А потом серая молния бросилась из кустов прямо на медведя. Оглушенный повторным столкновением с щитом, косолапый не успел ничего сделать в момент, когда челюсти волка сомкнулись на его горле. Обычному серому зверю такое едва ли было под силу. Но оборотней питало Отражение, и укус их мог пробить не то что шею медведя, но и медвежий череп. Несколько секунд косолапый метался по поляне, тщетно пытаясь избавиться от висящего на нем волка, а потом рухнул, заливая все вокруг кровью. Санитар леса отпустил добычу и завыл, поднимая морду к небесам. А потом потрусил куда-то прочь.
Саша опустилась на корточки, чувствуя, как дрожит и тихо скулит теперь уже не стоящий, а лежащий рядом Серый. Пса, видимо, медведь все-таки успел как-то достать, и теперь из его разорванного бока шла кровь. Саша безотчетно прислушалась к своим ощущениям, удерживая пса за холку.
Глубокая рана. Но ничего серьезного не задето, только мышцы и несколько кровеносных сосудов. Крупных. Она знала, каким заклинанием остановить кровь и подзатянуть рану так, чтобы потом естественная регенерация быстро взяла свое. Но никогда раньше этого не делала. Мелкие ссадины на товарищах не в счет, то было просто дурачество.
Оборотни неспособны исцелять. С такой раной сам Серый может и справится. А может и нет.
Саша вздыхает про себя и закрывает глаза, улавливая нужное ощущение и нужный образ. Формулы и слова ей никогда не помогали. Только образ, чувство. Впрочем, Серафим говорил, что это вполне нормально. Она ловит желанное ощущение, словно бы отдает мысленный приказ реальности и открывает глаза, вливая в него силу. Позволяя энергии, теплу, зарождающемуся где-то глубоко внутри течь по рукам, по воздуху — и по телу пса. Секунда, другая, и прямо на ее глазах кровь перестает идти, а рана Серого уменьшается едва ли вдвое, затягиваясь тонким рубцом.
Саша устало садится прямо на землю, убирая окровавленную ладонь от бока пса и понимает, что на нее смотрит стоящий совсем рядом оборотень, комкающий в руках куртку.
— Прости, я не хотел тебя отвлекать. Я увлекся погоней за зверем, — Анатолий морщится, — и вон что вышло.
— Медведь — ваша добыча.
— Наша, — качает головой оборотень. — Я мог и не успеть его убить. Шатуны здесь редкость, и я не искал его, искал кабана и упустил. Серый — мой друг, — Анатолий сам садится на корточки. — Удивительно верное и умное создание. Охота захватила мой разум. Такое бывает нечасто, но бывает. Я приношу свои извинения.
— Все закончилось, — Саша знала, что потом эмоции догонят ее. Наверное. Но сейчас она чувствовала удовлетворение. Словно не оборотень перегрыз горло шатуну, а она сама убила того зверя, что преследовал ее совсем в другом лесу. Наконец-то.
— Мало кто от шатуна не сбежит, — с уважением говорит оборотень. — Грозный зверь. Если спину подставишь — то жизни лишишься. Так вообще со всем зверьем. Пока в лицо смотришь — можешь сражаться, как побежишь — чуют страх и вонзают в спину зубы.
Он говорит рваными фразами, и только сейчас Саша понимает, что тот самый двойник в некотором роде и есть Анатолий. Они неразделимы, и именно зверь поддерживает жизнь в человеке. В Обращенном. Понимает, что адреналин бежит по жилам оборотня, чей двойник еще совсем недавно видел лишь близость зверя и искал одну только возможность вонзить в него клыки, бежит по венам существа, только что убившего царя леса, которому веками поклонялись и которого веками задабривали люди. И что дразнящая разум ярость течет и по ее собственным жилам.
Пусть охота вышла не совсем такой, как предполагалась — могучая добыча была повержена, и, в итоге никто не пострадал. Рана Серого медленно покрывалась свежей кожей. Через пару дней о ней напомнит только шрам под мехом.
Саша кидает взгляд на медведя.
— А с ним что? Оставим здесь и пойдем искать кабана?
— Зачем? — удивляется оборотень. — Сниму шкуру, мясо поедим и поджарим, с собой возьмем, часть на Дальний рубеж отнесем, а остальное пусть звери лестные глодают. Зачем кабан, когда есть медведь?
