пестрел цветущими купами садов, и даже кипарисы были украшены разноцветными гирляндами. Даже отсюда, издалека, можно было рассмотреть широкие площади и зелёные улицы, и фонтаны. Безостановочно звонили колокола храмов, а флюгерные петухи, как один, указывали на дорогу, по которой вот-вот должны были прибыть наши путешественники…
— Здесь наверняка живут счастливейшие в мире люди! — предположил Тинч. — По крайней мере, я не наблюдаю ни фабрик с их трубами, ни трущоб, ни свалок…
Всадники построились ромбом: впереди сэр Бертран, за ним Тинч и Леонтий, замыкала кавалькаду Ассамато.
Спустившись с горочки, они наткнулись на плакат, вывешенный прямо среди дороги:
"ВСЁ ВО ИМЯ ЧЕЛОВЕКА, ВСЁ ВО БЛАГО ЧЕЛОВЕКА!!! — гласила надпись на плакате и, ниже:
КТО ТЫ —
ЭТОТ ЧЕЛОВЕК?..
ИЛИ ТЫ — КАЖДЫЙ ЧЕЛОВЕК?!!
И, ещё ниже:
"ТОГДА,
ТЫ ДОЛЖЕН ЗНАТЬ СЛЕДУЮЩЕЕ:
СОГЛАСНО ЗАКОНАМ ГИСТРИО, В СТОЛИЦЕ ТАРОККАНИИ ЗАПРЕЩЕНО:
— ПРЕБЫВАТЬ ЛИЦАМ В ГРЯЗНОЙ И ПАЧКАЮЩЕЙ ОДЕЖДЕ!
— ЗАНИМАТЬСЯ ПОПРОШАЙНИЧЕСТВОМ!
— СОЗДАВАТЬ АГРЕССИВНО НАСТРОЕННЫЕ ГРУППЫ ГРАЖДАН!
— НЕ СОБЛЮДАТЬ ДРЕСС-КОД!
— ЗАНИМАТЬСЯ ГАДАНИЯМИ И МАГИЕЙ!
— ПОЛЬЗОВАТЬСЯ УСЛУГАМИ АБОРТАРИЕВ!
— ВВОЗИТЬ И УПОТРЕБЛЯТЬ ГЕННО МОДИФИЦИРОВАННЫЕ ПРОДУКТЫ ПИТАНИЯ!
— КУРИТЬ И ПОТРЕ***** ОСТАЛЬНЫЕ НАРКОТИКИ!
— ВЫСАСЫВАТЬ КРОВЬ!
— ХОДИТЬ НА ЧЕТВЕРЕНЬКАХ!
— ОБМАЗЫВАТЬСЯ ФИОЛЕТОВОЙ КРАСКОЙ И ГОЛЫМ ВЫБЕГАТЬ НА УЛИЦУ!
— ПРОПОВЕДСТВОВАТЬ!
— ВЪЕЗЖАТЬ НА ОСЛИКАХ!
— РАСПЕВАТЬ СЕРЕНАДЫ!
— ГУЛЯТЬ ПО НОЧНОМУ ПАРКУ И ЛЮБОВАТЬСЯ ЗВЕЗДАМИ!
— РАЗГР***** КОГТЯМИ ЗАХОРОНЕНИЯ МЕРТВЫХ!
— КУСАТЬСЯ БЕЗ ПРИЧИНЫ!
— ЕСТЬ МЯСО ИЛИ РЫБУ!
— ЛАКАТЬ ВОДУ ЯЗЫКОМ!
— ПАРКОВАТЬСЯ В НЕУСТАНОВЛЕННЫХ МЕСТАХ!
— СОВЕРШАТЬ НЕЗАКОННЫЕ СДЕЛКИ!
— ГУЛЯЯ ПО ГОРОДУ, НЕ ОБРАЩАТЬ ВНИМАНИЯ НА ПАМЯТНИКИ!
— ФОТОГРАФИРОВАТЬ МЕСТНЫЕ ДОСТОПРИМЕЧАТЕЛЬНОСТИ!
— НЕ ОПОВЕЩАТЬ СООТВЕТСТВУЮЩИЕ ОРГАНЫ!
ЗА ВСЕ ЭТИ И ИМ ПОДОБНЫЕ НАРУШЕНИЯ — КЛЕЙМЕНИЕ НА ЛОБ, А В СЛУЧАЕ ПОВТОРНОГО НАРУШЕНИЯ — РАССТРЕЛ НА МЕСТЕ БЕЗ СУДА И СЛЕДСТВИЯ!
ВСЁ, ЧТО НЕ РАЗРЕШЕНО — ЗАПРЕЩЕНО!!!
Примечание (мелкими буквами):
Для иностранцев возможны исключения.
СОБЛЮДАТЬ ЗАКОНЫ ГИСТРИО — ПОЧЁТНОЕ ПРАВО И ОБЯЗАННОСТЬ ЧЕЛОВЕКА, ЕСЛИ ОН КАЖДЫЙ ЧЕЛОВЕК!
РАЗВЕ ВЫ НЕ ЛЮДИ?!!"
— Прав Шершень! По-моему, это одновременно низ цинизма и верх идиотизма. То ли Вавилон, то ли Ершалаим… — констатировал Леонтий. — Интересно, кстати. Кое-что явно почерпнуто из Уэллса, в переводе… не помню чьём, страница была вырвана… Кстати, похоже, нас здесь давно ждут.
