— Зигрид, — голос у человека был скрипучим и резким. Да и вообще, ничего удивительного не было в том, что Джазз не был знаком с представившимся. Зигрид представлял собой практически полную противоположность Джаззу. У мужчины были черные волосы до самых плеч и широкие кустистые брови. Кроме бровей ничего широкого в мужчине не было. Среднего роста, но очень худой, Зигрид был похож на ворона, что сложил крылья. Узкое, скуластое лицо, глубоко посаженные щелочки глаз, хищный нос, словно вороний клюв, и острый подбородок. Зигрид определенно не был обаятельным и располагающим к себе человеком.
— Рад знакомству, — Ронко сидел далеко и ограничился приветственным жестом вместо рукопожатия, — Вы ведь недавно присоединились к каравану, как и эти трое. Я немногих знаю здесь, но у меня отличная память на лица, — Ронко какое-то время смотрел в огонь, потом встрепенулся и блеснул глазами, — А знаете что? Раз уж мы все здесь собрались — есть предложение. Предлагаю скоротать время, пока готовится похлебка, за интересным разговором. Пусть каждый расскажет немного о себе: как попал в караван, откуда родом, что-то из жизни… Неважно. Я предпочитаю знать человека, с которым делю трапезу. Старая привычка… Ну, как? — сержант обвел взглядом сидящих вокруг костра мужчин, — Есть возражения?
Все молчали. Дарси лишь пожал плечами — скрывать ему было в общем-то нечего.
— Ну и отлично. Поскольку никто не выражает бурного желания начать разговор, видимо, честь быть первым достанется мне.
Ронко откинулся, устраиваясь поудобнее, затем откусил кусочек вяленого мяса, который протянул ему Джазз, и начал рассказ.
— Итак, мое имя Ронко. Я родился в маленькой деревушке в окрестностях Вердены. Сейчас этой деревушки уже нет и в помине. Мои родители переехали в город, когда я был еще юнцом. Там я нашел себе занятие по душе. Джазз узнал мой меч. Верденский тесак — так называют оружие, которое используют в нашей армии. Я пошел на службу в четырнадцать. В двадцать стал сержантом. В двадцать пять должен был стать лейтенантом. Но не стал… В армии все так же, как и везде: подружился с нужным человеком, выполнил приказ быстро и без вопросов — добился поблажек. А у меня всегда было собственное мнение, которое не всегда нравилось начальству, — Ронко усмехнулся, — А у начальства порой случались приказы, которые не нравились мне. Но я любил службу — это главное. А потом одна тварь решила полакомиться моей ногой. Я, конечно, убил дрянь, но вот начальство решило, что я стал недостаточно проворным. И вот я здесь. Конечно, можно было пойти и в охрану каравана. Но с некоторых пор я разлюбил долгую ходьбу.
Ронко задумчиво улыбнулся и погладил колено, а затем поднял глаза на собравшихся.
— Ну, что? Кто следующий? Может быть ты, Вито?
— Я бы с удовольствием, сержант, но кто-то должен следить за ужином.
— Ты и так слишком много времени посвящаешь еде. Давай, парень, ничего не станет с этой кашей за две минуты. Я хочу послушать твой рассказ.
— Ну, что ж, — Вито вытащил из котла большую ложку, которой помешивал варево, и вздохнул, собираясь с мыслями. Видимо, любовь к еде у дородного кучера была все же сильнее любви к разговорам.
— Я родом из Вердены. Родился и вырос в торговом квартале. Наша семья держала небольшую лавочку — мы выкупали всякую всячину у охотников и скитальцев — в основном целебные травы, а затем делали настои и продавали. Обычно дела шли хорошо, но однажды случилась беда… Долгое время шли дожди, и люди перестали выходить из города. Товар закончился, лавка стояла закрытой. Тогда старшие мужчины сами отправились за стены. И не вернулись. Я остался за главного. В нашей семье было много детей — у меня аж пять сестер, да младший брат. Все они хотели что-то есть. А единственное место, где такому здоровяку, как я, всегда рады, и платят достаточно хорошо — армия. Я отслужил десять лет, и единственный человек, благодаря которому я до сих пор жив — это сержант.
Вито отсалютовал Ронко и получил кривую ухмылку в ответ:
— Не люблю лишних похвал, но эта — заслужена! Перед вами сидит самый худший солдат в моем подчинении за все время службы.
— Сержант спасал мою шкуру раз десять, не меньше.
— Больше.