— И то верно, — Саша против воли улыбается. Кажется, охотничий азарт короткой схватки разогнал все страхи и тревоги, жившие в ее разуме последние дни.
— Пойдем, покажу как зверя свежевать, — оборотень достает из рюкзака нож с широким лезвием. — Вдруг пригодится когда, навык-то полезный.
После короткого колебания Саша кивает. Не то чтобы она правду считает, что ей это когда-нибудь понадобится. Но увидеть, как зверь из кошмаров перестает существовать, она точно не против.
Глава 4
— Ты готова? — на чердаке появилась голова Ани.
— Смотря к чему.
Саша отложила книжку по каким-то весьма архаичным целительским чарам, одолженную у виденного с утра Анатолия. Зачем оборотню книга по целительству, которым их племя никогда не владело, она не имела ни малейшего понятия. Но какая, в сущности, разница? Читать все равно было интересно, пусть о значении некоторых слов можно было только догадываться.
— Обновление щита. Скоро закат.
— Тогда — да. Какие-то условия?
— Да никаких, — Аня пожимает плечами. — Сам по себе ритуал простой как три копейки, ничего ни чертить не надо, ни говорить — тебе. Отец поведет, а мы силу вливать будем. И кровь.
— Кровь? — Саша насторожилась. Ритуалы на крови могли обернуться неприятными последствиями для тех, кто их проводил.
— Расслабься, — Аня наконец поднялась на чердак целиком. — Кровь нужна на ритуальный камень, он у нас центр защиты и аккумулятор энергии, сам на чары выберет сколько надо. А то без этого полночи проторчим. Не переживай — не скормлю я тебя щитам. Ты — нормальная, Саш, пусть и не из наших. Пока.
— Нормальная? Это комплимент?
— Пожалуй, — Аня усмехается. — Я помню, что ты не стала панику поднимать, когда мы с тобой Раинскую видели.
— Кого?
— Надежду Раинскую. Ну, помнишь, ту женщину с ребенком, что придурок Азамат глуханул?
— А. Да. Она здесь?
— Была. Пообщалась с Андреем и уехала куда-то в Абхазию. Но, надеюсь, что не пропадет. Малой ее — человек, но всякое в жизни бывает.
— Человек, говоришь… Слушай, — Саша еще вчера спросить хотела: — я так смотрю, тут почти все — Обращенные?
— Ну да. Маги только мы с тобой, да Матвей с Андреем. Ну что, идем? Отец все подготовил, пора.
— Идем, — Саша поднимается, откладывая книгу в сторону, провожая взглядом спину отправившейся вниз Ани.
Почему-то ей показалась, что подруге не слишком понравился этот вопрос.
Ритуальный камень находился на некотором удалении от жилой поляны. По дороге к нему Саша успела пройти и берегом реки, и несколькими лесными тропами. Хотя в итоге они с Аней все равно вновь вернулись к реке, переправились через нее по бревенчатому мосту и взобрались по почти отвесной и малозаметной тропинке прямо на вершину лесистого холма.
— Пришли, — объявила Аня, когда они, наконец, достигли очищенной от растительности площадки под соснами, смотревшимися здесь на удивление органично, хотя нигде больше вокруг вечнозелёных деревьев Саша не видела.
Подруга могла бы ничего и не говорить. Саша и так ощущала нахождение совсем близко необычного, словно бы живого, сосредоточия огромной силы. Она бросила взгляд через Изнанку и усмехнулась про себя. Камень и правду был центром защиты — и при том находился за ее пределами. Занимательное колдовство маскировало его присутствие и назначение, но все же Саша хорошо различала тянущиеся от купола за рекой ниточки силы. Судя по всему, кто-то использовал принцип подобия, и в центре купола где-то на земле был еще один камень, брат-близнец этого, испещренного линиями и символами. Только меньше и куда менее заметный.
— Интересное решение, — пробормотала она.
В тех немногих книгах, которые Саша успела прочесть по защитным ритуалам, говорилось о том, что такие ритуальные предметы для фокусировки вливаемой силы проще было располагать прямо под куполом чар, которые они должны были питать, а не в сотнях метрах за ними.
