Паргельяр чувствовал недовольство обожаемой спутницы и вовсю крутил головой по сторонам в надежде заприметить вывеску постоялого двора или хотя бы трактира — там наверняка отыщется хоть какая-то комнатка для ночлега. Все лучше, чем коротать ночь на улице. Наконец бог аларинцев Оллохор услышал мольбы своего блудного чада, и вот уже Паргельяр галантно распахивает перед дамой сердца высокую дверь с витиеватыми красными буквами «Добро пожаловать!» Разумеется, он ни на мгновение не задумался, что дверь может принадлежать вовсе даже не постоялому двору и не трактиру.
Леди Арсинта Блан была легендой энейской столицы. Судите сами — полукровка с примесью крови сайг, яркая брюнетка с соблазнительными формами и пронзительным взглядом, Арсинта держала единственный в Доре бордель и при этом была на зависть соседкам исключительно счастлива в браке. Скажете, как такое вообще возможно? Очень даже возможно, кивнут те, кто давно знаком с леди Арсинтой. Она умудрялась сочетать несочетаемое — детскую улыбку и мудрость опытной женщины, любовь к мужу и любовь к своему делу. Говорили, что леди Арсинта лично обучала каждую из приходивших к ней работать девушек. Особенно злые языки утверждали, что экзамен по полученным знаниям новенькие сдавали ни кому иному, как мужу хозяйки заведения. На подобные предположения Арсинта лишь снисходительно улыбалась, заставляя обывателей теряться в догадках, что же на самом деле происходит за дверями «Алой ленты».
В ту ночь заведением командовала сама хозяйка, не полагаясь на помощь замещавших ее в другие ночи девушек. За стеной сладко спал вкусно накормленный и обласканный муж — чета Бланов жила при «Алой ленте», и порой звуковое сопровождение их супружеских ночей заставляло самых неугомонных клиентов бледнеть от зависти. Было глубоко за полночь. Арсинта, вооружившись бокалом вина и тарелочкой соленого хисского сыра, читала эльфийский любовный роман. Для хозяйки «Алой ленты» это чтиво относилось к разряду развлекательных — неуклюжие попытки эльфов иносказательно изобразить в своих произведениях постельные сцены всегда забавляли Арсинту. Она даже закладывала особенно понравившиеся отрывки, чтобы прочитать мужу за ужином.
Над дверью требовательно звякнул колокольчик, и в открытую дверь потянуло холодом. Арсинта поправила ажурную черную шаль на обнаженных плечах и поднялась из-за стола навстречу клиенту. Точнее, клиентам — перед владелицей «Алой ленты» явилась пара аларинцев, мужчина и женщина. Арсинта ничуть не удивилась, среди ее посетителей нередко встречались пары, решившие разнообразить свою супружескую жизнь посещением пикантного заведения. Большинство, конечно, приезжие — местные до икоты боялись сплетен. Слава единственной в своем роде «Алой ленты» разносилась далеко вокруг. «Вот и до Аларина добралась», — не без гордости подумала Арсинта, кивком головы и обворожительной улыбкой приветствуя гостей. Темная, мельком глянув на хозяйку, старательно разглядывала интерьер — в гостиной «Алой ленты» царил интимный полумрак, но от этого картины пикантного содержания, развешанные по стенам, казались еще глубже и выразительнее. Аларинец пялился в декольте Арсинты, судя по всему уверенный, что делает это украдкой. Леди Блан усмехнулась — в ее декольте пялились все мужчины, видевшие ее впервые. И большинство из них заискивающе интересовалось, сколько будут стоить услуги самой хозяйки заведения. Это только подчеркивало то, что Арсинта верно выбрала свое призвание. Иногда, если клиент нравился хозяйке «Алой ленты», она уступала его мольбам, хотя и стоило это по сравнению с услугами прочих девушек недешево. Леди Блан ценила себя высоко. И что самое интересное, муж Арсинты ничуть не возражал против трудовых подвигов супруги. Если и случаются в Мире Сэнтарэт чудеса, то это, несомненно, одно из них.
Молчание затягивалось. Аларинцы явно чувствовали себя неуютно и не решались завести разговор (синеглазый темный даже начал медленно пятиться к дверям, не сводя взгляда с декольте Арсинты).
— Какую барышню желаете? — уверенная в том, что паре захотелось попробовать любовь втроем, ободряюще начала леди Блан.
— В каком смысле барышню? — строго переспросила темная.
— В прямом, — мурлыкнула Арсинта. Кровь сайг дарила ее голосу чарующие интонации, от которых многие теряли голову. — С какой барышней вы предпочли бы провести ночь? Блондинка, брюнетка, рыженькая? Худая или фигуристая? Может быть, вы предпочтете девушку своей крови? У нас есть две барышни-полукровки, близняшки, чей отец аларинец.
Темная подавилась словами и покраснела, гневно сверкая глазами на своего спутника. Тот тут же отвел взгляд от вожделенного декольте и промямлил:
— Простите, леди, мы просто искали место для ночлега.
— Вот оно что, — разочарованно протянула Арсинта. — Что ж, комнат у нас хватает, но даже просто поспать в них будет стоить вам дороже, чем на другом постоялом дворе столицы.
— Мы не испытываем недостатка в средствах, — надменно заметила Джаргис.
— Что ж, тогда пойдемте.
Манящий полумрак коридора, тяжелые бархатные шторы. Смесь благовоний, пряная сладость с легкой горчинкой. Свет десятков свечей, не гаснущих всю ночь — гордость торговцев из магических лавок на дорском рынке. Мягкий ковер гасит шаги, тихо шелестит шелк хозяйской черной юбки.
— Это здесь. Половина суммы за постой — вперед.
Темная замирает на пороге, оглядывая комнату. Огромная кровать в алькове за невесомым пологом — не ткань, легкая дымка, плененный туман. Запах благовоний здесь ярче и сильнее, он заползает в ноздри и кружит голову. Джаргис невольно хватается за дверной косяк и оборачивается к хозяйке с гневным вопросом на языке. Мы ведь хотели две комнаты, а получили одну. Здесь кровать двуспальная, неужели вы думаете, что приличная леди…? Но аларинка ничего не говорит, слова замирают у нее на губах, а Паргельяр уже роняет серебряные кругляшки в протянутую ладонь хозяйки, и лицо сурового темного в свете свечей кажется смуглее и моложе. Вот Арсинта, удовлетворенно кивнув, удаляется по коридору, на прощание что-то говоря о лошадях, привязанных у входа, и аларинец запирает за ней двери. Джаргис стоит, не в силах шелохнуться, и сотня вопросов бьется в голове пойманной в клетку птицей, и свет свечей стирает с ее лица маску железной леди. И когда Паргельяр шагает к ней, заключая в объятия, она и не думает вырываться и давать ему пощечину, окатывая ледяным холодом презрительных фраз. Она только смотрит в его глаза, и тает лед в ее золотистом взоре, и сползает на пол вместе с модным платьем шелуха предрассудков, дурного характера и светского воспитания, обнажая женщину, которая хочет любить.
