Он сердито засопел, потащил из ножен меч. Звук получился скрежещущий, я видел, как все пятеро мгновенно остановились. Их головы начали поворачиваться в поисках источника звука.
– Что за дурак, – сказал я в сердцах.
Молот вылетел, как снаряд из танкового орудия. Гендельсон заорал и попытался броситься вперед с мечом в руке, но провалился по пояс, жалко забарахтался, а когда кое-как выбрался, мой молот уже вылетел в третий смертоносный полет.
Двое добежать успели. Один тут же провалился в яму, откуда только что выбрался Гендельсон, и Гендельсон обеими руками обрушил ему на голову меч. Мой противник попятился, глаза его не отрывались от острия моего зеленого меча. Мне показалось, что он узнал этот меч.
Я не стал бросать молот вдогонку, а то Гендельсона бы расплющил с удовольствием, а этот убегает – и пусть убегает.
Девушка то поднимала лук, тетива уже натянута, я видел, как острие стрелы поочередно смотрит то в меня, то в Гендельсона, то в преследователей. Наконец она опустила лук, а затем и вовсе ослабила тетиву. У нее удивительные глаза: сами по себе обычные, карие, но неимоверно густые черные ресницы – как верхние, так и нижние, я засмотрелся, очарованный. Сперва почудилось, что это макияж, но она мигнула пару раз, это было ни на что не похоже, я почти ощутил ветер от таких ресниц.
– Привет, – сказал я.
Гендельсон, тяжело дыша, опустил меч. Он был весь, как свинья или американский командос, перемазан грязью. На нем плети водорослей, пучки тины, из доспехов хлещут струи гнилой воды, а сам отплевывался улитками и пиявками.
– Я почтительно приветствую вас, благородная леди, – сказал он хриплым задыхающимся голосом, но в нем звучало сомнение, – к вашим услугам барон Гендельсон из рода Снургов, владетель Гильцунга и Акерна. Надеюсь, мы… вовремя…
Она кивнула, красиво выпрямилась, сразу став благородной и высокородной. Я ожидал, что она сделает реверанс, но она, стоя по колено в воде, видимо, не возжелала мочить жопу, просто ответила глубоким бархатным голосом:
– Леди Изильда из рода Бевульфа приветствует вас, благородные… – тут ее голос замедлился, она с сомнением посмотрела на меня, – рыцари. Если вы почтите своим посещением наш скромный шалаш, мои родители будут об этом рассказывать своим подданным!
Гендельсон поклонился так низко, что железо на голове едва не перетянуло железо задницы.
– Мы последуем за вами, благородная леди Изильда.
Видят боги, или видит Бог, мы нуждались в отдыхе. Перед глазами все плыло и шаталось, когда мы выбрели из болота к берегу. Леди Изильда забросила лук за спину, красивая и царственная, никакая грязь к ней почему-то не прилипла, оглядела нас с непонятным выражением.
– Еще немного, доблестные рыцари!.. Впрочем…
Поколебавшись, она сняла с пояса рог, поднесла к губам. Над лесом и между деревьями понесся красивый серебристый звук, совсем не похожий на хриплый вой охотничьих рогов. Я помог Гендельсону выбраться, его ноги скользили, он все срывался обратно в воду. Едва мы углубились в чащу, из зарослей выбежал рослый сухощавый парень с гигантским луком за спиной.
Двигался он быстро, чем-то напомнив Асмера. Я едва успел перехватить его взгляд, брошенный на нас, затем на леди Изильду, и тут же его глаза расширились, он поспешно сорвал с плеча лук и начал очень быстро выпускать стрелы прямо над нашими головами.
Девушка вскрикнула, тоже развернулась. Ее пальцы выхватили стрелу, мгновенно натянули и отпустили в одно движение. Странный парень за это время успел выстрелить трижды. Потом они оба замерли, прислушиваясь. Гендельсон со стоном опустился на землю.
У парня странное лицо, такие не скоро забудешь: суровое, европейского типа с едва заметной монгольскостью, черные волосы падают на плечи, лоб чист, а глаза настолько светлые, что я почти не видел радужную оболочку, только легкий ободок да еще пронзительно-черные точки зрачков. Но вот уши… уши остроконечные, покрыты мягкой светлой шерстью, да и длиннее той, что я видел на Гендельсоне…
Он медленно опустил лук, уперев нижний конец в камень. Стрела все еще смотрела в глубину леса. Лицо стало злым и жестоким, глаза прищурены самую малость, а брови, напротив, даже приподнялись.
– Они ушли, – сказала леди Изильда, но уверенности в ее голосе не было.
Парень кивнул.
– Надеюсь.
Она указала в нашу сторону царственным движением головы.
– Благородные рыцари заметили, как за мною крались пятеро заргов. Они их… оставили на дне болота.
Парень оглядел нас сочувствующе и дружелюбно.
– Но их тоже отделали…
– Это не зарги, – ответила леди Изильда. – Они уже были в таком виде. Зарги к ним не прикоснулись даже пальцем.
На лице парня отразилось глубокое уважение.
– Значит, раньше был непростой противник.
Гендельсон позволил себя поднять, парень забросил его руку себе на плечо. Нести Гендельсона немыслимо, он сам по себе весит как породистая корова, да еще железа на пару пудов, так и двигались с полчаса, пока деревья не расступились, а мы не вышли на просторную поляну.
Король в изгнании, сказал я себе. Наскоро построенные просторные шалаши, два побольше, сплетены из веток, а третий – посредине, покрыт выделанными шкурами. Правда, поверх шкур набросаны зеленые ветки. Похоже, их подновляют, чтобы листья не меняли цвет. Я невольно поднял голову. Над шалашами нависают кроны огромных дубов, но с пролетающего дракона можно заметить среди зелени желтое пятно.
Навстречу вышел крупный мужчина с топором в руках и остановился, загораживая путь. Издали показался голым, только левая рука по самое плечо вымазана в серой со стальным отливом глине. Но мы приблизились, и я с удивлением рассмотрел, что на обнаженное мускулистое тело одет странный полупанцирь: стальные пластины, хорошо подогнанные, полностью защищают руку от кисти, плечо и левую сторону груди.
На металле заметны рубленые полосы, зазубрины, даже темные пятна, словно варвар принимал на это плечо удары боевого лазера.
Он стоял, широко расставив ноги, боевой топор устрашающего вида в опущенных руках, голову чуть наклонил, глаза смотрят испытующе, без вражды, но и без робости или страха. Сожженное солнцем тело было коричневым, а кожа, как мне показалось, стала втрое толще, заменяя одежду.
Впрочем, он в набедренной повязке, а с широкого пояса, покрытого стальными пластинками, опускается треугольная пластина, защищая причинное место. Ноги укрыты высокими башмаками с толстой подошвой.
– Его Величество отдыхает, – сообщил он сильным гортанным голосом.
– Он слишком часто отдыхает, – бросила леди Изильда горько. – Еще не все потеряно, Халн!
