На этом Владимир сбрасывает вызов и возвращается к «кексикам». Единственная отдушина в тяжелых буднях наследника императорского престола и негласного главы Третьего отделения.
* * *
Усадьба Деймона Настьева пустует.
Я прилетаю на своих крыльях. Поляницы со мной просились. Не взял. Как-то мне не по душе, что мои избранницы все еще воюют. Не в том возрасте они, и вообще девушки, симпатичные девушки. С другой стороны, поляниц еще придется таскать убивать Высших. Будут сильнее — больше шансов не угодить под нож очередного зарвавшегося князька.
Как говорится, хочешь мира — готовься к войне.
Приземляюсь сразу на террасу, между беломраморных колонн. Оглядываюсь в недоумении. Ожидал встретить десятки ощетинившихся автоматами дружинников. Но во дворе никого, только садовник стрижёт кусты. На меня внимания не обращает, дедок занят работой, что ему всякие демоники и князи, намного важнее заработать себе на хлеб с повидлом.
Делать нечего, вхожу в просторный холл.
— Ты пришел, убийца, — встречает меня глухой голос.
Громыхают железные сапоги, словно гудят машины для ремонта дорог. Из-за межкомнатной арки выходит двухметровый рыцарь в полной броне. Чернобулат закрывает тело. Блестит стальная кираса с начищенными наручами. Лицо скрывает железная маска — оскал бурого медведя. В правой руке рыцарь держит тяжеленную секиру.
— Мишка Барни, представься, — фыркаю.
— Сомен Настьев, — «железный» показывает на меня секирой. Свободной рукой он снимает маску медведя, отведя ее вбок. Показывается невыспавшееся лицо парня с мешками под глазами — Дворянская честь требует убить тебя или умереть.
— Ммм…ясно-понятно, — оглядываю пустую гостиную за спиной «мишки». — Судя по тому, что ты отослал всех безопасников, а вместе с ними и обслугу, то собрался только умереть.
Сомен поджимает искусанные губы.
— Не хочу напрасных жертв, — лезвие секиры вспыхивает красным огнем. — Тебя не остановить обычным солдатам.
— А ты, значит, у нас необычный? — усмехаюсь. — Залез в консервную банку и почувствовал себя Тони Старком?
— Кем? — хлопает он глазами.
— Ай не важно, — отмахиваюсь. — А садовника за что не пожалел?
— Он глухой, — бурчит Сомен. — Не понял меня. Битый час пытался ему донести, и ты пришел.
— Извините.
— Готовься, убийца.
Сомен решает не сжигать дом, он бросается в рукопашную. Огромная громада мигом оказывается близко, взмах покрытого пламенем топора. Выставляю навстречу Когти, вспыхивают яркой синевой разрушительные поля.
Хржрр.
Стон разрезаемого металла наполняет холл. Огненное полотно топора отваливается и падает с грохотом на пол, разбивая кафель. В латных рукавицах Сомена остается лишь рукоятка.
Дворянин ошарашенно смотрит на разрушенное оружие. В ужасе он шагает назад, но я не намерян отпускать его. Делаю скоростной рывок к «железному человеку». Острые Когти пронзают латы плеча без сопротивления.
Пробив доспехи, надавливаю совсем чуть-чуть, не потрошу дворянчика. Он падает, разрез в броне заливает кровью.
— Добей, убийца — хрипит Сомен.
Я лишь смахиваю брызги с Когтей ему в лицо.
— В чем смысл торопиться умирать? — наступаю ему лакированной туфлей на нагрудную кирасу. — Это всегда успеется. Да и глупо жертвовать жизнью ради выдуманной чести. Ведешь себя, как волнистые попугаи, — те птички от любого стресса гибнут. Даже если просто накричать на них.
— Попугаи?! — кричит дворянин. — Отрубил голову моему отцу, а теперь измываешься?
— Если Деймон предал собственную семью, как еще я должен был поступить? Расскажи, пожалуйста.
— Это ложь!
Я убираю ступню с его брони. Достаю мобильник, включаю диктофон. Из динамиков раздается жужжание молний и стоны боли:
- Не-е-ет, прошу!
- КТО. ТЕБЯ. НАНЯЛ?
Гром и истошный визг:
- И-у-а-а-а!…Люди князя…
- Издеваешься?! Какого, в жопу, князя?!
