Джек склонился над саквояжем, но не стал его открывать, а тоже отшвырнул в сторону.
– Как?
– Я не знаю. Попробуйте заглянуть в себя, попробуйте найти то, что делает вас стрелком, и откажитесь от этого. Если сможете. Я понимаю, это трудный путь. Но, возможно; это единственный путь.
– Не понимаю, – сказал Черный Стрелок, и Гарри мысленно к нему присоединился. – Ты не собираешься сопротивляться?
– Нет.
– И что ты хочешь мне этим доказать?
– Ничего.
– Думаешь, я не стану стрелять в безоружного?
– Если хочешь – стреляй.
Джек Смит-Вессон поднес руки к лицу, снял темные очки, уронил их на землю и растоптал каблуком. При неверном свете звезд его лицо казалось особенно бледными. Усталым.
Впервые за все время их знакомства с Гарри стрелок выглядел на свой истинный возраст, который, как подозревал волшебник, был отнюдь не маленьким. Следом за очками на землю полетела черная широкополая шляпа.
– Что делает стрелка стрелком? – вопросил в воздух парень в шляпе и с револьверами. – Неужели только оружие?
Вместо ответа Джек швырнул к его ногам сорванную с пояса кобуру.
Для Гарри это было дикое зрелище. Он видел своего спутника без шляпы и без очков, но никогда не видел его безоружным. Джек Смит-Вессон даже спал, не снимая своих револьверов.
В голове вертелась только одна фраза, причем Гарри не мог понять, откуда она взялась. Мысль казалась чужой и в то же время очень верной. Подходящей к нынешней ситуации.
Мир сдвинулся.
Черный Стрелок крутанул левый револьвер на указательном пальце и быстрым, отточенным движением вогнал его в кобуру. Правый револьвер по-прежнему был направлен на Джека.
Да что же он делает? – подумал Гарри.
Словно отвечая на его незаданный вопрос, стрелок заговорил.
– Я, Джек Смит-Весс… Я, Джек Смит, – тут же поправился он, – бывший стрелком из рода стрелков, служителем ордена Святого Роланда, Патроном в Его патронташе, ныне отказываюсь от пути револьвера.
– Ты предаешь свои убеждения? – презрительно спросил Черный Стрелок.
– Нет. Просто меняю приоритеты. В свете открывшейся мне информации… Наш мир больше не нуждается в ордене. Более того, наш орден стал опасен для мира. А я, признаться честно, слишком стар. Мне надоело стрелять в людей.
– Просто ты утратил веру.
– Возможно.
– Ты предал все поколения стрелков, что были до тебя.
– Возможно.
– Ты стал слишком слаб. Ты позволил эмоциям взять верх над рассудком.
– Тогда стреляй.
Револьвер в руке Черного Стрелка ходил ходуном. Гарри прикинул, что, если парень сейчас нажмет на курок, он с равным успехом может поразить и Джека, и самого Гарри, а также любое из деревьев, находящихся на этой стороне полянки.
Но Черный Стрелок никогда не стрелял первым.
Джек исходил много дорог, и опасность была его спутницей, а смерть была его даром, и он раздавал ее без колебаний.
Он продавал свои револьверы за деньги. Иногда одного его присутствия хватало, чтобы дело не дошло до стрельбы, но, когда получалось иначе, он не терял времени на размышления. Он дарил свинец тем, кто был достоин смерти, и тем, кто, возможно, ее не заслуживал.
Он дрался в дремучих лесах, бескрайних степях и высушенных ветром и солнцем пустынях. Он дрался на отвесных горных склонах и на заснеженных равнинах, в болотах и подземельях. Он дрался в маленьких деревнях и в больших городах. Он убивал людей, простолюдинов и аристократов, он убивал гордых орков, воинственных гномов и утонченных эльфов. Он сражал чудовищ, перед которыми пасовали целые армии. И с армиями он бился тоже.
Некоторые народы верят, что все люди, которых человек убивает в течение жизни, в загробном мире становятся его слугами. Если это верно, Джек наколотил народу на собственную загробную страну.
Но ему все это смертельно надоело. Угодив в ловушку на горной вершине, Джек получил передышку, которой у него раньше никогда не было. Впервые получив время на осмысление своей жизни, Джек усомнился в правильности пути револьвера, и то, что он узнал позже, только усиливало его сомнения.
Так что его решение нельзя было назвать спонтанным. Разговор в прокуренной комнате явился лишь последней каплей, тем самым перышком, что ломает спину верблюду.
Он устал.
И просто хотел отдохнуть.
Черный Стрелок уронил револьвер и с удивлением посмотрел на свою руку, внезапно предавшую своего владельца. Он схватился за левую кобуру, негнущимися пальцами вытащил оружие, но не смог навести его на Джека.
Руки не слушались.
Он упал сначала на колени, потом на четвереньки. Шляпа слетела с его головы, и Джек впервые увидел лицо своего противника.
Свое собственное лицо.
Джек вынул из кармана пачку сигарет, зажигалку и закурил.
– Я понял, – сказал Черный Стрелок.
Зато я ни черта не понял, отметил Гарри. И вряд ли уже пойму.
Пока Джек курил, Черный Стрелок ползая по поляне, собирая разбросанное ими обоими оружие. Он сложил все четыре револьвера в саквояж стрелка, выпрямился во весь рост, нахлобучил на голову шляпу…
И исчез.
Словно его черный «стетсон» с помятыми полями внезапно превратился в шапку-невидимку.
– Можешь вылезать из кустов, Гарри, – сказал Джек, даже не повернув головы. – Я же говорил, что ты никак не сможешь помочь.
– Ты знал… что так будет?
– У меня были основания это предполагать, – сказал Джек. – Но твердой уверенности не было.
– Он ушел навсегда?
– Да.
– А как же ты? В смысле что ты теперь будешь делать?
– Не знаю. А ты?
– Хотелось бы покурить, – сказал Гарри. – А потом… Думаю, у нас есть время, чтобы все решить.
– Похоже на то, – улыбнулся Джек. – Теперь времени нам хватит.
Неужели это конец моих приключений?
Одиссей при виде далекого берега Итаки
Времени им действительно хватило – Горлогориус появился в Подмосковье только через неделю.
На даче Ирининых родителей Горлогориус застал просто идиллическую картину.
Гарри, в одних только шортах, валялся в шезлонге, подставляя солнечным лучам свое бледное и не слишком мускулистое тело, и пил пиво из запотевшей, только что с холода, бутылки. Неподалеку от него обнаружился мольберт, за которым стояла миловидная девушка. Горлогориус заглянул ей через плечо и обнаружил фантастический пейзаж, не имеющий к подмосковному саду никакого отношения.