— Больше, — невесело улыбнулся Вито, — Однажды сержант притащил меня в город на себе. Только мы и выжили из всего отряда.
— Поганый был денек.
— Да.
Оба задумались, и у костра повисло тягостное молчание. Только трещали ветки в огне, да от соседей долетали обрывки разговоров. Вито вновь занялся похлебкой, Ронко не отрывал глаз от огня. Прошла пара минут. Затем Джазз прочистил горло:
— Эмм, если рассказ окончен, — Джазз сделал паузу, но ответа не последовало, — Ну, тогда, пожалуй, я расскажу о себе…
Ронко кивнул в знак согласия.
— В общем-то, ядомой возвращаюсь. Караван, с которым до Рэты добрался, ушел давно. Так что пришлось подыскивать новый. Что тут сказать? Это не первое путешествие в моей жизни. Когда я был еще маленьким, наша семья перебралась в Харенбор из Бриксби. Так что я пару раз навещал дальнюю родню, мотался туда-сюда между двумя городами. Потом с караваном на север ходил, было дело. Меня вообще жизнь побросала: что я только не делал, и кем только не поработал. Сначала отец меня своему мастерству научить пытался — по дереву резать. Но к этому я оказался неспособен — все же лучше у меня ломать получается, чем строить. Короче, брат мой дело освоил вместо меня. Потом подмастерьем к кузнецу устроился — думаю, мол, там моя сила пригодится. Так тоже не задалось: с мастером через полгода поссорился — вылетел. Конюхом был, сборщиком был, охранником… Собственно, так и невесту свою встретил. Отец у нее — трактирщик, в Харенборе вроде как один из лучших считается, а я в охране у него стоял. Ну, когда завертелось, я к отцу ее пошел: так и так, говорю — жениться надумал. А отец — в отказ. Как-так, дочь единственную, голубку, Сатиночку, да за проходимца какого-то? Я его и так уговаривал, и эдак — в конце концов согласился, но с условием! Если хочу в семью войти — значит пользу делу приносить должен. Трактир тестя моего будущего чем знаменит? Уж точно не самый большой, да и не самый богатый. Но подают в нем только лучшую еду и алкоголь, причем такую, которую в Харенборе днем с огнем не сыщешь. Пробовали когда-нибудь Рэтское черное?
Дарси, Вито и Зигрид разом кивнули.
— Ну, вот. Мало где его найти можно. А все почему?
— Черный корень. Растет только в болотах Имса, — не раздумывая, ответил Дабс.
— Точно, — улыбнулся Джазз, — только там. И промышляют его лишь несколько человек, потому что только у них хватает смелости и наглости лезть в эти самые болота. Так вот, отец Сатинки с одним из таких копателей корней договор заключил и регулярные поставки с караванами получал. А тут два месяца — и ничего. Все запасы кончились. Короче, отправил меня тесть в Рэту разобраться, денег дал на дорогу, объяснил все. Добрался я до Рэты, начал искать копателя этого — дочь его меня встречает… Так и так, мол, нет у вас больше поставщика — не вернулся мужик. Но мне-то обратного хода без корней этих нет… Короче, три недели почти я в Рэте провел. С каждым копателем познакомился — один только согласился поставки возобновить. Деньги все истратил, на обратную дорогу ни гроша почти не осталось. Так что приходится теперь обратный путь честно отрабатывать, правда, так оно, может, и лучше — не привык я сиднем сидеть и ничего не делать.
— Хорошая черта, парень — тесть твой доволен будет зятем, — Ронко слегка повеселел и приободрился.
— Да уж надеюсь.
— Ну, что там с похлебкой, Вито?
— Пока не готово, сержант.
— Ну, тогда еще поговорим. Кто следующий? — сержант оценил всех сидящих у костра и остановил взгляд на Дарси, — Ты как, парень, готов поделиться с нами?
Дабс улыбнулся и пожал плечами:
— Почему бы и нет? — пара секунд понадобилась ему, чтобы собраться с мыслями и понять, с чего начать свой рассказ. Нужное воспоминание нашлось быстро, — Я расскажу об одном вечере, после которого все пошло наперекосяк. Случилось это примерно два с половиной месяца назад в кабаке «Толстый Свин» на самой окраине Рэты. Я тогда выиграл очень хорошую сумму! Я ведь не торговец, не ремесленник, не стражник и не караванщик — всю свою жизнь я зарабатывал деньги на ставках. И ставил я в основном на себя. Моя сестра всегда утверждала, что рано или поздно это приведет к чему-то плохому. И, наверное, в чем-то она была права…
