— На вас дождь не действует, — заметила нам обоим герцогиня. — Ах, молодежь… А меня целый день в сон клонит. Скорее бы тучи ушли…
Бабетта довольно опустила взгляд, она тоже молодежь, а я сказал учтиво:
— Ах, леди Изабелла, вы не правы. У природы каждая погода — благодать.
— Как бы погоду обозвать, — проговорила герцогиня, — чтобы природу не обидеть? Для этого надо быть мужчиной…
Бабетта взглянула на меня, спросила подругу:
— Сэр Ричард ничего не рассказывал о рыцарях, что ушли с герцогом? Мне кажется, здесь кое-кого интересует тот молодой красавец, который Зингерлефт…
Герцогиня посмотрела на меня с вопросом в глазах, а Бабетта хитро улыбнулась и бросила лукавый взгляд на Дженифер. Дженифер, напротив, нахмурилась, вид у нее был такой, словно ее предали лучшие друзья.
— Когда герцог вернется, — объяснила мне герцогиня, — мы сыграем свадьбу Дженифер с его воспитанником… маркизом Зенгерлефтом, Зингерлефтом фон Браун де Хельге.
Я невольно вздрогнул, герцогиня тут же взглянула на меня острыми, как у рыси, глазами:
— Вы его, несомненно, видели?
— Да, — ответил я. — Очень, знаете ли, раскованный молодой человек! Очень. Такие далеко идут, если их не останавливают те, у кого другие принципы. Вернее, те, у кого вообще есть принципы. А что, леди Дженифер охотно за него выходит?
Дженифер состроила гримаску, которую я не понял, леди Изабелла произнесла строго:
— Он очень хорош, как отважный и сильный хозяин, несмотря на его молодость. Готфрид всегда горевал, что у него нет сына, потому взял у дальнего друга, сэра Брауна де Хельге, на воспитание его младшего, сделал из него могучего воина и намеревался передать ему свое имя… Но я предложила выдать за него Дженифер. Таким образом сэр Зингерлефт войдет в нашу семью и сможет носить наше имя, наш герб, наш штандарт.
Я кивнул, переспросил:
— Но Дженифер хотела за него выйти?.. Дженифер, это в самом деле тот рыцарь, о котором вы мечтали?
Она пожала плечами, даже поджала губы.
— Если совсем уж правду, я не скажу, что он мне нравится. Но разве другие лучше? Рано или поздно всем нам приходится выходить замуж, рожать детей. Не могу же я, к примеру, выйти за милого Патрика, который куда лучше знает мое сердце?
Ее бледное решительное лицо приняло рассудочное выражение, от чего несколько подурнело, задорный блеск глаз угас, а губы сжались в прямую линию.
Я кивнул.
— Да-да, леди Дженифер, вы абсолютно правы. Лучше синица в руке, чем… в другом месте.
Ее лицо приняло высокомерное выражение.
— Что вы изволили сказать?
— Да так, — ответил я туманно. — Даже не знаю, одобрите ли вы мое вмешательство в вашу жизню…
— Ни за что! — отрезала она. — Только посмейте!
— Уже посмел, — ответил я невесело.
Герцогиня взглянула с озабоченностью в царственном взоре, но смолчала, леди Бабетта что-то возбужденно шептала ей на ухо и хитро стреляла в меня глазками. Герцогиня покачала головой, ее рука обхватила Бабетту за талию, Бабетта захихикала, но герцогиня почти силой повела ее по коридору.
Дженифер посмотрела вслед, делая вид, что она вовсе не шла с мамочкой, а здесь прямо в коридоре и живет, повернулась ко мне. Брови взлетели в удивлении, откуда это я здесь взялся, оглядела меня с головы до ног, выпрямилась, стараясь стать как можно выше, надо же смотреть свысока, глаза стали хищными.
— Что же вы не в лесу, — спросила она с участливой надменностью, — сэр Ричард? То похвалялись привезти из леса некую дивную дичь… А как пришло время держать слово, так в кусты?
Я покачал пальцем.
— Ох, леди Дженифер… Будут вас в аду за язык калеными клещами дергать! Это я точно говорю. Если, конечно, не вымолите у меня защиты. Ну, вы понимаете… Во-первых, вы свой Зачарованный Лес теперь именуете просто лесом, что как-то странно. Такая молодая, а уже память как у бабули. Видно, много жирного усваиваете, все холестерин проклятый… Во-вторых, я никогда не обещал, я не такой дурень, чтобы обещать даже ради ваших злобно прищуренных синеньких глазок. А если бы и обещал, то, скажу по секрету, в такой дождь меня ни за какие пряники не то что в лес… Даже из постели вылезать как-то странно… вы как насчет постели?
Она ответила с достоинством:
— Если вас это очень интересует, то кожа у меня нежная и шелковистая, но вам ее не увидеть… Брр-р-ра-тец, а если намекаете на что-то еще, то не пытайтесь преодолеть свое врожденное косноязычие, мы прекрасно понимаем слуг, а вы, как рожденный в лесу и отягощенный своим происхождением…
Она сделала скорбную паузу, я гордо выпрямился, расправил плечи, сказал весело:
— Спасибо, сестренка! Ты права, происхождение у меня что надо! Еще как отягощают эти груды мышц, вот пощупай бицепс!.. да ты пощупай… не стесняйся. Или давай я у тебя пощупаю, чтоб ты поняла, как надо щупать… Жизнь-то хороша, сестренка!
Она топнула ногой.
— Не называйте меня сестренкой!
Я в озадаченности почесал в затылке.
— Да? Ну, тогда мне почудилось, что ты меня назвала братцем. Даже перепугался, что на шею бросишься и обслюнявишь всего. Ага, всего. Так вот смотрю в ваши блестящие глазки, леди Дженифер, и думаю: а ведь правда, не все то золото… гм… ну да, не все, не все. Я тоже хочу хорошо провести время, но, увы, его не проведешь. Даже вы не проведете, хотя, конечно, в этом с вами никому не тягаться.
Она взглянула озадаченно.
— Вы о чем?
— Да кто его знает, — ответил я чистосердечно, — мы ж ведем светскую беседу, не так ли?..
Она сказала с неуверенностью:
— Ну… вроде бы… да.
— Так какая на хрен разница, о чем говорим? И говорим ли?
Я подхватил ее под руку, она тут же выдернула с самым независимым видом, однако послушно вышла со мной на веранду. Я остановился у края парапета, Дженифер прошла чуть дальше, между нами два шага, но все равно ощущение странной близости нарастает с каждой минутой. Дженифер вздрогнула, оглянулась, на лице испуг, брови вскинуты, рот слегка приоткрылся.
Я сказал торопливо:
— У вас прекрасный замок, леди Дженифер!.. Я еще не встречал такого громадного и такого величественного. У него, наверное, своя история, кровавая и трагичная… но и романтичная. В конце концов, это он все столетия спасал все герцогство от натиска степных орд. Не так ли?
— Да, конечно, — проговорила она, несколько сбитая с толку. — По преданию, он построен самим…
Я слушал ее немного сбивчивый рассказ, но вскоре она увлеклась, голосок налился силой и уверенностью, глаза заблестели, а без того прямая спина выпрямилась еще больше. Я невольно отметил, что ее грудь по размерам мало уступает Бабеттиной, но по форме само совершенство, как два крупных и твердых яблока, наполовину вплавленных в грудную клетку. И хотя платье из плотной материи, но грудь вырисовывается четко, словно вырезанная из дерева, а кончики ощутимо натягивают материю, будто там остриями кверху миндальные орешки.
