– Приветствую вас, герои земли Ивленн, – Бьярни улыбнулся. – Я очень хотел бы, Эадха, чтобы у каждого мужа на Ивленне было не меньше троих сыновей, таких же сильных и доблестных, как твои.
– Если ты этого истинно желаешь, то уже вскоре каждый женатый мужчина будет иметь троих сыновей! – Старик кивнул. – Ибо слово, сказанное королем, богиня Ивил принимает в свое сердце и исполняет его желание. И первым из тех мужей, что приобретут от жены своей троих сыновей, будешь ты сам!
С этими словами старик повернулся и поклонился королеве Фиал. Бьярни тоже улыбнулся своей супруге. Ему все еще не удавалось как следует осознать, что эта молодая темноволосая женщина – его жена. Уж слишком быстро, неожиданно все произошло, и слишком важные мысли отвлекали его – даже сейчас он думал о Торварде конунге гораздо больше и напряженнее, чем о своей молодой супруге. Он еще не понял, что она за человек, не разобрался даже, нравится ли она ему и сможет ли он со временем полюбить ее всем сердцем, как в мечтах своих всегда хотел любить жену. Как он будет строить свою жизнь с Фиал, как примется управлять островом – он не знал, да и не хотелось сейчас об этом думать. Сейчас главное – разбить и отбросить Торварда конунга, который стоял уже на пороге. Надо отучить фьяллей раз и навсегда искать поживы на Зеленых островах. Отомстить за Арнвида и Вемунда. Вернуть кольцо Дельбхаэм. Найти Элит. Все желания и цели Бьярни сейчас ограничивались этим. А все остальное – как-нибудь потом.
И хотя как женщина она ему нравилась, обнимая Фиал, Бьярни не мог отделаться от мыслей об Эалайд. О той, которая и устроила, по сути, его брак с Фиал и которая настолько глубоко поразила его, что для других женщин в душе просто не оставалось места. «Я надеюсь, когда мы встретимся в другой раз, твой ответ будет иным!» – когда-то сказала она ему. Бьярни уже не рассчитывал, что еще когда-то увидит Эалайд, но невольно продолжал мечтать о ней. Привыкнув к переменчивости ее облика, которая уже казалась ему неотделимым качеством дочери Боадага, он готов был узнать ее в любом обличии и с тайной надеждой вглядывался в каждую встречную женщину, была она молода или стара, красива или уродлива, и с замиранием сердца ожидал найти в ней свою удивительную возлюбленную. Предостережения стариков и сказителей сбылись: дева Иного мира принесла ему и благо, и печаль, она вложила в его сердце любовь к себе и исчезла в своих недостижимых далях, сделав его мужем другой женщины. Но Бьярни вспоминал Эалайд только с благодарностью и тайной нежностью, не держа зла на ту сладкую отраву, которую она влила в его кровь. Эта тоска казалась ему дороже и желаннее покоя – в те недолгие мгновения, когда ему удавалось обо всем этом подумать.
Прошло еще несколько дней. К Старой Тетре стекались вооруженные люди. Бьярни целыми сутками был на ногах: разговаривал со всеми прибывающими, осматривал их оружие. Боевой дух был на высоте, да иного он и не ожидал от пылких и бесстрашных уладов, для которых сама смерть была не ужасом и тьмой, а лишь переходом в счастливую Страну Блаженных. Но от вида их оружия ему порой хотелось плакать. Иные заявлялись с бронзовыми мечами, твердо уверенные, что оружие, принесшее славу в веках их далеким предкам, ничуть не хуже послужит и им.
– Эти люди не заметили, что со времен Ки Хилаинна прошло примерно девять веков! – говорил Бьярни Ивару хёльду, бессильно привалившись спиной к холодной и мокрой каменной плите, ибо ветер и дождь все не утихали. – Такое впечатление, что их всех волшебная женщина увозила на хрустальной ладье в Иной мир, где они не замечали, как бежит время, и вот только сейчас вернулись обратно. О боги! Знаешь, я король всего неделю, а уже думаю: хорошо ли это?
Но приступы слабости с ним случались не часто, и у Бьярни хватало твердости успешно скрывать их от всех, кроме Ивара. Зная, что времени очень мало, он прилагал все силы, чтобы исправить положение. На собственном опыте он убедился, что мечи уладов, более короткие, делают их легкой добычей сэвейгов, вооруженных длинными клинками. Других мечей взять было негде, но у героев Зеленых островов имелись очень неплохие топоры. Бьярни велел насадить их на рукояти подлиннее и покрепче и старался обучить уладов действовать этим оружием так, чтобы пробить защиту сэвейгов. Постараться разбить щит, зацепить его край, вырвать из рук. Пытался он и заставить уладов взять щиты вроде тех, какими прикрывались сэвейги, то есть большими и круглыми, закрывающими воина от бедра до глаз. Наготовить досок и собрать щиты, имея много рабочих рук, не так трудно, но нужны были умбоны. Улады не имели своего железа и покупали за морем в обмен на шерсть, соль и лен: взять его много и сразу было негде. Появись нужда, золотые умбоны наготовить было бы легче, но от золота в бою очень мало проку! Да и не хотели улады взваливать на себя тяжелое снаряжение, которое помешало бы им совершать геройские прыжки и прочие приемы. Кое-чего Бьярни все же удавалось добиться, но домой, в бруг Мис-Бенн, он приползал глухой ночью и совсем без сил. Королева Фиал, никогда не ложившаяся, не дождавшись мужа, встречала его в дверях, приносила горячее питье, подавала еду – потом вела наверх, в грианан, где уже пылал огонь в каменном очаге, сама стаскивала с него влажную одежду и укладывала в постель. И даже не очень обижалась, если измотанный супруг засыпал еще по пути к подушке.
Каждый день к Бьярни прибывали гонцы-фении с восточного побережья. Корабли сэвейгов за это время еще несколько раз показывались среди туманной пелены, окутавшей море, но сильное волнение не давало им подойти к берегу.
– Они уже четверо суток, если не больше, болтаются в море, – говорил Бьярни своим людям, стараясь наполнить их уверенностью в превосходстве над врагом. Правда, здесь он приписывал подданным свою собственную тревогу, ибо пылкие улады и так не имели привычки сомневаться в себе. – Они обессилены от борьбы с волнами, они продрогли и промокли насквозь, поскольку там даже огня нельзя развести, они изголодались. Именно таких противников нам и надо! А мы уже почти готовы. Через день я поведу войско к восточному побережью, и тогда пусть фьялли высаживаются. Мы разобьем их, едва стоящих на ногах от усталости, и победа достанется нам недорого.
– Ой! – Фиахна сморщился, будто учуял вонь. Брат его в эти дни от стыда где-то прятался, но темноволосый бард постоянно обретался возле Бьярни, стараясь на всякий случай приобрести расположение нового родича и нынешнего короля. – О риг! – Он огляделся, словно хотел убедиться, что за ними не подсматривают. – Неловко мне слышать такие речи от мужа нашей дорогой сестры, наследницы нашей матери, королевы Айлен! Только трусы ищут противника послабее, только негодяи жаждут побед, не оплаченных кровью и ранами!
