- Давай вот подъедем, ты меня оглядишь как следует и сам скажешь. Хочешь чаю, кстати?
- Нет. Домой надо ехать, обедать и делом заниматься.
- Ты же в отпуске!
- Да так, небольшой срочный ремонт, чтобы в этом доме можно было прожить еще месяц. Наша хибара еще при царе построена и не надо долго гадать, чтобы понять, в каком она состоянии.
- Это да. – согласилась Юлия. – Вот мой дом – двадцать пятого года постройки. Выглядит вроде нормально… А на деле? Двор развалился почти, нижний венец сруба сгнил, скоро дом перекосит.
- Плохо это, ремонтироваться надо скорее… хотя, нижний венец… боюсь, дому осталось стоять не так-то долго.
- Ладно, это моя проблема. Вот и приехали. – сказала она. – Ну так как, будешь оценивать образ или как?
- Ну давай, оценю.
Леонид вышел из машины и критически оглядел ее. Короткая стрижка, «недокаре» с челкой, невзрачный средне-русый цвет волос, приятные тонкие, немного заостренные черты лица. Хрупкая фигурка упакована в непонятного то ли серо-голубого, то ли светло-фиолетового цвета блузку с голубой лентой на воротнике и короткую черную юбку. На первый взгляд – не за что зацепиться глазу, сразу бросается во внимание только яркая лента на блузке. Но стоило посмотреть чуть дольше, как вся эта невнятная неяркость складывалась во вполне внятную картину – по-видимому, девушка просто любит пастельные тона и не хочет быть попугаем, а чтобы хоть что-то выделялось на этом блеклом фоне, прицепила эту дурацкую ленту, еще бы пионерским галстуком ее повязала, ё-моё…
- Ну и как тебе? – выжидающим тоном спросила Юлия. – Что это значит? Почему я одета именно так и именно так накрашена и подстрижена?
- Ну, любишь просто неярие цвета, и все. А чтобы хоть что-то в глаза бросалось, прицепила эту ленту.
- Не совсем так. – Юлия подошла ближе к нему и уселась без всякого стеснения на капот «девятки». – Духи унюхал?
- У меня летом в жару вообще всякий нюх пропадает.
- Печально, но пусть. В одном ты прав, лента – для привлечения внимания, должно быть какое-то яркое пятно, подчеркивающее все остальное. А в остальном – образа ты, конечно, не понял.
- Я же мужик. Откуда мне разбираться в этих ваших женских штуках?
- Искушенные мужики разбираются, тем не менее. И у многих из них какие-то свои особенности чтения этих образов, хотя есть и какие-то общие правила. Какой я тебе кажусь?
- В смысле? – покосился Леонид.
- Моего прошлого, моих личных качеств, моего отношения к каким-то вещам.
- Ну… Серьезная ты. На все есть свое мнение, может, не на все, но на многое.
- А больше?
- Ничего не могу сказать. Что ты меня мучаешь?
- Ладно, не буду. – Она слезла с капота машины и прошлась вокруг. – Такой «средний» русый цвет волос в сочетании с холодными пастельными тонами – серым, голубым, фиолетовым, бледно-зеленый, впрочем, тоже подойдет – дает образ спокойной, рассудительной и вместе с тем доброй и ласковой женщины. Я никого не изображаю, я такая и есть, это и хочу показать. Поэтому и яркого на мне ничего нет, и волосы я не крашу. Выгодно еще тем, что меня так меньше замечают пустые люди, которые, как сороки, кидаются на блестяшки и побрякушки. Думают «вот, еще одна мышь мимо проплыла, надела короткую юбку и думает, что сейчас все у ее ног будут, ага, накось, выкуси». Я не нужна им, а они не нужны мне, и мы таким образом не пересекаемся. Опасность так-то идет только от пикаперов, но, в конце концов, пикапом не от большого ума занимаются, и я этим спортсменам всегда могу прямо намекнуть пойти поискать другой снаряд. Видишь, как это получается выгодно? Своим внешним видом я прямо говорю окружающим, какая я есть, и те, кому мы взаимно неинтересны, проходят мимо, не надо им ничего объяснять, время на них тратить.
- Целую философию развела. И не могу не согласиться.
- Ну, а как ты хотел?
- А тебе самой-то хочется так выглядеть? Или ты этим образом только демонстрируешь личные качества?
