"Скорее, скорее! – подгоняла она сама себя. – Ведь эти младшие! Они ведь могут все испортить, перевернуть мой чудесный сад с ног на голову! Нельзя оставлять их там одних!" Наконец, все было готово. Мати открыла глаза. Она сидела в своей повозке, а рядом с ней на меховом одеяле лежали последние три ягоды Меслам. И еще кусочек.
Маленькая караванщица несколько мгновений, раздумывая, смотрела на них. В ее глазах зажегся вопрос: "Что делать с лишними? Оставить? Выбросить? Но вдруг кто-нибудь найдет ягоды и разгадает тайну?" Нет, она не могла позволить, чтобы случилось нечто подобное, а потому решительно запихнула все себе в рот, начала торопливо жевать.
"Не важно, – думала она, – много это ведь не мало, верно?" Ягоды действительно были удивительно вкусными. Мати никогда в жизни не ели ничего подобного.
"Странно. Взрослые ведь знают, какие они восхитительные, поэтому сушат их и возят с собой. Вот только нам не дают… Потому, что они жадные и не хотят делиться самым лучшим?" Глаза начали закрываться. Тело стало легким, как снежинка. Казалось, подует ветер – и оно взлетит.
"Да! – уже засыпая, радостно думала она. – Да! Я возвращаюсь в лучший из миров, в мир, где я могу все, где никто не будет меня ругать, наказывать, не помешает делать лишь то, что захочу я сама!"
"Шамаш!" – очнувшийся от долгого сна на грани между жизнью и смертью волк перекатился с бока на живот, попытался подняться, но не смог: ослабевшие за время болезни лапы отказывались держать тело.
"Лежи, – колдун пододвинулся к нему, положил руку на лохматую голову зверя, – ни о чем не беспокойся, я рядом".
"Да, – волк взглянул на него усталым взглядом глубоких рыжих глаз. – Я чувствовал: ты не отходил от меня все время моей болезни. Спасибо".
"Это меньшее, что я мог для тебя сделать".
"Меньшее? – голова Хана чуть наклонилась. – Я не могу согласиться с тобой, потому что знаю, чую, что выжил лишь благодаря тебе…" "Как ты?" "Все хорошо. Болезнь отступила. Теперь яд Несущих смерть мне не страшен. Я обрел противоядие и стал таким, каким должен быть твой спутник – способным защитить в снегах пустыни от всех врагов… – он ткнулся носом в ладонь колдуна, лизнул холодные, покрытые матовой бледностью пальцы. – Ты отдал мне столько сил!
Отдохни, хозяин, тебе нужен отдых…"
"Я спал…" "Как бы брат-охотник ни был плох, он сохраняет чувство времени и даже умирая будет вести счет мгновениям. Я знаю – сейчас в мир входит третий день с тех пор, как безликая тварь ужалила меня. И сколько времени тебе удалось подремать?
Несколько часов? Притом, что тебе приходилось отдавать все силы на лечение?
Отдохни, хозяин. И мне будет дан более глубокий и жизненный сон".
"Прости, друг, я не могу, – он повернул голову в сторону Атена, возле которого сидел Лирген, помешивая отвар. – Я нужен хозяину каравана".
"С ним все будет в порядке, – волк положил голову ему на колени. – Он выздоравливает, как и я. Прислушайся: его дыхание стало ровным, сердце бьется спокойно".
"Ты прав", – устало вздохнув, он огляделся вокруг.
– Асанти, – тихо окликнул он сидевшую в дальнем углу, дремля, целительницу.
– Я не сплю! – та вздрогнула, встрепенулась. – Что я должна сделать?
– Иди отдыхать, – улыбнувшись ей, проговорил Шамаш.
– Но я не устала! Я… – она замолчала, вдруг пронзенная стрелой страха.
Выбравшись из своего угла, она пододвинулась к хозяину каравана, заглянула ему в лицо, затем перевела взгляд на лекаря. – Он… – прошептала она, боясь услышать…
– Все в порядке, милая, – Лигрен взял Сати за руку, сжал пальцы, успокаивая. – Хозяин каравана жив, он выздоравливает…
– Благодаря тебе, – донесся до нее голос Шамаша, заставив караванщицу в смущении покраснеть. – Спасибо.
– Спасибо, милая, – лекарь, подбадривая, кивнул, затем протянул чашку с отваром.
– Вот, выпей: это поможет тебе успокоиться и заснуть, восстановит силы.
Она быстро качнула головой, пытаясь сказать, что с ней все в порядке, что напиток нужнее больным. Но…
– Выпей, девочка, – поддержал лекаря Шамаш.
И, подчиняясь воле повелителя небес, она тотчас взяла из рук Лигрена чашку, сделала несколько поспешных глотков, даже не замечая вкуса напитка.
– Спасибо, – прошептала она, возвращая сосуд. – Спасибо! – ее глаза, сиявшие почитанием и любовью, устремились на бога солнца. Его забота о простых смертных, внимательность, доброта подкупали больше всех сокровищ мироздания, которые Он мог бросить к ногам жителей земли, согревали сильнее тепла чуда, освещали путь вернее огня небесного светила, восхищали более божественного ореола. А в следующее мгновение, устыдившись вдруг своих мыслей, она, пряча глаза, поспешно выбралась из повозки.
– Иди и ты, лекарь, – колдун повернулся к Лигрену.
– Он скоро очнется, – проговорил тот, всматриваясь в лицо Атена.
– Да.
– И будет испытывать страшную слабость… Я сделаю побольше отвара, – он двинулся к пологу, затем, задержавшись, чтобы взглянуть на волка, добавит: – Ему тоже.
Зверь издал фырканье, похожее на смех.
"Он что, хочет отравить меня? – его глаза, заискрившиеся веселыми огоньками, обратились на хозяина. – Вряд ли ему это удастся, раз уж меня не убил яд Несущей смерть".
"С чего это вдруг такие мысли? Разве этот человек сделал что-то, заставляющее тебя думать, будто он замышляет зло? " "Я знаю, сын огня хочет помочь – только и всего, – волк вновь фыркнул. – У тебя совсем нет чувства юмора!" "Да, сам я еще могу шутить, но чужие шутки мне понимать не дано. Тем более такие".
"Смеяться можно над всем, даже над опасностью. Особенно когда она остается позади…" "Так ты выпьешь отвар? Он укрепит твои силы".
"Ну, если ты так хочешь…" "Вот и умница", – хозяин коснулся его головы.
"Тебе не кажется, что я заслуживаю большего?" "Что, проголодался?" "Жутко! Скажи ему, раз уж он все равно собрался идти, пусть принесет мне что-нибудь вкусненькое".
Шамаш кивнул, затем повернулся к Лигрену, замершему возле полога, ожидая, что скажет бог солнца:
– Пожалуйста, принеси еще кусок мяса для Хана.
– Конечно, – заторопился Лигрен. – Я быстро!
"Правильно, – проурчал волк, одобряя решение хозяина, – вот это лекарство вмиг поставит меня на лапы", – он потерся о руку Шамаша головой, а затем, свернувшись в клубок с ним рядом, согреваясь теплом друга, задремал.
Его сопение наполнило повозку покоем, увлекая за собой в мир сна.
Колдун, наклонив голову к плечу, замер, не спуская с волка взгляда черных глаз, мерцавших глубинным, своим собственным, а не отражением пламени сосудов с огненной водой, огнем. В его душе все еще сохранялось беспокойство, которое, однако же, уже начало вытеснять умиротворение, когда с каждым новым мигом, с каждым новым вздохом своих спутников Шамаш понимал, что опасность миновала.