2
Две дороги огибали плакат — слева и справа. Сразу за ним, в тени плаката кавалькаду встретила группа людей, человек десять, облачённых в костюмы испанских латников эпохи конкистадорских походов, в сплющенных с боков стальных шлемах, вооружённые алебардами.
Вперед вышел невысокого роста и полноватый человечек с узким лицом и стеклянными глазками. Перо на его круглой шляпочке, напомнившей Леонтию афганскую "пуштунку", указывало на то, что перед ними, очевидно, чиновник, а, судя по недовольной физиономии — чиновник достаточно высокого ранга.
В руках его появилась истрепанная пачка листов бумаги, куда он время от времени заглядывал и кисло морщился.
— Наконец-то! — вместо приветствия, бросил он и поменял листы местами.
Стеклянными… (или, быть может, фарфоровыми?) как у куклы глазами окинул приезжих.
— Кто из вас сеньор Микротус?
Путники переглянулись и смолчали.
— А кто сеньор Сурикатус?
— Досточтимый сеньор чиновник! — подал голос сэр Бертран. — Увы, нам совсем не известны эти, несомненно достойнейшие имена… но, нам очень хотелось бы узнать хотя бы ваше имя. С кем мы имеем честь общаться?
— Вы имеете честь общать меня сеньором Палтусом де Лиопсетта… — не отрывая ищущего взгляда от бумаг, молвил чиновник. Недовольно фыркнул, доставая из-за уха самую настоящую шариковую авторучку:
— Вечно намудрят, вечно напутают… Два года назад было семь героев, год назад пять… сколько бронзы ушло на памятник… теперь четыре, вот и вертись. Почему четыре?
— Экономика должна быть экономной, — пояснил Леонтий.
— Ага. Ч-чёрти что творится… Ладно. Хочу напомнить вам, что вы разговариваете с лицом, заслуживающим всяческого доверия, а паче того — почтения со стороны таких низкопробных статистов, как вы… Итак, ваши имена?
— Сэр Бертран де Борн, рыцарь Меча, командор Ордена Бегущей Звезды.
— Сэр Тинчес Даурадес, рыцарь Посоха.
— Сэр Линтул Зорох Шлосс, рыцарь Кубка.
— Ассамато, всадница Пантакля.
— Стоп, стоп, стоп! Это какая ещё всадница?!. Нет в сценарии никакой всадницы… да и ни одного из остальных ваших имён тоже… Ох уж, мне эта Омния, ох уж эта их контора…
— Значит, сценарий этого действа сочинили в Омнии? — поинтересовался Леонтий.
— Сие вам знать не обязательно… — вписывая на бумагу новые сведения, озабоченно отвечал сеньор Палтус. — Впрочем, мне по душе, что вас так интересуют подробности. Не хотите ли вы более детально ознакомиться со сценарием?
— К сожалению, у нас мало времени.
— И это правильно. Все подробности объясню по дороге… Город ждёт вас с самого раннего утра, все жители заранее извещены о вашем славном прибытии…
— Кто такой Гистрио? — спросил Леонтий.
— Ну как же! Впрочем, для вас совершенно необязательно разбираться в законоведении. Гистрио Гистрио — известный омнийский законовед, лауреат Премии, первый советник нашего Папы, маркиза де Блиссопле. Он давно умер, но очень любил собак и маленьких детей… Вы обратили внимание на нижние строки? Вам, как иностранцам, делается исключение…
— А ротокканцы — это тоже иностранцы?
— Ротокканцы — это ротокканцы. Это быдло, это невежественная толпа, что каждую осень прибывает к нам для грабежа и разбоя.
— А в остальное время они занимаются… чем?
— Как это чем? Согласно решениям Гуммы, ротокканцы обязаны работать. Это их почётная обязанность, в отличие от тарокканцев, которые заняты в обслуживании иностранцев и вполне заслуженно занимают ответственные должности в Барсьей Лоне.
— Где???
— Сразу видать, что вы прибыли издалека. По высочайшему предложению Гистрио Гистрио и согласно одному из последних решений совета Гуммы, явно устаревшее название столицы, "Аркания", должно быть упразднено и забыто. Звучное же и красивое наименование "Барсья Лона"…
— Значит, тарокканцы и ротокканцы — один и тот же народ?
— Я же объяснил вам: ротокканцы — это быдло. Они даже не люди, а так себе, людишки. И прекратите меня экзаменовать. Здесь вопросы задаю я!
— Всё ясно. Элои и морлоки! — пробормотал Леонтий.
— Кто? — быстро переспросила Ассамато, которой, судя по выражению лица, всё меньше и меньше нравился весь этот диалог.
Леонтий принялся повествовать друзьям о жизни элоев и морлоков, а сеньор Палтус, со сценарием под мышкой, принялся с важным видом инспектировать внешний вид всадников. Его, построенные в две шеренги, скучающие алебардисты наблюдали за этим занятием и нетерпеливо переминались с ноги на ногу.
— Так, это нам подходит… — высказал он сэру Бертрану.
— Ты назвал меня "это"? — тут же вскипел командор.
Но сеньор Палтус де Лиопсетта, не обращая внимания на его реакцию, перешёл вначале к Тинчу, потом к Леонтию.
— А, понимаю. Омнийская работа? — с уважением указал он на автомат за спиной писателя.
Потом достопочтенный сеньор Палтус, с