- Ува — а–а! Настьев…Деймон…
Убираю телефон в карман пиджака. Чуть не сую в карман брюк по привычке. Мне недавно София намекнула, что по этикету в карманах брюк не следует носить ничего, кроме мелочи. Вообще, раз я теперь князь, придется нанять учителя культурного поведения. Сам не справлюсь.
Но что-то я отвлекся. Только что же раскрыл сыну, какой его отец подонок.
Сомен совсем мрачнеет, тоски в глазах — хоть ложкой черпай. Одно дело — мстить за крутого батю, блюстителя чести, столпа праведности и справедливости, совсем другое — гибнуть в расцвете лет из-за косячного папашки.
Без тени усмешки сообщаю:
— Выбор очевиден. Либо мстить за лжеца и заговорщика, либо попытаться перевесить папашины ошибки своими достижениями.
— Как этого добиться? — морщится он.
— Возможностей полно, — пожимаю плечами. — Трудись на благо Дома, показывай образец мужества и стойкости. И, возможно, когда-нибудь младшие рода перестанут вспоминать Деймона, как опустившуюся сволочь, в первую очередь, он будет отцом достойного дворянина Дома Бесоновых.
Сомен зыркает в мои черные глаза:
— Присоединиться к тебе? Серьезно?
— Хе, какой наивный. Так я тебя сразу и принял к себе, — подхожу к входной двери, выглядываю — садовник так же придает кустикам форму, больше никого. — У тебя будет испытательный срок в полгода. Ты уедешь в Кандагар, поможешь восстановить разбитые бомбежками предприятия, наладишь добычу экспортного торфа, проведешь аграрную реформу. Всё под чутким руководством княгини Софии Бородовой. Не справишься с ее поручениями — ты мне и за бесплатно не нужен.
Кряхтя, Сомен поднимается. Его шатает, стальная рукавица, зажимающая рану на плече, окрашивается в багровый цвет.
— Сначала вскрываешь меня, а потом предлагаешь присоединиться к демонскому Дому?
— Не предлагаю, — криво улыбаюсь. — Либо соглашаешься, либо я тебя добиваю. Решай сам, насколько дорога твоя жизнь. Хочешь, чтобы о тебе никто никогда не вспомнил, а твой отец остался в памяти предателем-посмешищем? — поднимаю объятые разрядами Когти. — Велком.
Мы встречаемся взглядами. Хоть парень и слабак, но яйца имеет, да и мозгами не обделен, по словам Аллы. Притом лишен кровожадности и вообще, у него характер хомячка, опять по мнению княжны. Убить невиновного мне претит. Лучше сослать его туда, где он не сможет навредить. Пускай поднимает сельское хозяйство Афгана. У Софии планы на наращивание рынков сбыта кандагарских фруктов и орехов. Гранаты и миндаль потекут куда-то на север.
Сомен убирает руку с плеча и смотрит на окровавленные пальцы. Рукавица красная, а лицо бледное. Глаза испуганные. Не воин парень, совсем нет. Хоть и выучился махаться секирой, но убийства не его призвание. Сразу видно.
— Примите меня в Дом Бесонова, князь, — опускает передо мной голову дворянин.
— Через полгода посмотрим, — отворачиваюсь я и шагаю за порог. — Пока пакуй вещи. Панамку не забудь.
* * *
Следующая моя остановка — небоскреб «Идиомы».
Влетаю в окно на сороковом этаже. Меня уже ждут. Сербина одна в кабинете, пернатая подготовилась: освежилась духами, макияж на лице обновила точно, распушила новые волосы до плеч — золотистые и волнистые, как прибой на южных островах.
— Перун, — кидается американка ко мне. Обнимает за черную шею, прижимается сочной грудью. Лифчика под обтягивающим свитером и в помине нет. — Так скучала, так скучала!
Хлопаю пернатую по упругим ягодицам, выпяченным под черной юбкой.
— Весу что ли прибавила?
— А с кем мне его сбрасывать? — надувает щечки Сербина. — Может, хоть теперь захочешь?
— Запросто, — звонко хлопаю по жесткому попцу, и пернатая с визгом подскакивает на месте, зарываясь носиком мне в шею. — Совместные тренировки быстро обточат твое мясцо.
— Тренировки бывают разные, — воркует в мою демонское ухо пернатая.
Вздыхаю:
— Спортзал, Сербина, речь чисто про спортзал. Прекращай сосками меня колоть. Давай сядем и поговорим, как нормальные люди.