- Выглядеть я могу, Леонид, как захочу. Ты думал, у меня весь шкаф забит целиком только сиреневыми блузками и голубыми свитерами? Что из косметики только пудра и тушь для ресниц? Успокойся, образов, которые я примеряла и которые мне так или иначе подошли, очень много. У меня есть и платья всех цветов радуги, фасонов и любой длины, и туфли на огромных шпильках, и ажурные колготки, и много чего еще. У меня тряпок больше, чем у моей сестры-певицы. И побрякушек целый сундук. И накраситься я могу как угодно. Другая тема, что я не делаю этого, если не вижу на то причины. Причина тоже любая может быть. То, что ты сейчас видишь на мне – просто основной стандарт, повседневный. Я разная бываю. Внешне. А вот внутренне – всегда была собой. Я никогда ничего не изображаю, запомни, по одежке только встречают. Просто не люблю без причины людям шаблоны рвать.
- Да ты, я гляжу, та еще шмоточница! Хорошо, видать, на своем фрилансе зарабатываешь.
- Шмоточница? Не очень. «Всех цветов радуги» - это я так, образно выразилась. Зарабатываю да, прилично. Но об этом как-нибудь в другой раз, ладно?
- Ладно. Поеду делать свой ремонт. – слукавил Леонид. – Если еще пересечемся, расскажешь?
- А ты просто приходи ко мне, я почти всегда дома.
- Что – вот просто так взять и приходить?
- У меня может быть бардак дома, так что лучше предупреди за полчаса хотя бы, что придешь. Давай, до встречи. Воздушный поцелуй тебе послать или тебя это смутит и вселит ложные надежды?
Он только хмыкнул, сел назад в девятку и неспешно покатил домой в Комриху.
- Ну и где ты шлялся? На часы смотрел? – сердито спросил Сыч, увидев входящего в дом друга.
- Гулял. – коротко ответил Леонид.
- Где? Имена, пароли, явки?
- Не много ли хочешь? – огрызнулся он. – Есть в доме что-нибудь искусать или мне переться за бичпакетом?
- Есть, там Дана что-то сварила, только я не смотрел, я жрать не хочу. Я тебя ждал, когда уже копать пойдем… а теперь мне и самому на хрен не надо. Сейчас пойду, куплю пива и буду бухать.
- Ладно. – согласился Леонид. – Потом тебе расскажу. Пойду один копать.
- Чего это ты один пойдешь?
- Мы сюда копать или бухать приехали?
- Да ладно, ляд с ним, с копанием. Но это на сегодня. Только попробуй завтра куда-нибудь удрать. Закопаю.
- Лады. Но вообще-то ты сам меня с утра из дома вытурил. Тем более что я все равно поздно бы вернулся, на Фестивальной пробка.
- Пробка? Здесь?
- Да. Там какой-то спятивший придурок выкатил на улицу пугать людей свой ископаемый ЗиЛ, который посреди дороги встал и ни в какую.
Когда Леонид первый раз оказался здесь, его весьма удивило обилие машин марок и моделей, которые в его родном Нижнем увидишь раз в квартал. Тогда как по Серым Водам еще вполне бодро бегали ГАЗы-69, известные по кличке «бобик», Москвичи почти всех моделей, кроме совсем уж древних, сороковых-пятидесятых годов, за несколько дней он минимум два раза видел на улице 21-ю Волгу, причем две разные, среди маршруток здесь сохранился КавЗ-3270, ходивший как раз по 45 маршруту, в Кувецкое поле, не счесть было «копеек», «двоек» и «троек», и нередко на всем этом колесном добре висели старые советские номера. Бывало, белые, восьмидесятых-девяностых годов, а бывало, и черные. Желтых послевоенных, правда, уже не было.
И ведь это область, а в области старые машины исчезают быстрее, чем в центре. Их и меньше по определению, и ремонтировать здесь их сложнее. Сколько же тогда музейных экспонатов катается в самом Керыле?..
XI
- Нет, ты не совсем понял сути. Главное в нем – это, как тебе сказать, атмосфера. Сюжету как таковому там необязательно быть, это же не приключения, не фантастика, не детектив, это повседневность – она и показывает повседневную жизнь, в которой вроде бы ничего примечательного и не происходит. Ну, по крайней мере такого, чтобы по этому можно было снять фильм, по одному этому.
- Но я все равно не понимаю, кому это интересно. – отбивался Кореец. – Ну сидят они, пьют чай постоянно, говорят о всякой чепухе, что в этом полезного?
