— Знаю. Но если ты попытаешься выжать из меня деньги, то я сделаю из тебя посмешище!
Но Нильссона в конторе уже не было.
Анна-Мария была в напряжении до позднего вечера, она даже почти ничего не ела — не было времени. Возможно, она ждала того, что так и не произошло? Стол для яслей стоял в углу пустой…
Она уходила последней. Медленно, глубоко вздохнув, задула свечи и закрыла за собой дверь.
Из освещенного зала она сразу попала в зимнюю ночь, поначалу глазам было очень трудно привыкнуть к этому. Она ничего не видела еще и потому, что снег все еще так и не соизволил выпасть. Многие жаловались на это: снег мог бы создать более рождественское настроение в убогой деревне, скрыть грязь и мусор, валявшийся по всему поселку. Снег украсил бы жалкие домишки и отвратительное здание конторы. Небо было тяжелое, ни одной звездочки, было темно, как в мешке. И холодно, и этот вечный ветер, который обметал углы домов.
Анна-Мария подошла к дому кузнеца — так ей казалось, ведь было так темно, что ее не привыкшие к темноте глаза даже очертания домов различали с трудом. Все огни в доме были погашены, было поздно, уже скорее ночь, чем вечер.
Вдруг из темноты показалась какая-то фигура, она неслась прямо на Анну-Марию.
— Ой, поосторожнее, — рассмеялась она, но в следующее мгновение поняла, что на уме у этого человека было недоброе. Чья-то рука вцепилась в ее широкую накидку, что-то коснулось ее, она услышала звук рвущейся ткани.
Но Анна-Мария уже успела инстинктивно отпрянуть, и удар не достиг цели. Она побежала назад, несколько шагов, и вновь оказалась перед большим зданием, испуганная и ничего непонимающая. Неужели это был насильник? Непохоже. Больше ни о чем подумать она не успела, потому что это существо вновь накинулось на нее и пресекло все ее попытки добраться до жилых домов. Анне-Марии уже некуда было больше бежать — только к пустому зданию конторы.
Сначала она восприняла нападение не вполне серьезно, чтобы кричать о помощи. Ей показалось, что это мог быть Бенгт-Эдвард и его маленькие приятели, которые просто хотели попугать ее таким образом. Но она не была уверена в этом полностью, и пугалась все больше. А когда обогнула угол большого здания, было уже поздно. В жилых домах ее все равно никто бы уже не услышал.
Кто бы ни был ее преследователь, он явно видел в темноте лучше, чем она. Наверное, он просто дольше, чем она, находился на улице. Может быть, подстерегал? Ждал, когда же она, наконец, выйдет из школы?
Эта мысль привела ее в панику, и она побежала, как сумасшедшая.
Разумеется, в темноте она упала. Неизвестный тут же накинулся на нее, но она выскользнула. И внезапно увидела маленький огонек вдалеке…
Неужели лавка?
Да нет, конечно, бараки. Жалкие жилища шахтеров.
Она кричала. Звала на помощь, ведь должен же кто-то был там не спать, если в окне горел свет.
На нее снова напали, теперь с отчаянной решимостью. В ударах и тычках, от которых ей с трудом удавалось уворачиваться, была ненависть. Она задыхалась и жалобно кричала, и чья-то рука попыталась закрыть ей рот — и тут…
Сначала она не заметила боли. Она почувствовала, что руки ее коснулось что-то холодное и гладкое, и оно вонзилось ей в ладонь. Такая непостижимая подлость дала ей силы оттолкнуть нападавшего другой рукой и пробежать несколько шагов по направлению к баракам.
И тут пришла боль. Неприятная, сильная, безжалостная. Она почувствовала, что теряет сознание. Она упала, и ей удалось скатиться с того, что, как она считала, было дорогой. Анна-Мария свалилась в какие-то кусты и затаилась там.
Дышать беззвучно оказалось совсем непросто, к тому же она была сильно измотана, да еще и эта невыносимая боль в руке. Она заметила, что все испачкано теплой кровью, и подавила в себе всхлип ужаса.
Впрочем, нападавшего не так легко было провести. Анна-Мария слышала, как крадущиеся шаги приближаются…
Но передышка дала ей новые силы. И прежде чем он успел подойти слишком близко, она вскочила и бросилась бежать по направлению к свету.
И вдруг она услышала голоса. Грубые голоса, кричавшие:
— Эй! Кто кричал?
— Сюда! На помощь! — прокричала она.
И тут же что-то тяжелое ударило ее между лопатками, так, что она упала носом в землю. Она сама слышала, как стонет от боли, а потом перед глазами у нее завертелись фиолетовые круги, ей казалось, что она различает, что кто-то убегает — или же наоборот, бежит к ней? Она попыталась защитить голову руками, но ей было так больно, что она просто не могла поднять руки. Свет пляшущего фонаря, голос, который произнес:
— О, господи, это же мамзель из школы! И для Анны-Марии все погрузилось в темноту.
Она очнулась от того, что голова ее ударилась обо что-то.
— Эй, неси ее поосторожнее, Пер, а то она головой о косяк стукнется!
Анну-Марию положили на что-то. Нары, подумала она. В комнате стоял нестерпимый букет всевозможных мужских запахов. Тех, что проникают всюду и с трудом выветриваются.
Но это казалось ей теперь пустяком.
— Спасибо, — прошептала она. — Думаю, вы спасли мне жизнь.
— Да, там был какой-то чертяка, он удрал в кусты, — произнесло мужское лицо, старавшееся выглядеть как можно благообразно и дружелюбно, несмотря на то, что все было в рудничной грязи и вообще довольно грубым. — Ребята пытаются его догнать. Но зачем барышня выходила? Кто это был?
— Я не знаю, — прошептала она. — Кто-то, кто напал на меня с ножом, когда я вышла из школы. Ой, моя рука так сильно кровоточит, я вам всю постель испачкаю…
— Не волнуйтесь, все в порядке! Мы послали за мастером из шахты.
За мастером? За Колем?
Как приятно было услышать это.
Ей было так больно.
— И еще спина. Меня ударили или…
— Это был большой камень. Мы нашли его там, в стороне. Захватили с собой как доказательство.
Доказательство для кого? Но она не могла думать. Закрыла глаза и постаралась не плакать.
Коль быстро вошел в комнату и наклонился над ней. На столе между четырьмя колодами карт стоял фонарь. Мужчинам явно помешали — прямо в середине партии. Коль поднял фонарь и осветил ее.
— Рассказывайте, — тихо сказал он, приказав принести шайку воды.
Анна-Мария как могла связно рассказала о том, что произошло. На нее навалилась чудовищная усталость последних недель, когда она так много работала, а еще ей было ужасно обидно, что кто-то настолько не любил ее, что даже решил убить, и она с трудом могла говорить. Но ей не хотелось плакать сейчас, когда он был рядом.
Она еще рассказывала, когда в комнату вошли двое парней.
— Мы никого не нашли, — сказали они. — Только слышали, как кто-то убегает, но чертовски темно.
Коль попросил их всех на секунду выйти в другую комнату, потому что он хотел осмотреть спину Анны-Марии. Никто не стал делать никаких глупых комментариев, они явно восприняли серьезно то, что случилось.
