Наши разговоры были ритуальным узором.
Если я нарушил его, то я бы ничего не добился, а только раздражал бы его.
Поэтому я выжидал нужное время, наслаждался ароматом цветов и делал вид, что мне в самом деле интересны дворцовые сплетни.
После четверти часа в разговоре возникла характерная пауза.
Далее мы должны были перейти к дискуссии.
После этого мы могли бы пойти куда-нибудь в достаточно уединенное место, чтобы поговорить о важных вопросах.
- Я всегда думал - наконец сказал Алверон, представляя тему нашей дискуссии, - что все имеют основной вопрос, кто они есть.
- Что вы имеете в виду, ваша светлость?
Я считаю, что все имеют какие-то вопросы, которые ими движут.
Вопрос, который позволяет им спать ночами.
Вопрос, который волнует их, как собаку со старой костью.
Если вы понимаете вопрос человека, он приближает вас к пониманию самого человека. - Он посмотрел искоса на меня, наполовину улыбаясь.
- В всяком случае, я всегда в это верил.
Я на мгновение задумался.
- Я должен буду с вами согласиться, ваша светлость.
Алверон поднял бровь на это.
- Как, так легко? - Голос у него был слегка разочарованный.
- Я ожидал от тебя некоторых возражений.
Я покачал головой, радуясь легкой возможности, чтобы представить тему из моих собственных.
- Я был обеспокоен этим вопросом уже несколько лет, и я полагаю, что буду беспокоиться об этом еще несколько лет.
Поэтому то, что вы говорите имеет для меня превосходный смысл.
- В самом деле? - спросил он с жадностью.
- И что же это?
Я рассматривал вопрос, говорить ли ему правду.
О своих поисках Чандриан и смерти моей труппы.
Но для этого не было никакой реальной возможности.
Это секрет все еще сидел в моем сердце, тяжелый, как большой гладкий камень.
Это была слишком личная вещь, чтобы сказать кому-то такому умному, как Маер.
Более того, это бы показало мою кровь Эдема Руэ, нечто, что я не сделал достоянием общественности при дворе Маера.
Маер знал, что я не знатного происхождения, но он не знал, что моя кровь настолько низкая.
- Это должно быть тяжелый вопрос, раз ты так долго его взвешиваешь, - пошутил Алверон, пока я колебался.
- Ну, я настаиваю.
На деле я хочу тебе предложить обмен - вопрос на вопрос.
Быть может мы сможем помочь друг другу с ответом.
Я едва ли мог надеяться на лучшее поощрение, чем это.
Я на мгновение задумался, осторожно подбирая свои слова.
- Где находятся Амир?
- Кроваворукие Амир, - Алверон мягко размышлял сам с собой.
Он искоса взглянул на меня.
- Я полагаю, что ты не спрашиваешь, кто сотворил их тела?
- Нет, ваша светлость, - сказал я мрачно.
Его лицо стало задумчивым.
- Интересно. - Я облегченно выдохнул.
Я наполовину надеялся, что он отмахнется ответом, сказав мне, что Амир были уже веками мертвы.
Вместо этого он сказал: - Я много изучал Амир, когда был моложе, знаешь ли.
- Действительно, ваша светлость? - сказал я, удивленный своей удачей.
Он посмотрел на меня и чуть заметная улыбка коснулась его губ.
- Не то, чтобы удивительно.
Я хотел быть одним из Амир, когда был мальчиком. - Он выглядел чуть-чуть смущенным.
- Но все истории темны, ты знаешь.
Они делали важные вещи.
Они сделали трудный выбор, к чему никто не был готов.
Подобные вещи пугают людей, но я считаю, что они были большой силой добра.
- Я всегда думал точно так же, - признался я.
- Только из интереса, какой была ваша самая любимая история?
- Атрейон, - немного грустно сказал он.
- Я не думал об этом в последние годы.
Я мог прочитать Восемь клятв Атрейона по памяти. - Он покачал головой и посмотрел в мою сторону.
- А ты?
- Атрейон немного кровав для меня, - признался я.
Алверон выглядел довольным.
- Они не назвали бы Амир кроваворукими ни за что, - сказал он.
- Татуировки Цирадае вряд ли были декоративными.
- Правда, - признал я.
- Тем не менее, я предпочитаю сэра Савиена.
- Конечно, - сказал он, кивая.
- Ты романтик.
Какое-то мгновение мы шли молча, поворачивая за угол и прогуливаясь мимо фонтана.
- Я был очарован им, когда был ребенком, - наконец сказал Алверон, как будто это признание было немного неловким.
- Мужчины и женщины со всей силой церкви за ними.
И это в то время, когда все атуранские силы стояли позади церкви. - Он улыбнулся.
- Храбрые, жестокие и не отвечающие никому, кроме себя и Бога.
- И остальных Амир, - добавил я.
- И, в конечном счете, понтификом, - закончил он.
- Я полагаю, ты читал его провозглашение, декламируя его?
- Да.
Мы пришли к небольшому выгнутому мосту из дерева и камня, а потом остановились в верхней части арки и смотрели на воду, наблюдая, как лебеди медленно маневрируют.
- Ты знаешь, что я нашел, когда был моложе? - спросил Маер.
Я покачал головой.
- Как только я стал слишком старым для детских рассказов об Амир, я начал задаваться вопросом о более конкретных вещах.
Сколько Амир было здесь?
Сколько было дворян?
Сколько лошадей могли они выставить на поле для вооруженных действий? - Он повернулся немного, чтобы оценить мою реакцию.
- Я был в Фелтоне в то время.
У них есть старые атуранские мендари (прим. нечто вроде "хранилища памяти" ), где они держат церковные записи для всех северных окраин.
Я просмотрел их книги в течении двух дней.
И ты знаешь, что я обнаружил?
- Ничего, - сказал я.
- Вы ничего не нашли.
Алверон повернулся и посмотрел на меня.
Выражение его лица содержало тщательно контролируемое удивление.
- Я обнаружил тоже самое в Университете.
- Казалось, как будто кто-то удалил там информацию об Амир из Архивов.
Не всю, конечно.
Но там было мало подробностей.
Я мог видеть, как Маер делает собственные выводы и это вызвало жизнь за его умными серыми глазами.
- И кто мог делать подобные вещи? - подсказал он.
- Кто мог бы сделать это лучше, кроме самих Амир? - сказал я.
- Это означает, что они все еще где-то здесь.
- Таким образом это твой вопрос, - Алверон снова пошел, медленнее, чем до этого.
- Где Амир?
Мы вышли на мост и начали обходить вокруг пруда, а лицо Маера было полно серьезных размышлений.
- Веришь, что я думал то же самое после поиска в мендари? - Спросил он меня.
- Я думал, что Амир, возможно, избежали участи предстать перед судом.
Ушли в подполье.
Я думал, может быть даже есть в мире Амир после всего этого времени, действующие в тайне ради высшего блага.
