Духи умерших Унтариса и Алпирса в общих чертах поведали им о схватке в лагере десаи — и это была действительно схватка, в которой ребенок, маленькая девочка по имени Рукия, явно оказался сильнее.
Вскоре после этого леди Авельер и ее подопечные стали очевидцами проявления той самой магии, уничтожившей двух незерилских агентов, когда впервые сумели засечь Рукию в прорицающем пруду. Ее образ и небо к востоку от них вдруг ослепительно вспыхнули от разряда магической молнии.
— Она не боится молнии, — заметила Иерика, — потому что сама вызывает ее.
— Магия друидов, — согласилась другая ученица, Риалле, как и Иерика, едва вышедшая из подросткового возраста. — Как и ее превращения.
Леди Авельер, педантичная как всегда, впитывала все это, пытаясь составить некоторое представление об этом необычном ребенке. Лорд Ульфбиндер, ее дорогой друг Пэрайс, не преувеличивал; теперь она поняла и, конечно, понимала и его интерес! Прежде всего она была учителем, обучала исключительно женщин: Иерику, Риалле и еще трех, доставленных ею на равнины Незерила. Она гадала, каковы могут быть намерения лорда Пэрайса насчет этого ребенка; разве не великолепно было бы присовокупить эту чудесную маленькую Рукию к ее дому магии?
Полыхнула очередная огненная стрела, и от раскатистого грома вздрогнула земля под ногами.
— Берегитесь, когда это дитя поливает свой садик, — со смехом заметила беспечная Риалле, и остальные присоединились к ней, все, кроме леди Авельер, которая напряженно следила за девочкой и ее танцем с помощью магии прорицающего пруда, размышляя о том, чему она могла бы научить ее, а главное — чему сама могла бы научиться у этого ребенка.
Но сначала, разумеется, нужно поймать ее.
***
Год Горящего Великолепия
(1469 по летоисчислению Долин)
Незерил
Несколько месяцев спустя Кэтти-бри парила в восходящих потоках теплого воздуха в облике огромного ястреба высоко над темно-коричневыми песками Незерила. День был ясным и безоблачным, и под нею простирался целый мир. Она видела змеящуюся реку, которая серебристо блестела в лучах солнца, прокладывая путь к небольшому озеру далеко на северо-западе.
Прямо на севере виднелись далекие очертания Анклава Теней с темными башнями и высокими стенами, целого города, парящего над равниной на перевернутой каменной скале. Из всего, что повидала Кэтти-бри, от таинственных узоров Мензоберранзана до шпилей Серебристой Луны, ничто не могло сравниться с тем, что находилось сейчас вдалеке перед нею. Это место не задевало чувств, но, безусловно, Анклав Теней интриговал, вызывая любопытство и тревожное ощущение неправильности. Каким бы великолепным и невероятным ни было это зрелище, Кэтти-бри не задерживалась на нем.
Палатки десаи сияли белизной на западе. Она представила, как племя живет своей обычной жизнью. Она подумала о родителях и напомнила себе, что в ближайшие десять дней обязана снова повидаться с ними. Она с нетерпением ждала этой встречи; Кавита научила ее нескольким действенным заклинаниям, позволяющим управлять огнем и создавать его.
Эта мысль тоже задержалась ненадолго. Не здесь, не наверху, когда она ястребом скользит в теплых воздушных потоках. Мир казался совсем другим с этой высоты и с этим новым знанием, открывшимся ей. Кэтти-бри вновь посмотрела на реку, потом на запад, где собирались черные тучи. Она даже могла различить опускающуюся темную завесу хлынувшего ливня. Совершенство природного замысла ошеломило ее, ибо даже простейшие механизмы мироустройства были прекрасны. Выпадет дождь, побегут реки, и восходящее тепло вновь подымет влагу в воздух, очищая ее, чтобы она могла пролиться и снова напоить растения и живых существ.
Весь цикл Миликки мысленно представился ей, пока она широко простирала крылья, взмывая вместе с ветром. Жизнь, смерть, непрерывность времени и пространства.
Цикл, и внутри него великое колесо цивилизации, перекатывающееся столь медленно.
Теперь она могла вернее оценить прожитую жизнь, роли, которые ей довелось сыграть, и то, что она и ее великолепные друзья совершили ради этих славных людей вокруг.
Воистину, то была замечательная жизнь, полная радости, и приключений, и смысла.
Но... незавершенная.
Эта мысль заставила ее вспомнить Дзирта. Она не видела его столько лет, хотя за все эти годы ее любовь к нему ничуть не угасла. Она помнила его объятия, мягкость его поцелуя, нежную силу его рук.
Она, Бренор и Реджис вернулись, надеясь снова встретиться с Дзиртом, когда они соберутся все вместе в назначенную ночь, но это не было божественно предначертано. Кэтти-бри знала, что никаких гарантий нет. Сумеют ли все трое выжить в эти первые два десятилетия их второго детства, чтобы прибыть в Долину Ледяного Ветра?
А даже если и сумеют, нет никакой уверенности, что Дзирт окажется где-нибудь неподалеку от Пирамиды Кельвина, что он вообще будет еще жив.
Девочка вспоминала время, проведенное в Ируладуне, свои танец и песню. Она молила Миликки даровать ей уверенность, но богиня не в силах была сделать это. Это было невозможно, потому что в великом театре мира действие идет по собственным законам; актеры в нем — не просто марионетки под управлением богов. Они — Кэтти-бри, Бренор и Реджис — не были орудием в руках Миликки, не находились под ее покровительством, равно как и Дзирт, — во всяком случае, в прямом смысле. Если незересы обнаружат Кэтти-бри и убьют ее, значит быть по сему. Если дубина огра размозжит Дзирту череп — что ж, да будет так.
Миликки вмешалась лишь один раз, перед лицом величайшей катастрофы, вызванной Магической чумой, и смятения, охватившего пантеон. Богиня предложила Кэтти-бри великие дары — силу своего магического шрама и, разумеется, само возрождение. И дала шанс Реджису и Бренору.
Но и только, всего лишь шанс. Неудача погубит их. Слишком сильная вера в некое вмешательство богини погубит их. Неосторожность погубит их.
Да что там, даже простая случайность может погубить любого из них — или их всех.
Миликки сделала все, что могла, создав Ируладун, но это было вовсе не главное; Кэтти-бри ясно понимала это с высоты своего полета, где перед нею простирался бескрайний мир, где великолепный, сложнейший механизм мироустройства потряс ее своей красотой и величием.
Заключив сделку с Миликки, они вновь стали смертными, как и Дзирт, — если даже он остался в живых!
