Скорее всего, народ, собравшийся в Лувре, в текст этой песни не въехал, как не въехал в неё, судя по всему, и сам Скутер. Но вся эта чушь неплохо звучала под барабаны, рюмки, рояль с колокольчиками и всю остальную какофонию. Королю всё это понравилось, а чтобы понравилось и всем остальным, Король крикнул:
– Подать всем шампанского!
Расчёт Короля был весьма точен – как только гости выпили по паре бокалов, вопли Скутера начали восприниматься как должное. Жан-Мишель Вжарь продолжал вжаривать по своему роялю, который издавал всё более и более странные звуки. Скутер откуда-то достал волынку и дунул в неё. По общему мнению собравшихся, лучше бы он этого не делал. От звука волынки поморщился даже Король, а кардинал скорчил такую рожу, как будто только что в новых ботиках вляпался в коровий навоз.
Однако, несмотря на выражение лица кардинала, концерт продолжался. Снова задребезжали колокольчики, забили барабаны, к флейтам присоединились скрипки… Публика с ужасом узнала в мелодии древний кельтский гимн, который Херр Скутер со своими музыкантами так обработал и положил на него такие слова, что гимн стал неузнаваем. Тем не менее, барабаны били, флейты свистели, рояль издавал неестественные звуки, и постепенно публика подстроилась. Сказалось и количество выпитого спиртного. Скутер на этот раз пел такое:
Я всю стену поломал,
Молотком я раздолбал.
А теперь я вышел в сад,
И пчела куснула в зад.
Чтоб ещё я так орал,
Как меня гад удолбал!
Больше я не Винни-Пух,
Больше не пою я вслух,
Больше в улей не полезу,
Хоть хочу жрать до зарезу!
Лучше буду грызть гранит,
Хоть с него перитонит.
Может, я помру не сразу,
Прихвачу с собой заразу!
О какой именно заразе шла речь, Скутер не уточнил, но публике было уже всё равно – всех дружно плющило и колбасило. Главный фокусник достал из кармана связку бенгальских огней и начал зажигать их от свечей, расставленных вдоль стен. Через пару минут все гости обзавелись бенгальскими огнями и стали размахивать ими в такт прыжкам Скутера. Сам же Скутер так завёлся, что стащил с себя майку и даже пытался снять с себя штаны, но его вовремя одёрнул Жан-Мишель Вжарь, вжарив Скутеру коленом по мягкому месту. Скутер вопросительно посмотрел на Вжаря, взглядом спрашивая:
– Чего тебе?
Вжарь, не переставая играть, кивнул в сторону штанов, покрутил пальцем у виска и кивнул в сторону Короля. Скутер поглядел на Короля, пригляделся как следует, после чего вспомнил, что он в Лувре, а не в борделе, и продолжил скакать по сцене, но в штанах. Песня дошла до припева:
Я хочу жрать, я хочу жрать,
Я всегда хотел жрать
Ту рыбу, что плавает быстрее всех!
Кардинал был близок к обмороку…
Подумав, чем бы ещё развлечь толпу, Скутер подскочил к органу, который пылился у одной из стен рядом с другими музыкальными инструментами.
– Нет! – прошипел кардинал, глядя на Скутера. – Можешь даже снять штаны, но орган ты не тронешь!
Однако было уже поздно – подскочив к органу, Скутер начал лупить по клавишам. Толпа восторженно взвыла, потому что ни Король, ни даже кардинал не могли предположить, что орган может звучать таким образом.
– А теперь позвольте представить вам специальных гостей, которые прибыли с нами – цыганский табор «В небо»! – крикнул Жан-Мишель Вжарь, что-то скомандовал – и в зал ввалился цыганский табор.
Музыка не останавливалась ни на секунду. К барабанам присоединились гонги и бубенцы, к флейтам, скрипкам и рюмкам – трубы и рожки, а соло Скутера на органе было настолько невероятным и неподражаемым, что к нему уже ничего не присоединилось.
Кардинал уже приготовился падать в обморок, но тут к нему подошёл Рошфор и шепнул:
– Господин кардинал, пора! Герцог уже на подходе.
– Окей, – шепнул Рошфору кардинал, сразу раздумавший падать в обморок. – Перерыв скоро?
– Понятия не имею, – ответил Рошфор. – В крайнем случае, герцог подождёт.
– Герцог-то подождёт, а я ждать не намерен, – сказал кардинал. – Рошфор, найди нам пару бокалов шампанского и тащи сюда. Угостим нашим порошочком Королеву.
– Вы бы потише, ваша светлость, вдруг кто услышит? – предупредил Рошфор.
– В таком шуме и гаме? – усмехнулся кардинал. – Не смеши меня, лучше за шампанским сбегай.
– Есть, сэр! – сказал Рошфор и отправился ловить официанта.
Мадам Бонасье и герцог Бэкингем между тем подходили к Лувру со стороны той самой калитки, через которую мадам Бонасье обычно проходила во дворец. На их несчастье, в саду, неподалёку от калитки как раз прогуливался д’Артаньян под предлогом патрулирования сада. На самом деле он надеялся увидеть там мадам Бонасье. И увидел. С мушкетёром, которого в темноте д’Артаньян принял за Арамиса. Увидев «Арамиса» с мадам Бонасье, д’Артаньян потерял терпение. Выражаясь современным продвинутым языком, у него снесло башню. Д’Артаньян подскочил к этой парочке и преградил им путь.
– Арамис, как ты мог, это ж моя девушка! – заорал д’Артаньян, вытаскивая шпагу.
«Арамис» тоже вытащил шпагу и приготовился защищаться, но между ними встала мадам Бонасье и осадила д’Артаньяна возгласом:
– Я не твоя! И тем более, не девушка! А это не Арамис!
– Ой, в самом деле! – воскликнул д’Артаньян, приглядевшись к своему противнику. – Я, должно быть, обознался.
– В таком случае, молодой человек, позвольте нам пройти, – сказал герцог.
– Это ничего не меняет. Если вы не Арамис, я хочу знать, кто вы, чёрт побери! – воскликнул д’Артаньян.
– А я вам этого не скажу! – воскликнул герцог, и их шпаги скрестились.
– Милорд, прошу вас, не делайте этого! – воскликнула мадам Бонасье.
– Милорд! – прошептал д’Артаньян, снова присматриваясь к своему противнику. – Ёшкин кот, вы ж герцог Бэкингем!
– Признаться, не понял ваших слов про кота, но не сомневаюсь, что это был комплимент, – улыбнулся герцог Бэкингем и опустил шпагу, увидев, что д’Артаньян опускает свою.
– Тогда… проходите, – пробормотал д’Артаньян. – В этой форме вас пропустят без труда. – Пароль знаете?
– «Не придуривайся», – ответил герцог.
– Верно, – кивнул д’Артаньян. – Понимаете, я думал, вы это… а вы… того… Проходите, одним словом.
– Вы – честный человек, юноша, – сказал герцог Бэкингем. – С удовольствием бы ещё с вами поболтал, но сами понимаете, не могу задерживаться ни на секунду.
– Погодите, дайте автограф! – воскликнул д’Артаньян, доставая из кармана бумажку.
– А откуда мне знать, что вы не покажете этот автограф кардиналу как доказательство того, что я был здесь? – спросил герцог Бэкингем.
