весле. Они всех убеждают – и ты это знаешь.
– Вероятно, заставляя людей забывать, они получают что-то полезное для себя, – присоединился к беседе проснувшийся Рагх. – Воруют воспоминания, пока ничего не останется, пьют память, словно вампиры – кровь.
– Призраки даже ран никому не наносят, – повернулся мэр к дракониду. – Единственное, что они заберут, – ваши имена. Они заставят вас остаться в городе. А с утра вы расскажете о мире и начнете учить меня читать книги… Ладно, пойду позабочусь о еде.
